Эфирное время - Полина Дашкова

– Госпожа Беляева, как, по вашему мнению, повлиял кризис нарождаемость в России? – пожилая американка в широком фольклорном платье, сдевичьей рыжей челочкой, прикрывающей жесткие морщины на лбу, сверлилаЕлизавету Павловну блестящими темно-карими глазами.

Лиза смотрела, не отрываясь, в стеклянную витринусувенирного магазина. Ее кофе давно остыл, сигарета тлела в пепельнице.

– Лиза, вы слышите меня? Недавно моя знакомая приехала изМосквы на несколько дней, она рассказывала, что женщинам в России сегодня нехватает денег на контрацептивы. Растет количество абортов, в том числекриминальных. Джейн, корреспондент журнала «Ледиз чойс», аккредитована вМоскве, живет там уже пять лет. Она привезла с собой чудовищный материал о том,как несовершеннолетние девочки избавляются от нежелательной беременности,иногда выбрасывают новорожденных на помойку.

– Да, это ужасно, – кивнула Лиза. Но ее собеседница ожидалаболее бурной реакции, она недоуменно подняла брови и поджала губы.

– Вы простите меня, Лиза, я человек прямой и откровенный.Всегда говорю правду в глаза. У вас, русских, появилось какое-то равнодушие.Раньше этого не было. Это вообще не свойственно русскому характеру – ледяноебезразличие к ближнему. Вы совершенно спокойно стали относиться к трагедиям,которые происходят рядом с вами, у вас в стране.

– Не всем можно помочь, Керри. Что толку, если мы будемплакать и вздыхать над каждой трагедией?

– Плакать и вздыхать – это нормальная человеческая реакция.Вы, русские, стали стесняться проявления живых чувств. Вы всегда были самойсострадательной нацией в мире, а теперь становитесь самой беспощадной ициничной. Неужели это связано с демократическими переменами? Неужели длярусской души так вредна свобода?

– Не знаю… – Лиза правда не знала, что на это ответить.Наверное, в чем-то американка была права, но легко судить других.

«Возможно, люди сделались жестче и циничней, но не потомули, что сейчас в России становится товаром даже такая бесплатная вещь, каксострадание? Оно, оказывается, тоже имеет денежный эквивалент и, значит, теряетсмысл…» – подумала Лиза, но вслух этого не произнесла, потому что было леньподдерживать разговор.

– Кому же знать, как не вам? – вскинула брови Керри. – – Васпочти каждый вечер слушает и смотрит вся Россия.

– Я только рассказываю новости, всего лишь констатирую факты.

– Это ко многому обязывает.

– Безусловно.

Повисло молчание, оно было неприятным для обеих. Американкапервая решилась прервать его.

– Наверняка у вас есть какие-то определенные мысли на этотсчет. Я не читаю по-русски, не могу следить за вашей прессой, смотреть русскиетелеканалы, но Джейн рассказывала, что порнопрограммы идут у вас в дневноевремя не по специальным, а по общенациональным каналам. Она считает, что вашисредства массовой информации сейчас представляют собой отхожее место. Низкий профессиональныйуровень компенсируется дешевой сенсационностью, печатается масса недостоверной,непроверенной информации, в основном негативного и непристойного характера. Эторождает в обществе ощущение вседозволенности. Ваши журналисты как будто сговорилисьв каждом материале доказывать публике и самим себе, что человек есть скот. Аскот ни за что не отвечает. Такая позиция чревата хаосом и гибелью. Высогласны?

– Ну, мне кажется, ваша приятельница несколько сгущаеткраски. Я все-таки тоже представитель средств массовой информации…

– О вас, Лиза, я слышала только положительные отзывы. Джейнстарается смотреть все ваши программы. Вы максимально объективны и не агрессивныв подаче новостей.

– Спасибо.

– Кстати, кроме журнального материала, Джейн отсняла еще двекассеты хроники. Провинциальные интернаты для умственно отсталых брошенныхдетей, колонии для несовершеннолетних, где отбывают срок юные детоубийцы. Материалстрашный, он еще не смонтирован. Джейн поручила мне спросить вас, не хотите ливы использовать фрагменты в одной из своих программ.

– Да, наверное, это было бы любопытно, – равнодушно кивнулаЛиза и посмотрела на часы.

– Любопытно? На мой взгляд, это необходимо показать вРоссии. Я давно не видела ничего более впечатляющего. Я буквально заливаласьслезами, когда смотрела эту страшную хронику.

– Керри, но вы же сами только что сказали, что нашетелевидение дает слишком много негативной информации.

– В этом материале главное – достоверность. Там нет попыткинапугать, сгустить краски. Я как представитель феминистского движения считаю,что вы просто обязаны показать эти кадры вашему зрителю. Насколько мнеизвестно, контрацепция до сих пор остается в России исключительно женскойпроблемой.

Лиза молча изучала живописную группу плюшевых белых медведейи морских котиков в витрине.

– Либо вы очень устали сегодня, либо у вас проявляютсяпервые симптомы нового русского паталогического равнодушия, – американкахолодно улыбнулась, – такое впечатление, что вам все безразлично. Абсолютновсе.

«Чего она от меня хочет? – устало подумала Лиза. – Болеевыразительных эмоциональных реакций? Интересно, почему хладнокровие.собеседника иногда так заводит людей? Возможно, этот глупый сальныйКрасавченко в чем-то прав насчет поедания чужой энергии. Американка Керри,пожилая, идеально воспитанная леди, устала за долгий бурный день не меньше, чемя. Третий вечер подряд она втягивает меня в дискуссии насоциально-психологические темы. Вчера у меня были силы поддерживать разговор навысоком эмоциональном уровне. Мы обсуждали несчастное положение российскихпенсионеров, коррумпированность чиновничьего аппарата и его тесную связь скриминалитетом. Безобразия в нашей армии. По очереди приводили возмутительныепримеры, охали, ахали, ужасались, делали глубокомысленные выводы. Распрощалиськак лучшие подруги. А сейчас я не могу сосредоточиться на социальныхнесправедливостях, и она недовольна мной. Она обижается…»

– Простите, Керри, темы, которые вы затрагиваете, слишкомважны. А я действительно очень устала, поэтому не хочу комкать разговор.Давайте перенесем его на завтра.

– Но завтра день заполнен до предела. Заседание комитетазакончится еще позже. А мне надо обсудить с вами еще массу проблем. Должнапризнаться, моя настойчивость не бескорыстна. Я готовлю большую аналитическуюстатью для журнала «Нью-Йорке?» о положении женщины в сегодняшней России. Джейндала мне очень много материалов, но она американка то есть рассматривает вашипроблемы со стороны. Мне важно поговорить с вами как с русской деловой женщиной.Я отниму у вас еще минут пятнадцать. Не возражаете?