Потерянные девушки Рима - Донато Карризи

– Чтобы устранить симптомы, оказалось достаточно перевести ее из палаты, где находилась пожилая пациентка.

Охотник смотрел на девушку, пытаясь понять, таится ли еще что-то человеческое в глубине этих неподвижных глаз.

– Синдром хамелеона или зеркала, – заключил он.

Долгие годы Анхелина была вынуждена подчиняться мужчинам, которые ее насиловали. Служить предметом наслаждения, ничем иным. И она приспособилась. И в конце концов потеряла себя в этих бесконечных сношениях. Раз за разом, кусочек за кусочком у нее отнимали личность. В течение многих лет, когда она подвергалась насилию, малейшие ростки самоидентичности безжалостно вытаптывались. Вот бедняжка и заимствовала ее у людей, которые ее окружали.

– Здесь перед нами не случай расслоения личности и не душевнобольной, который мнит себя Наполеоном или английской королевой, как это рисуют в комиксах, – усмехнулась доктор Вальдес. – Субъекты, страдающие синдромом хамелеона, имеют тенденцию в совершенстве имитировать любого, кто находится перед ними. Рядом с врачом они становятся врачами, рядом с поваром будут утверждать, что умеют готовить. Если расспросить их о той или иной профессии, они ответят в общих чертах, но подобающим образом.

Охотник вспомнил пациента, который, беседуя с кардиологом, отождествлял себя с ним; когда врач, желая вывести больного на чистую воду, задал каверзный вопрос относительно диагноза при каком-то определенном сердечном симптоме, тот ответил, что не может сказать ничего конкретного без тщательного обследования в условиях стационара.

– Но Анхелина не просто подражает окружающим, – уточнила доктор Вальдес. – Когда девушка вступила в контакт с пожилой женщиной, в ее организме действительно начался процесс старения. Психическое состояние стало причиной реальных физических изменений.

Трансформистка, сказал себе охотник, знавший точное определение.

– Наблюдались ли другие проявления?

– Некоторые, но незначительные и длительностью в несколько минут. Такой синдром возникает из-за мозговой травмы или, как в случае Анхелины, из-за определенного шока, который приводит к тому же результату.

Охотник был потрясен, но, безусловно, и зачарован способностями девушки. Вот оно, неоспоримое доказательство, которое он искал, чтобы убедиться в том, что все это время он не обманывался. Теория, которую он вывел относительно зверя, теперь подтвердилась на практике.

Охотник знал, что всех серийных убийц толкает на преступление кризис самоидентификации: в момент убийства они видят свое отражение в жертве и узнают себя в этом зеркале – им больше не нужно притворяться. На время расправы монстр, обитающий в глубине, пробивается на поверхность, являет себя в чертах лица. Для человека, за которым он охотится, – для его зверя – все гораздо сложнее. Его истинная личность, собственная идентичность отсутствует, поэтому он должен раз за разом брать ее взаймы у кого-то другого. Единственный в своем роде экземпляр, редчайший случай в психиатрии.

Серийный убийца-трансформист.

Он не только подражал манере поведения того или иного человека: он преобразовывал себя. Поэтому никто, кроме него, охотника, не мог бы его опознать. Конечной целью, коренившейся в самой его природе, было не занять место какого-то человека, но стать этим человеком.

Его передвижения было невозможно предугадать. Трансформист удивительно легко обучался, особенно языкам и акцентам. С годами он усовершенствовал свой метод. Прежде всего, подбирал подходящую персону. Мужчину, похожего на него самого: с маловыразительными чертами, того же роста, с отличительными особенностями, которые легко было бы воспроизвести. Именно такого, как Жан Дюэ в Париже. Но главное, у него не должно быть никакого прошлого, никаких связей: ровная, рутинная, упорядоченная жизнь, работа предпочтительно на дому.

В эту жизнь трансформист вживался.

Модус операнди был всегда один и тот же. Он убивал свою жертву и уничтожал ее лицо, словно желая навсегда устранить его идентичность, по элементарному праву сильного.

Он самолично осуществлял селекцию внутри своего вида.

Но Анхелина представляла собой не только доказательство. Она была вторым экземпляром. Глядя на нее, охотник понял, что все это время не обманывал себя. Но ему нужно было проделать еще один опыт, решить более трудную задачу.

Попробовать вообразить себе такой же талант в сочетании с инстинктом убийцы.

Сотовый Флоринды Вальдес завибрировал. Извинившись, она вышла ответить на звонок. Такого-то случая и дожидался охотник.

Он навел справки, прежде чем приехать сюда. У Анхелины был младший братишка. Они недолго жили под одной крышей, поскольку в пятилетнем возрасте девочку уже продали. Но может быть, этого оказалось достаточно, чтобы в ней сохранились следы давней привязанности.

Вот ключ, с помощью которого охотник проникнет в темницу ее ума.

Оставшись с девушкой наедине, он подошел к ней ближе, присел на корточки, заглянул в лицо:

– Анхелина, послушай меня внимательно. Я выкрал твоего братишку. Малыша Педро, помнишь? Он такой хорошенький, но я его сейчас убью.

Девушка никак не реагировала.

– Ты слышала, что я сказал? Я убью его, Анхелина. Я вырву сердце из его груди, и оно будет биться у меня в руке, пока не остановится. – Охотник протянул к ней развернутую ладонь. – Чувствуешь, как оно бьется? Педро сейчас умрет. Никто не спасет его. И я сделаю ему очень больно, клянусь. Он умрет, но до этого испытает самые страшные муки.

Девушка неожиданно прыгнула вперед и впилась в протянутую руку охотника. Тот, застигнутый врасплох, потерял равновесие. Анхелина навалилась на него, придавила грудь. Она не была тяжелой, охотник запросто сбросил ее и выдернул руку. Анхелина отползла в свой угол. Во рту ее, полном крови, охотник разглядел голые, с плотными бугорками, десны, которыми девушка и вцепилась в него. Даже беззубая, она исхитрилась глубоко прокусить ему руку.

Вернувшись, доктор Вальдес застала следующую сцену: Анхелина казалась спокойной, а посетитель прижимал полу рубашки к кровоточащей руке.

– Что стряслось? – заволновалась Флоринда.

– Она на меня напала, – поспешно заговорил охотник. – Ничего страшного, только наложить пару швов.

– Она никогда раньше так не делала.

– Не знаю, что тебе сказать. Я просто подошел поближе, чтобы поговорить с ней.

Флоринда Вальдес удовлетворилась таким объяснением и не стала углубляться, возможно боясь расстроить любовное свидание с доктором Фостером. Что до охотника, ему было незачем оставаться тут: спровоцировав девушку, он получил ответ, которого добивался.

– Может, лучше пойти к врачу, – сказал он, изображая гримасу боли.

Доктор Вальдес была выбита из колеи, она не хотела, чтобы гость вот так взял и ушел, но не знала, как его задержать. Предложила проводить в пункт скорой помощи, но он вежливо отказался. Совершенно впав в отчаяние, Флоринда проговорила: