Рука, кормящая тебя - Эй. Джи. Рич

* * *

В местных новостях, сообщавших о смерти Пэт, сказали, что она была внучкой Пола Леви, художника-абстракциониста-экспрессиониста, современника де Кунинга и Поллока, известного серией картин «На бойне» – гигантских черных холстов с красными пятнами, изображавшими туши. Художник «ради искусства», он не был богат и всемирно известен, как его друзья и собратья по цеху, но его работы очень ценились знатоками.

Мы со Стивеном отслеживали все новости на всех телеканалах. Мне нужно было услышать все сообщения об этом зверском убийстве. Но сколько бы сюжетов я ни пересмотрела, мне все равно было трудно поверить в реальность случившегося.

Нэнси Грейс была в ударе: согласно одной из версий, Пэт могла стать жертвой последователей некоего местного религиозного культа, практиковавшего ритуальное убийство животных. За последние полгода на востоке округа Саффолк пропало немало домашних питомцев. Собаку убитой до сих пор не нашли. Еще одна версия: убийство в состоянии наркотического опьянения. Подозреваемых нет.

– Нэнси Грейс не знакома с Самантой, – заметила я.

Одним из гостей студии был какой-то культуролог, знаток ритуальных жертвоприношений. Он сказал, что ритуал вырезания сердца у животных существует во многих анимистических религиях. Сердце символизирует силу. Если откусить от него кусок, тебе передастся вся сила животного. Но вырезать сердце у человека и оставить его на груди у трупа – это уже святотатство. Такого нет ни в одной из религий. Это простой акт насилия, без какой бы то ни было духовной составляющей, сказал культуролог. Нэнси Грейс спросила, не кажется ли ему, что здесь замешана секта иной направленности. Может быть, наподобие «Семьи» Чарльза Мэнсона.

Культуролог ответил:

– В данном случае акт насилия был явно личного свойства.

Я попросила Стивена передать мне мобильный телефон, лежавший на столике рядом с ним.

Я позвонила Амабиле и попросила его съездить завтра со мной в управление. Мне нужен был полицейский, который мне поверит, а не запишет в подозреваемые. Я знала, что двоюродный брат Амабиле работает в полицейском управлении округа Саффолк следователем по уголовным делам.

– Он тебя выслушает, – сказал Амабиле. – Он хороший, надежный мужик. Могу тебя подбросить, если тебя не смущает поездка на мотоцикле.

Амабиле, вот кто хороший, надежный мужик. Так я ему и сказала.

Поездка на мотоцикле по обледенелым, засыпанным солью трассам в начале зимы – удовольствие ниже среднего. Всю дорогу у меня в голове вертелись дурацкие фразы типа «мотоцикл – укороченный путь на тот свет». Да, Амабиле выдал мне шлем, но, если мы перевернемся, шлем спасет только голову, да и то не факт. С другой стороны, это было весьма эротично: прижиматься к спине симпатичного парня, обнимая его за талию. Меня беспокоило только, что Амабиле мог неправильно это истолковать. Мне казалось, он до сих пор жалеет о том, что у нас с ним ничего не получилось.

Когда мы прибыли на место и я слезла с мотоцикла, у меня подкосились ноги, затекшие во время поездки. Амабиле приобнял меня за талию, не давая упасть. Когда я поняла, что уже могу твердо стоять на ногах, он меня отпустил, и мы вошли в здание полицейского управления, держа шлемы в руках.

Бьенвенидо, двоюродный брат Амабиле, пригласил меня пройти в пустую допросную и принес чашку горячего кофе.

– Возможно, я была последней, кто видел Пэт Леви живой.

Я рассказала о своей поездке к Пэт. Сказала, что это была наша первая и единственная встреча.

– В котором часу вы приехали и когда уехали?

Это был первый вопрос в долгом допросе, продолжавшемся больше часа, с целью исключить меня из списка возможных подозреваемых или же, наоборот, записать в этот список. Бьенвенидо передал свои записи другому полицейскому, чтобы тот проверил изложенные мною факты, и спросил, не заметила ли я в тот день что-то странное в поведении Пэт. Я сказала, что проще было бы перечислить, что в ее поведении не было странным, и спросила, говорил ли ему Амабиле, что Пэт когда-то жила с моим покойным женихом.

– Я знаю всю вашу историю, – сказал Бьенвенидо. – Что еще вы мне можете сообщить?

– Наверное, вам стоит проверить Саманту Купер. – Я объяснила ему почему.

Когда мы закончили, Амабиле сказал:

– Спасибо, дружище. Я тебе очень признателен.

Я тоже его поблагодарила, а Бьенвенидо ответил:

– Не за что. Это моя работа.

Амабиле настоял на том, чтобы отвезти меня домой. Все дорогу – на заднем сиденье мотоцикла, на студеном ветру, от которого не спасала теплая куртка, – я размышляла о том, насколько обоснованны мои подозрения. Какие у меня доказательства? Может быть, между убийствами этих двух женщин нет вообще никакой связи?

А потом я подумала о третьей женщине, которую надо было принять во внимание.

Стивену не понравилась моя идея. И это еще мягко сказано.

– А вдруг Саманта права и Беннетт все-таки жив? Тело так и не опознали.

– Я точно знаю, что это он.

– Ты была в шоке, могла ошибиться. А вдруг этот Джимми Гордон жив, здоров и прячется в доме у матери? А ты собираешься туда ехать!

– ДНК спермы, найденной в теле Сьюзен Рорк, совпадает с ДНК тела, которое обнаружили у меня в спальне.

– Кто-то шлет Саманте цветы, – сказал – Стивен.

– Она ненормальная. Может, она их сама себе шлет.

– Ты не можешь знать наверняка.

– Можно взять твою машину?

– Ты не знаешь, чего ожидать. Плюс к тому, если кто-то действительно шлет Саманте цветы, это может быть и газлайтинг[4]. Если кто-то пытается свести Саманту с ума, я не хочу, чтобы это ударило по тебе. Может быть, это тот же человек, который заманил тебя в Бостон.

– Я почти уверена, что это была Саманта.

– Ключевое слово «почти», – сказал Стивен. – Зачем тебе туда ехать? Что ты надеешься там узнать?

– Мне нужно понять одну вещь. Если кто-то и может мне в этом помочь, то только она, его мать. Как меня угораздило в него влюбиться?

– А почему ты считаешь, что она сможет тебе помочь?

– Потому что она, наверное, тоже его любила.

* * *

Дорога в Рейнджели, штат Мэн, заняла девять часов, и у меня имелось достаточно времени, чтобы поразмыслить о том, во что может вылиться моя затея. Я остановилась у реки Андроскоггин и вышла проветриться, хотя на улице было холодно и противно. Но мне надо было собраться с духом, прежде чем ехать в «Озерный дом», маленькую домашнюю гостиницу, которой владела мать Беннетта.

Зимой в засыпанном снегом Рейнджели пустынно и тихо; не то что летом, когда городок наводняют туристы и в гостиницах и коттеджах на берегу озера не остается ни одного свободного – места.