Платье от Фортуни - Розалинда Лейкер

– Сообщить отцу о моем намерении жениться на тебе, – сказал Николай перед отъездом, – мой сыновний долг, который я с удовольствием выполню. Мы не на все смотрим одинаково, и до сих пор у нас немало разногласий. Когда я был ребенком, он был чрезмерно строг со мной, но справедлив. Я очень надеюсь на его чувство справедливости, чтобы теперь, когда он стар, между нами не возникло отчуждения.

Жюльетт понимала, Николай пытается уверить ее, что семейных разногласий не будет, при этом казалось, он не слышал или не хотел слышать ее возражений. Но сейчас, тем не менее, он уже в пути, едет в роскошном семейном купе, заказанном Анной. Жюльетт не сумела подавить слабую надежду, что каким-то непостижимым образом все проблемы будут решены. Его действия заронили ту искру оптимизма, о наличии которой девушка прежде у себя не подозревала. Но теперь, находясь на борту корабля, словно в заточении, она могла посмотреть на все как бы со стороны.

Можно ли сказать, что она видит ситуацию в розовом свете? Если отец Николая доживет до глубокой старости, а все Карсавины – долгожители, пройдут годы, прежде чем возникнет необходимость поселиться в России. Может быть, к тому времени юный цесаревич унаследует трон и, кто знает, какие реформы введет для блага своих бедных, униженных подданных? Все в этом столетии стремительно меняется как никогда. Мужчины уже поднялись в воздух, а женщины стали работать в областях, которые раньше считались чисто мужскими. Конечно, должно наступить время, когда любовь двоих, принадлежащих к разным классам, будет восприниматься терпимо.

Жюльетт мучительно размышляла, а белые утесы значительно приблизились. Она отошла от перил, чтобы приготовиться к выходу на побережье. Судно пришвартовалось. Ни при предъявлении паспортов, ни при переходе через таможню не возникло никаких задержек. Ожидался лондонский поезд. Скоро Жюльетт уже любовалась зеленым побережьем Кента. Бледно-золотистый солнечный свет озарял крыши ферм, сады и поля, а также красные и коричневые кирпичные строения. Бегло взглянув на доки Чэтема, где стояли корабли королевского флота, девушка начала рассматривать станцию Виктория и вскоре заметила Габриэлу. Они тепло поздоровались.

– Жюльетт, наконец-то ты здесь! Кажется, прошла вечность после нашей встречи в Париже!

– Почему же ты не вернулась?

– Это было невозможно! Дерек стал директором банка, он так занят! Слишком занят, чтобы отлучаться надолго, а я никуда не езжу без него. К тому же, это помогает мне держаться на безопасном расстоянии от матери.

– А твои родители приезжали повидаться с тобой?

– Дважды, – Габриэла выразительно округлила глаза.

К этому времени они уже уселись в сверкающий «даймлер» с шофером в ливрее за рулем.

– Я всегда рада повидать отца, да и он меня, но с матерью трудно ладить.

Габриэла болтала, болтала, пока не выехали на дорогу в Лондон. Внезапно она указала на что-то за стеклом.

– Смотри! Вот Букингемский дворец! Дерек и я приглашены туда на банкет и на другие церемонии, где будут присутствовать король и королева. Должна сказать, что королевские особы придают всему особое очарование.

Посмотрев на дворец и на ярко одетых стражей у ворот, Жюльетт снова откинулась на спинку сиденья. «Даймлер» мчался по окаймленным деревьями улицам. Девушка с иронией взглянула на подругу.

– Что за речи я слышу от французской республиканки? В этой стране ты стала роялисткой?

Габриэла расхохоталась и прижала веер ко рту.

– Вероятно, это так. Может быть, вскоре ты увидишь меня со знаменем. Но не как суфражистку, марширующую по Даунинг-стрит, а на Елисейских полях с лозунгом: «Верните Бурбонов! Все прощено!»

Жюльетт поняла шутку, ей было приятно видеть Габриэлу такой раскованной.

– Ты так изменилась, как будто гора упала с плеч. Я рада видеть тебя счастливой.

– Да, я счастлива, – живо произнесла подруга. – Замужество все еще кажется мне чудом. Дерек вошел в мою жизнь, как рыцарь на белом коне и увез от всего, что делало мою жизнь такой несчастной.

– Я очень, очень рада за тебя.

– Знаю, – голос Габриэлы смягчился. – Вот почему для меня так много значит твой приезд. Иностранке нелегко найти подруг среди англичанок. Единственные мои новые друзья тоже французы, остальные – просто знакомые.

Внезапно ее глаза предательски увлажнились.

– Нельзя сказать, что англичане недружелюбны. Хорошенькое личико и французский акцент притягивают их, как магнит. Ты хорошо повеселишься в Лондоне! Я устраиваю в твою честь прием и уже получила множество приглашений для нас троих. У Дерека ложа на лучшие шоу и на новое ночное галапредставление «Тристан и Изольда» в Королевской Опере на Ковент-Гарден.

Жюльетт была потрясена, в своем письме она просила только о возможности пожить в Англии, пока уладит дела.

– Ты забываешь, что я приехала работать?

– Конечно, нет, – небрежно отмахнулась Габриэла. – Это все можно совместить.

Резиденция Таунзендов была расположена на линии элегантных домов на Беркли Сквер. Когда Дерек пришел домой, они с Жюльетт встретились впервые. Девушка подумала, что он выглядит старше своих лет, но, поскольку занимал высокое и важное положение, моложавая внешность ему даже повредила бы. Пепельные волосы, по цвету напоминающие седину, придавали солидность не по летам, но кожа была чистой, свежей; мягко очерченный подбородок, изящная худощавость делали Дерека крайне обаятельным молодым человеком.

– Мне так приятно видеть вас в своем Доме, Жюльетт!

Габриэла взяла его под руку, счастливо улыбаясь:

– Разве это не прекрасно? Мы просто посадим ее под замок, если она заговорит о возвращении во Францию. Пройдет много-много недель, прежде, чем мы отопрем дверь.

Дерек посмотрел на Жюльетт, затем поймал взгляд жены.

– Я надеюсь, Жюльетт пробудет с нами так долго, как сможет. Но она приехала по делу, и не настолько свободна, как ей самой, может быть, хочется. Мы – ты и я – все понимаем. Но отпустим ее, как только она сама почувствует, что необходимо уезжать.

Габриэла схватила руку подруги.

– Ты действительно останешься с нами, сколько сможешь?

– Конечно, останусь, возможно, даже на несколько дней после того, как закончу дела. Но я обязательно приеду еще раз – уже в отпуск.

Чуть позже Дерек поговорил с Жюльетт наедине:

– Моя жена все еще тоскует по родине. Она так ждала вашего приезда! И не только потому, что вы ее лучшая подруга, но и потому, что вы из Франции, страны, где она родилась, где прошло ее детство. Первые годы после разрыва с родиной особенно тяжелы.

Он не знал, как близко к сердцу приняла его слова Жюльетт. Она вновь подумала, как тяжело было бы жить в России.

– Вы так хорошо понимаете Габриэлу. Она не раз говорила мне, что вы – единственный человек, которому она может доверять. Я не могу назвать ее юность счастливой, – Жюльетт тряхнула головой. – Думаю, Габриэла часто преувеличивает роль, которую я сыграла в ее жизни. Ей просто нужна была опора. Тогда я этого не понимала. А сейчас у нее есть эта опора в вашем лице.