Роддом, или Поздняя беременность. Кадры 27-37 - Татьяна Соломатина

– Александр Вячеславович! Вы бы хоть стучали! Всё-таки кабинет заведующей, а не клизменная!

Она вскочила из-за стола и подбежала к умывальнику. И, повернув вверх до упора новомодный кран, вся обрызгалась. Отчего слёзы потекли ещё обильнее. Мальцева стала щедро омывать водой лицо.

– Татьяна Георгиевна, если это вас успокоит, я бы тоже плакал, увидь я такой кабинет.

– Ужасно, да?! – бубнила она из-под потока воды. – Ужасно, скажи, ужасно?! Жуткая безвкусица!

Интерн тихо прикрыл дверь, повернув защёлку. Подошёл к умывальнику, снял с крючка полотенце. Закрыл кран. И ласково повернул мокрую заведующую к себе. Нежно промокнул ей лицо полотенцем.

– Переоденься. И пошли. Там у нас сегодня такой пир любви и доверия… Тебе понравится.

Чуть иронично. Но она моментально успокоилась. И даже улыбнулась. И ей захотелось срочно всё бросить и провести с ним целый день. Где-нибудь как можно дальше от родильного дома. Нет! Так не бывает! Двадцатипятилетние мальчики просто не могут быть такими! Психолог не нужен! И психиатр не нужен! Враче, исцели себя сам!

– Вам не кажется, что вы забываетесь, господин интерн? – пробурчала она.

– Не кажется.

Он мягко улыбнулся, повесил полотенце на крючок и вышел за дверь. А она осталась, как дура. В мокрой одежде и… И в кабинете после ремонта ещё нет ничего. Или? Она подошла к новому шкафу и открыла его. На плечиках висели чистые и отглаженные пижамы и халаты. Свинья она! Как можно было сомневаться в Марго?! И в том, что это самый прекрасный ремонт на свете!

В приёмном покое обнаружились два весьма привлекательных молодых человека. Высокий широкоплечий голубоглазый блондин. И высокий же, широкоплечий же, кареглазый шатен. С ними рядом стояла в некотором недоумении Маргарита Андреевна. Состояние недоумения для Маргариты Андреевны было такой же редкостью, как для природы – тигр-альбинос.

– Вот заведующая, с ней и решайте! – как-то не слишком внятно произнесла она. – Тут такое! – шепнула она Мальцевой и вышла из приёмного покоя, не удосужившись расшифровать, что же именно «тут такое».

– Мы Юлины… – кинулись хором к Татьяне Георгиевне молодые люди и, переглянувшись, сказали: – Мы хотим с ней рожать.

– Кто такая Юля?

– Юля Солнцева, – сказал голубоглазый.

– Сегодня поступила, – уточнил шатен.

– Сколько мы ей говорили, что нельзя до последнего дня на работу ходить, но…

– …они там без неё, как без рук.

– Где?!

– Да на телевидении же!

– А! А вы ей, собственно, кто? – всё-таки решила уточнить Мальцева.

– Мы ей – отцы.

– Простите, но вы как-то слишком молоды для её… отцов, – совсем уж растерялась Татьяна Георгиевна.

– Мы не её отцы, – сказал кареглазый.

– Мы – папы её ребёнка, – уточнил блондин.

– Ёксель-моксель! – загудела откуда-то из-за угла вездесущая санитарка Зинаида Тимофеевна. – Живут же люди! У моей дочки – ни одного в папаши кандидата не нашлось. А тут – сразу двое. Вы здоровы, соколики? – участливо посмотрела она на молодых людей, разогнувшись в свой немалый рост и опершись на швабру. – Щаз же всякие тесты есть…

– Мы её любим!

– Мы ей доверяем!

– Мы и семейный родзал оплатим, и контракт, и всё, что надо! И вот у нас с собой все справки про все анализы!

Молодые люди бросились доставать из внутренних карманов пиджаков паспорта, деньги и справки.

– Где акушерка? Как придёт – пусть переоденет – и в родзал, – только махнула рукой Мальцева.

Целый день под тем или иным предлогом весь родильный дом – сотрудники, разумеется – заходил посмотреть, как там «рожают на троих». Сказать честно и откровенно, Юле можно было только позавидовать. «Папаши» трепетно внимали кардиотокограмме, теребя акушерку за каждое изменение сердечного ритма плода. И блондин, и шатен были одинаково заботливы, поднося лоток, массируя поясницу и по очереди сопровождая свою Юленьку в туалет. Роды вызвалась принимать Маргарита Андреевна. Ну как она могла упустить такое шоу! (И заработок в том числе, потому как «папаши» щедро совали всем подряд, включая санитарку, и Татьяне Георгиевне пришлось приложить некоторое количество усилий по отъёму денег у персонала и возвращению банкнот законным владельцам. Те обратно принять отказались, и Маргарита Андреевна оформила набежавшую за почти двенадцать часов сумму как благотворительный взнос.) Редактор Юля цвела и пахла, как майская роза в Крыму. А Маргарите Андреевне так и не удалось провести расследование на предмет: «Как оно так вышло?» – «Мы её любим!» – «Мы ей доверяем!» – вот и всё, чего она смогла добиться.

– А кто пуповину будет резать? – ехидно уточнила она, моя руки на потужной.

– Мы оба! – уверенно ответили блондин и шатен.

– Лена, достань из второго набора ножницы, – на удивление спокойно отдала распоряжение Маргарита Андреевна.

– Не, ну а отчество какое? Даже фамилия, ладно, бывает двойная. Ну а отчество-то, отчество?! – бормотала она себе под нос, раскладывая инструменты. – Юля, не дуйся!

– Вырастет – сама решит, – снова синхронно ответил широкоплечий дуэт.

– А мамочка за кого из вас замуж выйдет?

– Ни за кого! – щебетала часто дышащая Юленька. – Замужество разрушает всё самое лучшее!

– Не, ребята, я первый раз такое вижу. А я в родзале всякого… И-и-и, давай, вдогонку, не теряем потугу!..

Маргарита Андреевна приняла хорошенькую девочку, выложила новорождённую матери на живот, перехватила пуповину зажимами на расстоянии, достаточном для одномоментно перерезающих её пар ножниц.

– Прошу, папаши!

Чуть не прослезившись, голубоглазый и кареглазый синхронно перерезали пуповину. После чего стали по обе стороны от своей Юли и своей… дочери. Кого-то одного, конечно же. Наверное.

Маргарита Андреевна набрала кровь из пуповины в пробирки.

– Видите? Пуповинная кровь! – продемонстрировала она пробирки «папашам». – Для всяких анализов. И на ДНК можно, да? – оглянулась она на дежурного неонатолога. Тот утвердительно кивнул.

– Нет, не надо! – снова в унисон пропели счастливые «папаши».

– Плаценту заворачивать с собой? – уточнила Маргарита Андреевна после того, как закончился третий период родов.

– Нет, не надо! – снова последовал ответ.

– Не сектанты, – пробормотала себе под нос Маргоша.

– Ну-ка, ещё раз мне её промокни! – скомандовала Татьяна Георгиевна.

Маргарита Андреевна прошлась по материнской поверхности плаценты ватно-марлевым тампоном.

– Дефект плаценты, задержка дополнительной дольки! Перчатку на ручное. Святогорского! Этих – вон!