Презентация ящика Пандоры - Дарья Донцова

– Понимаю, – кивнул Петя, – больше сюда не приеду. Не волнуйся, Зинаида меня точно не узнала. И фамилия…

Оператор замолчал.

– Вы знакомы с мамашей местного вождя? – уточнила Белка.

– Нет, конечно, – быстро произнес режиссер, – они сегодня впервые увиделись.

– Но Петя сказал: «Зинаида меня точно не узнала», – напомнила Изабелла Константиновна.

– Петька не птица-говорун, – вновь ответил вместо Кузнецова Владимир, – он имел в виду, что Зинаида его в соцсетях по фото точно не узнает, а фамилия Кузнецов самая распространенная в России. Она не найдет Петяху.

– У вас спросит его адрес и паспортные данные, – колокольчиком прозвенела Лариса, – а вы, Владимир, точно сдадите друга, вы же нам изложили только что свое жизненное кредо.

– Я трус, но не предатель, – обиделся режиссер.

– От первого до второго коротка дорога, – заметила Белка.

– Тут и впрямь никого нет, – обрадовалась я, усаживаясь за столик, – вы нашли хорошее место.

– Здесь тихо, – согласился Родионов. – Загадка, почему народ сюда не спешит? Тут уютно, чисто.

– Наверное, из-за цен, – предположила я, изучая меню, – они высокие даже для Москвы. Игорь, давайте представим, что мы с вами уже обсудили погоду, поболтали о всякой ерунде и приступили к главной части беседы.

– Хватаем быка за все места, а не только за рога? – усмехнулся детектив.

– Не люблю пустопорожних разговоров, – объяснила я. – Мы с вами не близкие друзья, чтобы самозабвенно сплетничать. Вы не модельер, не байер, обсуждать новые коллекции домов Шанель, Прада, Дольче и Габбана не станете. А мне не доставит удовольствия беседа о машинах. Лучше избежим потери времени на пустое бла-бла. Зачем я вам понадобилась?

– Роман Звягин позвонил моему приятелю Борису Ляпину, тот занимает высокий пост в системе МВД, – начал пояснять Игорь, – мы с Борей на двоих в студенческие годы снимали квартиру. Ляпин потом попер вверх в госструктуре. А я работал в уголовном розыске и ушел. Не люблю диктата, мне влом стоять на ковре перед дураком и слушать, как он меня за свои ошибки отчитывает. Совершенно не нравится, когда твои заслуги идиот-майор себе приписывает, а свои косяки на подчиненного переводит. Я ушел в частный бизнес. Держусь пока на плаву. Поговорив с вашим мужем, Борька вспомнил обо мне, позвонил, попросил связаться со Звягиным. Дальнейший путь мой вам описывать?

Я взяла у официантки чашку с чаем.

– Не надо. Роман решил не играть в испорченный телефон.

– Верно, – согласился Игорь, – сейчас объясню, что к чему. Я сам из Обельяновска, это город чуть дальше Фурска. Моя мама была главврачом родильного дома, а отец начальником милиции. Меня они держали в ежовых рукавицах. Вечером мне предписывалось в девять идти в кровать. Подростку такое положение вещей никак не нравилось. Посудите сами, мне четырнадцать, а меня в постель, как мелочь, отправляют. Но с моими предками спорить было опасно для здоровья. Только не подумайте, что меня били, голодом морили, в погребе запирали. Ничего такого. Применялись иные методы. Отец меня раз отвел в судебный морг, показал труп моего ровесника в таком жутком состоянии, что меня стошнило. Лев Сергеевич, мой отец, закрыл останки простыней и сказал: «Паренек не наркоман, не пьяница, отличник, на скрипке играл. Но в его классе появился ученик с плохими привычками. Хулиган вмиг стал лидером. Подростки считают крутым и взрослым того, кто хамит учителям, лихо вливает в себя пиво, не уважает девочек. Детская глупость. Будущее такого героя черно: преступление – суд – зона. Но хороший мальчик, который сейчас лежит в холодильнике, решил стать самостоятельным и вопреки запрету матери удрал поздно вечером в гости к однокласснику. На вечернике лилась рекой водка, а где спиртное, там и драка. Случилась потасовка. И хорошего мальчика сначала избили, а потом выкинули из окна. Результат ты видел. Советую тебе думать, как себя вести, с кем дружить, стоит ли поздним вечером бегать по улицам. Мы с мамой видеть тебя в холодильнике не готовы».

