Сахарная королева - Сара Эдисон Аллен

— Теперь нет, — сказала она и зашагала по дорожке к громадному золотому «кадиллаку».

Как он мог ничего не замечать? Три года… Как он не догадался, что она влюблена в него?

— Вы точно не хотите оставить шарф себе? — окликнул он ее.

— Нет.

— «Нет» — не хотите или «нет» — не точно?

Она оглянулась через плечо и слабо улыбнулась, и у Адама перехватило дыхание.

Внутри у него вдруг что-то шелохнулось, что-то давным-давно забытое. Так бывает, когда отсидишь или отлежишь ногу или руку, а потом вдруг начинаешь чувствовать покалывание, какое-то почти неприятное ощущение, которое говорит о том, что… что к тебе медленно, но верно возвращается жизнь.

По пути Джози заехала в магазин за куриным супом, лимонадом и мороженым и вскоре уже стучалась в дверь Хлои.

Открывшая дверь Хлоя выглядела донельзя жалко. Она была в толстом махровом халате, спутанные кудрявые волосы рассыпались по плечам. Под глазами темнели потеки размазавшейся туши.

Джози показала ей пакеты.

— Если я в чем-то и уверена, то только в одном: еда делает жизнь приятней, во всяком случае, пока не закончится.

Хлоя улыбнулась.

И немедленно заплакала.

Джози вошла в квартиру и закрыла за собой дверь. Она заварила большой чайник крапивного чая, после которого решение начать обед с мороженого пришло к ним с Хлоей практически само собой.

Маргарет стояла посреди гостиной в полной растерянности. Она была уже совсем готова выходить, и тут спускается Джози и как ни в чем не бывало объявляет, что у нее другие дела! Это было так неожиданно, что она от потрясения не успела даже должным образом рассердиться.

Одна подруга, сказала Джози. Она должна помочь одной подруге.

Это была несомненная ложь. У Джози нет подруг.

И куда же тогда она отправилась?

Не прошло и десяти минут после отъезда Джози, как в дверь постучали.

— Хелена, — сказала Маргарет, остановив служанку, которая как раз проходила мимо гостиной. — Посмотри, кто там пришел, и скажи, что мне нездоровится. И ни слова о том, что Джози нет дома.

Джози полагалось заботиться о ней. Маргарет ожидала этого. Все этого ожидали.

Очень скоро Хелена вновь появилась на пороге гостиной.

— Мужчина на крыльце ждать вас.

— Я же велела тебе сказать… — Должно быть, Хелена не поняла, что значит «нездоровится». — Скажи ему, что я плохо себя чувствую.

— Он сказать, что пришел везти вас.

— Везти меня?

— Да, Олдгрет.

Маргарет двинулась за Хеленой к двери, оставив трость в гостиной, так как опасалась, что пришедший может оказаться кем-нибудь незнакомым, а она терпеть не могла, когда ее с первого взгляда записывали в немощные старухи. Хелена открыла дверь, и у Маргарет даже слегка закружилась голова от вихря нахлынувших на нее воспоминаний о том, как он в последний раз вот так стоял у нее на крыльце. На миг к ней вернулось тогдашнее ощущение растерянности и дурмана, ощущение полного и непоправимого несчастья.

— Роули Пелхэм, — произнесла она и нервозно одернула борта своего желтого жакета, — что, скажите на милость, вы здесь делаете?

Роули обернулся к Хелене.

— Пожалуйста, передайте миссис Сиррини, что ее дочь позвонила мне несколько минут назад и я пообещал ей отвезти миссис Сиррини на благотворительный обед.

— Джози вам позвонила? — изумилась она. — И заставила вас дать слово?

Она не верила своим ушам. Пелхэмы не разбрасывались обещаниями, потому что знали, что не могут нарушить свое слово. Она была поражена тем, что Роули не просто пообещал что-то, а пообещал сделать что-то для нее.

Он же ее ненавидит.

— Пожалуйста, передайте миссис Сиррини, что это так, — сказал он Хелене.

Служанка явно была растеряна и готова впасть в панику, не понимая, почему этот человек не может обратиться прямо к Маргарет.

Что ж, выбора ей не оставили. Если Роули что-то пообещал, он должен был сдержать слово. Он в лепешку расшибется, но отвезет ее на этот злосчастный обед, хочет она того или нет. Ливию Линли-Уайт хватит удар.

— Хелена, принеси мне мое пальто и палку. И скажи Джози, что у меня будет к ней серьезный разговор, когда я вернусь домой.

Роули повел ее к машине. Интересно, все соседи глазеют? Она пыталась шагать так, будто ей все равно, но чувствовала, как ее тянет к нему, точно магнитом. Она сделала свой выбор много лет назад и не собиралась отступать. Но держаться от этого человека подальше было легче, когда он не был с ней рядом. Он с непроницаемым видом распахнул перед ней дверцу такси. Его неприкрытая неприязнь к ней тоже облегчала ей задачу. Она неуклюже забралась в машину, и Роули закрыл дверцу.

Он уселся за руль и завел двигатель, и Маргарет против воли поразилась, каким знакомым оказалось это ощущение. Оно было как разношенные тапочки. Или глоток хорошего вина. Она вновь окунулась в лучшую пору своего прошлого.

Она смотрела ему в затылок. Ее всегда тянуло к Роули, с самой первой минуты, едва она его увидела. Дамы ее круга никогда не водили машину сами. Они ездили с шофером или вызывали такси. Когда она увидела его в первый раз — ей тогда было под тридцать, — он помогал одной из ее приятельниц выйти из такси. Она тогда еще спросила: «А это кто такой?»

Все уроженки Болд-Слоупа знали Роули и были более чем счастливы просветить ее. По положению он был ниже их, но его здоровый румянец, голубые глаза и медно-рыжие волосы делали его всеобщим любимцем. После школы он отправился в армию и затем вернулся в Болд-Слоуп, чтобы работать у своего отца в «Такси Пелхэма». В тот день их глаза встретились, и это положило начало трем годам долгих взглядов, трем годам, когда она с утра отпускала своего шофера, а потом внезапно вспоминала, что ей совершенно необходимо куда-то съездить, так что, разумеется, ей приходилось каждый раз вызывать такси. И на ее вызов неизменно приезжал Роули, хотя она ни разу не упомянула его имени.

Начиналось все вполне невинно. Они просто болтали и смеялись. Она жила этими поездками. Ей было одиноко, а он был такой славный: добродушный, по-юношески нескладный. Маргарет понимала, что должна быть более осмотрительной — ведь она старше Роули почти на восемь лет. Но она не собиралась так сближаться с ним. Уж в связь вступать точно не собиралась.

А потом именно это и произошло.

Вечером накануне Рождества Роули привез Маргарет из церкви домой. Слуги по случаю праздника получили выходной, и в доме было темно, как в преисподней. В те годы они имели уйму прислуги: постоянного повара, горничную, садовника, шофера. Но в тот вечер дома не было даже Марко. К тому времени Маргарет уже знала о его изменах. В первый раз она была раздавлена. Во второй раз было уже не так больно. К его десятому роману она вообще перестала что-либо чувствовать.