Дело о Черном Удильщике - Мария Карапетян

Удильщик. — Я велел тебе сидеть здесь, а не дымить вонючими папиросами на улице!

— Виноват, господин Лаврак, — Аппель опустил голову, словно провинившийся школьник, и начал разглядывать носки своих грязных ботинок.

Койкан решительно поднялся со своего места и замахнулся. Подчинённый дёрнулся в сторону, уворачиваясь от удара, которого не последовало.

— Если не можешь выполнять обычные поручения, иди и сторожи калитку, как вшивый пёс! — отчеканил главарь, опуская руку.

Громила, шаркая, засеменил в сторону выхода и, аккуратно прикрыв за собой дверь, исчез в прохладе наступающей ночи.

— Папа? — голос Марии звучал утробно, низко и совсем перестал быть похожим на девичий. — Папочка?

Лаврак сокрушенно закрыл глаза и глубоко вздохнул. Послышался плеск воды и булькающие стоны. Койкан поспешил к дочери и открыл дверь в комнату, где стоял сосуд перелома. В его глубине плавало мутирующее создание: глаза девочки вылезли из орбит, разъехались к вискам и поменяли цвет. Зрачок расширился и почернел. Челюсть выдалась вперёд, верхняя губа раздулась и повисла безобразным розовым лоскутом. Некогда густые вьющиеся волосы красивого золотого оттенка почти выпали, и на голове образовались крупные проплешины.

— Можно мне мышку? — облизываясь, басом проговорила Мария. — Я слышала, как они сладко пищали, папа.

Удильщик поджал губы, и на его скулах заходили желваки. Он подошел к сосуду и опустился перед дочерью на колени. Пригладил остатки светлых прядей, проведя рукой по голове ребенка, и убрал скопившуюся возле глаз белую слизь. Мария дёрнулась и зашипела: Койкан нечаянно задел недавно образовавшуюся, еще не совсем заметную чешую и сломал несколько маленьких прозрачных лепестков. Девочка раскрыла крупные жабры и, выпустив из них звук, напоминающий свист, погрузилась по шею в воду. Из груди отца вырвался непроизвольный стон.

— Мышку, — медленно повторила Мария, выпуская изо рта крупные пузыри. — Мышку!

Не боясь промокнуть, Лаврак перекинулся через борт и крепко обнял дочь, прижимая к себе мокрое исхудавшее тело.

— Конечно, можно. — Его голос сорвался, и он выпустил ребенка из рук. — Какая ты всё-таки у меня умница, милая.

Мужчина встал, поспешно вышел из комнаты, быстро поднялся на второй этаж, нащупал в темноте маленькую коробку и вернулся с ней в помещение, в котором пахло гниющей плотью, застоявшейся водой и горем. Удильщик взял одного грызуна и положил себе на ладонь: зверёк вяло поскрёб лапкой по загрубевшей коже. Его маленькие розовые ноздри раздулись, а тельце задрожало в такт биению крошечного сердца. Отец протянул руку и коснулся дряблых губ дочери. Мария принюхалась. Взвизгнула от радости, быстро погрузилась под воду и, резко вынырнув, полностью облепила обезображенным ртом ладонь мужчины. Лаврак осторожно вытащил руку из зубастой пасти: на его ладони осталась лишь густая смердящая слюна. Послышался хруст костей: девочка, чавкая, жевала долгожданное лакомство. По её подбородку струилась мышиная кровь. Алые капли медленно погружались на глубину и, растворяясь, меняли оттенок воды на бледно-розовый.

Лаврак схватился пальцами за кромку борта так сильно, что костяшки пальцев побелели. Прислонился лбом к стенкам сосуда и громко закричал, широко открывая рот.

Мария вздрогнула и ударила тонкими руками по мутной поверхности. Крупные брызги приземлились прямо на голову Лаврака, и волосы, намокнув, тут же почернели и прилипли к вискам. Животные инстинкты предупредили девочку о надвигающейся угрозе, и она мигом опустилась на дно. Замерла, выжидая, когда человек в костюме уйдет. Вода приглушила отчаянный вопль, и мысли устремились к единственному желанию: набрать в пасть густой и тёплой бордовой жидкости и уютно барахтаться в ней нескончаемую вечность.