Я молча слушала Игоря. А тот, рассказав о своей семье, перешел к другой теме.

Игоря очень напугал визит в морг, и он решил не водиться с хулиганами. Родионов занимался в музыкальной школе, создал ансамбль, мечтал стать богатым и знаменитым. Отец оборудовал в подвале дома студию, ребята там репетировали. Игорек иногда забегал домой за чаем, бутербродами.

Как-то раз он прилетел на первый этаж и начал копаться в холодильнике. Стояло лето, дверь из кухни в сад держали открытой.

– И чего она в Обельяновск приехала? – раздался голос отца.

Гарик понял: родители сидят на втором этаже на балконе своей спальни, отец и мать любят вечерами отдыхать на свежем воздухе.

– Она предъявила документы на имя Фазиной Олимпиады, – засмеялась мать, – оделась в простое дешевое платье, сказала: служу домработницей, ехала по делам в Псков, и по дороге случился выкидыш. Ну да я сразу поняла: наелась чего-то, хотела от беременности избавиться, кровотечение началось, а плод не вышел. До Москвы далеко. Она испугалась. В Фурске Зинаиду каждый таракан знает, слух о том, что у жены самого Ковригина беременность прервалась, вмиг разлетится. Вот они и рванули в Обельяновск. Она парик натянула, где чужой паспорт взяла, понятия не имею. На фото в документе баба слегка на супругу Ковригина похожа. Савелий Разгонов усы приклеил и бороду. Анекдот!

– Интересное дело, – хмыкнул Лев Сергеевич, – чего они в Москву не подались? Совсем дураки?

– Время за полночь перевалило, – объяснила мама, – ты же помнишь, меня вчера, вернее, сегодня в районе часа вызвали?

– А то нет, – хмыкнул отец, – удрала жена, только сейчас вернулась.

– Не знала парочка, что Родионову на кесарево вытащат, – продолжила Раиса Николаевна, – думали, я дома. Или вообще ни о чем не думали, ужас их охватил. Наш-то Георгий Петрович на слет мэров подмосковных городов в Москву порулил. Думаю, Алексей, законный муж Зины, тоже там. Кто ж упустит возможность в столицу скататься и пред очами большого начальства показаться? Уж точно не Алексей, тот еще лизоблюд. Кот из дома, мыши в погреб за сыром. Самое время от нежелательной беременности избавиться. Думаю, Савелий сам намешал какой-то дряни, дал Зине, та выпила, и как из нее хлынуло. Разгонов не врач, что он мог сделать? В Фурске вход им в клинику закрыт. Беременность у Зинки девять недель была. Она точно знала, что с ребенком ходит. Главврач в Фурске вмиг Алексею Михайловичу доложил бы: «Простите, барин, лишились вы сына».

Мама тихо засмеялась.

– Конечно, я точно не знаю, но предполагаю, что именно так дело обстояло. В приемном покое сидела Матрена Васильевна, прежде хороший врач, сейчас ей за восемьдесят. Она плохо видит, еще хуже слышит. Но она живая история нашего роддома, первым главврачом когда-то была, потом просто роды принимала. Мотя у меня останется, даже если в инвалидную коляску сядет. Она Зинаиду не узнала, увидела, что выкидыш у нее, меня кликнула. Когда я вошла, Зинка прямо лицом перевернулась, но врать продолжала: она Фазина Олимпиада, ехала с гражданским мужем на машине, и вот неприятность. Я прикинулась, что ей поверила, все сделала под местным наркозом, как надо, сказала: