Туман над темной водой - Людмила Мартова

– Ладно, мы пойдем, – подала вдруг голос Ирина. По ее лицу Веретьев видел, что молодой женщине страшно неудобно. – Полиект Кириллович, вы уж извините, это я Александру про ваши термосы рассказала. Тут в последние дни такие страсти творятся, что какая только ерунда в голову не лезет.

– Да бог с тобой, девочка, – вздохнул Куликов. – Я ж понимаю, у тебя ж жизнь тоже не сладкая. Собственной тени пугаться будешь. Ничего, я не в обиде.

Забрав Ванечку и получив на дорожку витушек с сахаром, которые успела с утра испечь Светлана Георгиевна, Ирина и Веретьев уныло двинулись обратно в сторону поливановского дома.

– Нехорошо получилось, – первой нарушила молчание молодая женщина. – Я ничего, кроме хорошего, от них не видела, а получается, что готова признать виновными в преступлении.

– Ты все правильно сделала. – Веретьев протянул руку, убрал за розовое, просвечивающее на солнце ухо выбившийся из косы завиток медовых волос. Ухо тут же стало малиновым. – Ты мне лучше скажи, что такое пробормотал Веня перед смертью. Что-то про алмазы, только почему-то в рифму.

– Он сказал: «Алмазный мой венец». Это такой роман Валентина Катаева. Старый, в советские годы написанный.

– Что-о-о-о?

– Веня начитанный был. Ему мои родители книги привозили из библиотеки. Он в молодости целыми днями читал. И Катаева тоже.

– И чего только в жизни не бывает, – покачал головой Веретьев. – Ходит обычный деревенский «синяк», практически никогда не просыхающий. Дома у него филиал свалки. Зато он цитирует писателей, о которых я даже никогда не слышал. Понять бы еще, в связи с чем. Почему он перед смертью вспомнил именно эту книгу?

Ирина покачала головой.

– Я не знаю.

– Он еще сказал, что Петькины бриллианты – твои. Бриллианты – это обработанные алмазы, значит, он упомянул книгу не просто так, не по ошибке.

– Я ничего не знаю ни про какие бриллианты. Саша, ну подумай сам, откуда им тут взяться?

– Кто такой Петька?

– Петр Иванович – это мой дедушка. Тот, что был геологом и погиб, когда папа был еще школьником. Но я не знаю, мог ли Веня иметь в виду именно его.

– Тот самый, чье тело так и не было найдено и чья могила стоит пустой, – задумчиво продолжил Веретьев. – Ира, ты понимаешь, что в истории твоей семьи есть какая-то тайна? И, судя по всему, именно с ней связаны события сегодняшних дней. И исчезновение Пашки в том числе.

– Саш, этого просто не может быть, – мягко сказала Ирина. – Мой дед погиб в конце семидесятых годов, сорок лет назад. Ну, как это может быть связано с Пашей Головиным, который тогда еще даже не родился?

– Я не знаю, – упрямо сказал Веретьев, – но убежден, что связь есть.

В голове у него крутилось что-то связанное именно с концом семидесятых годов. Совсем недавно он обсуждал с кем-то события, которые случились именно сорок лет назад. В памяти снова встали два тела, наряженные в ярко-синюю джинсу, найденные под кустом на окраине болота, а потом бесследно исчезнувшие. Точно. Судя по одежде, болото хранило тела именно с конца семидесятых. И у Ленчика совершенно точно сохранилась сделанная фотография.

– Ира, – решительно сказал Веретьев, – а в этом доме есть фотография твоего деда?

– Конечно, – удивленно сказала Ирина, – в комоде лежит альбом.

– Тащи, – велел он.

Пока Ирина бегала в дом, Веретьев отправил СМС Ленчику и получил ответное послание, содержащее фотографию. Выключив экран телефона, чтобы Ирина случайно не увидела запечатленные на них тела, Веретьев с легким трепетом пальцев раскрыл тяжелую обложку старого альбома.

На первой странице в овальных рамках покоились два портрета. С одного смотрела красивая женщина с гордым и независимым взглядом, неуловимо похожая на Ирину. Ее бабушка. На второй красовался молодой человек с высоким чубом и аккуратными залысинами, прямым носом и полными чувственными губами. Ирин дед.

Фотографии, судя по подписям, были сделаны в конце пятидесятых годов, сразу же после того, как Петр и Мария Поливановы поженились, и все-таки в молодом человеке без труда угадывались черты раздувшегося от соприкосновения с воздухом, начинавшего распадаться лица, запечатленного сейчас на экране веретьевского телефона.

Сомневаться не приходилось, одно из тел, которые нашли бойцы поискового отряда, принадлежало погибшему в геологической экспедиции Петру Ивановичу Поливанову. Деду стоящей сейчас перед Веретьевым Ирины.

* * *

Веретьев уговорил Ирину уйти на ночевку в лес. Оставлять лагерь без присмотра вторую ночь подряд он не мог, это было слишком рискованно, а перебазировать весь отряд в деревню сегодня было уже поздно. Этим вполне можно было заняться завтра с утра.

Он боялся, что Ирина будет спорить и сопротивляться, но новая знакомая в который уже раз поразила его тем, что, выслушав, на мгновение замерла, а потом кивнула, соглашаясь.

– Это разумно, – сказала она. – Я понимаю, что тебе надо к своим людям, потому что ты за них отвечаешь, и вовсе не горю желанием остаться вдвоем с сыном в пустом доме. Преступники, убившие Веню, могут вернуться, потому что им нужно что-то есть. Идти в соседние деревни опасно, там живет больше людей. Наша деревня подходит как нельзя лучше, у Куликовых – ружье и собаки, а в нашем доме только мы с Ваней. Да, я переночую сегодня в лесу. Только не будет ли это неудобно?

Веретьев заверил, что не будет. Он переселит парней из палатки Надежды Александровны и убежден, что Ирине и малышу она только обрадуется. Пожалуй, во всем лагере был только один человек, который наверняка встретит их появление предвзято, и этот человек Таня. Однако и в этом Веретьев видел практическую пользу. В конце концов, любой нарыв лучше вскрыть хирургическим путем, чем без конца терпеть воспаление. Сейчас он жалел только о том, что не сделал этого раньше.

Собралась Ирина быстро, прихватив комплект постельного белья, кое-какие теплые вещи, умывальные принадлежности, надев на сына резиновые сапожки и сбегав на чердак за своими. С сомнением посмотрела на телефон.

– У нас есть динамо-машина, так что зарядить сможешь, – сказал Веретьев, и она кинула аппарат в сумку, не забыв про зарядное устройство.

Ему было очень важно, чтобы она имела при себе телефон. Тайна ее семьи мучила его, потому что Веретьев был уверен, что там, в далеком прошлом, кроется разгадка исчезновения Паши Головина. Он и сам не знал, на чем именно была основана эта уверенность, но он собирался попросить Ирину созвониться с родителями и задать им кое-какие вопросы, на которые у нее самой не было ответа.

Фотографии ее деда и бабушки, которые он выпросил на время, жгли ему карман. Веретьев сделал себе зарубку на память: по приходе в лес сразу предупредить Ленчика, чтобы не вздумал высовываться с фотографией, сделанной под злополучным кустом. Сам он был уверен в том, что они нашли и снова потеряли тело Петра Поливанова, но говорить об этом Ирине пока не собирался.