Глава 22

Смертельное безумие

Всю ночь Удильщик не смыкал глаз, размышляя о дне, когда солнце завершит цикл и погаснет. Пару раз Лаврак погружался в беспокойный сон и видел пугающий кошмар: темнота проникала сквозь щели и медлила, выжидающе роясь в углах комнаты. Живая, она тянула к нему безобразные крючковатые руки и, касаясь холодными пальцами немолодого лица, пыталась выдавить Койкану глаза. Мужчина конвульсивно дёрнулся, резко поднялся в кровати и схватился за сердце. Оно часто ухало в груди, отбивая сумасшедший ритм. От быстрой смены положения закружилась голова. Лаврак открыл глаза, и перед ним сразу же заплясали мелкие точки ускользающего сознания. Бросило в пот. Во рту пересохло. Он откинулся на подушки и больно ударился затылком об изголовье кровати. «И когда я успел стать таким неуклюжим и жалким⁈» Ненависть к себе по-хозяйски уселась на уголок кровати и, махнув грузной ручищей, моментально отогнала отголоски ужасного сновидения вместе с приступом нахлынувшей паники. Мужчина оставил попытки заснуть, встал с кровати и, подойдя к окну, вгляделся в мрачное небо. Лунный диск стал бледным, как будто прозрачным, и казалось, что одно-единственное дуновение способно развеять его по ветру. «Сегодня», — Удильщик качнул головой в подтверждение своим мыслям. Прилив энергии мигом растёкся по телу, и по спине пробежали мурашки. Койкан выдохнул: «Хватит жевать скорбь!» Быстро оделся, кинул взгляд на Анну, которая по-прежнему лежала на дне аквариума, и вышел из спальни.

В доме было темно и холодно. Лаврак разжег в камине огонь, и тепло змеями поползло в комнаты. Он приоткрыл дверь и заглянул к дочери. Её маленький силуэт освещало слабое пламя лампадки: Мария сложила руки под впалую щёку и спала, погрузившись на дно сосуда. Мутная вода одеялом укрыла детское тело, и в глазах отца мелькнула искра. Ласковая, полная надежды, она окрепла и, разгоревшись, постепенно превратилась в пожар. Темнота скрывала кошмарные мутации, и девочка выглядела совсем как прежде.

Из соседней комнаты раздался чуть слышный шорох. Койкан насторожился и прислушался. Кто-то тихонько тронул Удильщика за плечо, и Лаврак, резко развернувшись, ухватил человека за шею и изо всех сил сдавил горло. Макрурус испуганно замахал руками и, желая что-то сказать, громко захрипел. Слюнявый пузырь вырвался изо рта, лопнул брызгами на подбородок. Лаврак грубо откинул подчинённого назад, и тот, не удержавшись, упал на пол. Начальник стремительно подлетел к недоумку и пригвоздил его к полу, надавив босой ногой на грудь. Неправильно сросшиеся пальцы безобразно изгибались: мизинец резко уходил вовнутрь, а верхняя фаланга большого имела неправильный угол и, скрючившись, пряталась под остальные пальцы. Послышался глухой хруст расправляющихся лопаток, и остатки воздуха со свистом вылетели из лёгких Макруруса. Лаврак пяткой чувствовал сильные и частые удары трусливого сердца.

— Какого ханоса ты творишь⁈ — громким шёпотом спросил Удильщик, разглядывая лицо подчинённого. Поняв, что Макрурус напуган, чертыхнулся и убрал ногу с его груди.

— Идиот, — констатировал он. — Я мог пристрелить тебя, будь у меня при себе оружие.

Макрурус, не вставая, отполз к дивану и прислонился спиной к мягкому сиденью. Потёр рукой шею и размял ладонью грудь.

— Извините, — выдавил он, тяжело дыша. — Не хотел напугать вас, господин.

Лаврак осторожно закрыл дверь в комнату, где находилась дочь, и, направляясь к креслу, спросил:

— Как ты здесь оказался?

— Аппель впустил, — не задумываясь, ответил мужчина. — Он спал на крыльце, когда я пришёл.

Удильщик потёр невидящий глаз и, недовольно прищёлкнув языком, бросил на Макруруса испепеляющий взгляд. Подчинённый нервничал.

— Что случилось? — поинтересовался Койкан и кивком велел ему подняться с пола.

Мужчина встал, неуверенно присел на краешек дивана и вытер вспотевшие ладони о брюки. Он знал, что начальник не любит, когда говорят не по делу, поэтому коротко изложил суть:

— В Заводи белые мурены обнаружили здоровенную рыбу. — Он раскинул руки, показывая её величину. — Она сломала борта и смердит на всю улицу Белых китов. Все в замешательстве — никто не видел такого раньше. Местного детектива от этого зрелища вывернуло прямо у всех на глазах. Новый инспектор, — Макрурус несколько раз щёлкнул пальцами, вспоминая имя, — кажется, его фамилия Хамс, отдал офицерам приказ составить подробное описание преследователя, которого очевидцы видели на месте происшествия.

— Что за инспектор? — Удильщик сдвинул брови к переносице, оставив без внимания главную новость. — Крыса Департамента? Надеюсь, у тебя хватило ума держаться подальше?

Подчинённый выдавил кривую улыбку и вяло махнул рукой:

— Можете не переживать, господин. На вид этот человек совершенно не представляет угрозы: в нём мало роста, он молчалив, имеет смешную привычку подниматься на носочки.