Числовая символика средневековья. Тайный смысл и форма выражения - Винсент Хоппер

Область Чистилища четко отличается от Ада и Рая тем, что она скорее временная, чем вечная. Хотя существует ради духовного обновления, ее вершина скорее Земной рай, чем Небесный. Она воздвигнута на земной коре этой развращенной земли и не доходит до малого Небосвода (А., II, 78). В отличие от Рая и Ада Чистилище не получит места после Страшного суда (Ч., XXVII, 127), и его существование напоминает относительное и временное несовершенство земли. Уступы горы соответствуют тринитарному принципу (тех, кто верит в Троицу), представляя искаженную, неполноценную и извращенную любовь.

Однако в Чистилище души продолжают сохранять телесную оболочку, и восхождение по уступам численно напоминает переход человека через восемь земных возрастов, чтобы быть вознагражденным Вечной славой в восьмом веке прообраза Земного рая. Воплощенное в планетах и днях недели, число 7 является числом земли и духовной жизни микрокосмоса. Следовательно, в Чистилище на лбу поэта высвечиваются семь peccato (грехов), поскольку, как человек проходит через семь периодов, он поднимается на семь ступеней. Порокам каждой ступени противостоят добродетели и блаженство. Эту схему использовал Бонавентура, получая различные результаты.

Аналогичным образом мирской человек достигает наконец возрождения на восьмой ступени, числе крещения. В известном смысле случайно декада Чистилища завершилась не 1, а меньшим и подкупным 4, позже выраженным в помещении отлученных и нераскаявшихся в Античистилище.

Над воротами Ада вычерчены три признака Божества: Власть, Мудрость и Любовь. В «Пире» Данте выразительно подчеркивает эту триаду в ее соотнесенности с Троицей, приписывая Власть Отцу, Мудрость Сыну и Любовь — Святому Духу.

Конечно, верно, что все функции Троицы действуют во всех трех сферах, однако велик соблазн предположить, что триада также по отдельности представлена в трех частях Духовного мира.

Явно нигде Сила Отца не проявляется более графично, чем в Аду, где имя Христа не обозначено и где вынуждены жить святые Ветхого Завета:

Справедливость Чистилища следует понимать как выражение Мудрости Сына. С функциональной точки зрения оно соответствует Слову, делая возможным спасение человека. До Христа ни одна душа не карабкалась по горе. Вместе с Благовещением Святой Девы приходит давно ожидаемое решение:

Как Ад и Рай, Чистилище образуется Любовью, однако, ради самого полного завершения «Огонь Святого Духа, что Любовь», мы должны ожидать Рая. Вся кантика проникнута ощущением Любви, вытекающим из первой песни:

И в заключительной:

Столь тонкое различие, которое можно скорее почувствовать, чем точно аргументировать, сказывается в определении Бернардом трех дней: «После двух дней он оживит нас, и на третий день он вознесет нас».

Итак, прежде чем разделить Мудрость Сына и его промысел, как ему представилось в суете Церкви, чтобы забыть грехи, Данте должен пройти через Лету, забыв грехи, представленные в Аде, и через Юно. На третий день он поднимется, ставши в предыдущие два дня:

Альберт Великий заметил, что эти три дня выстраивались как дни Гнева, Милости и Славы. Таковы почти точные эпитеты для трех кругов «Божественной комедии». Снова возникают образы Создателя из Ветхого Завета, Того, Кто наиболее полно представляет Бога Гнева, Христа, являющегося воплощением Милости Господа и Святого Духа, спускающегося к апостолам в языках пламени, воплощающих его Божественную славу.

Бернард определял три дня «до Христа, при Христе и с Христом». Если мы ощутим время «до Христа» в смысле «без Христа», то эти три дня окажутся единственным определением для трех уже обозначенных царств. Далее, заимствуя обычную аналогию в отношении к последовательному подходу к славе, называя первый век Ночью, второй — Рассветом, Третий — Восходом (символы использовались Иоахимом), мы сможем добавить еще одну связь к нашей цепи соответствий.

Путешествие из Ада в Рай излагается подробно, чтобы «в зависимости от двух ведущих нас к нему различных путей, одного хорошего и другого наилучшего», что «приводит нас к более совершенному счастью и блаженству», завершиться в трех стадиях, ведущих из тьмы Ада к вечному свету небесному, следуя путем Августина, движением от плохого к хорошему, от хорошего к лучшему и от лучшего к совершенному («Как образцовое и поучительное превращение его жизни из нехорошей в хорошую, из хорошей в лучшую, а из лучшей в наилучшую не могло послужить более истинным тому свидетельством». — Пир, 1,2, 105–108).

Расположенное между ночью и днем, Чистилище, как состояние Милости, является рассветом. На протяжении путешествия, конечно, происходят кругообороты дня и ночи. Однако в смысле полного и постоянного дня, стоящего в Раю, стоит отметить, что Ад является единственной областью, где Данте путешествовал ночью, пользуясь покровом тьмы, равным образом вычисляя земной путь.

Данте предстоит новый день, на следующий вечер он добирается до ворот Ада (А., III, 1). В полночь видит «город, нам представший» (А., VIII, 98–99). В полночь второго дня достигает края мира и императора царства.

В поисках упоминания о рассвете мы находим в «Аде» только Данте у подножия горы, явно ведущей из леса («Но к холмному приблизившись подножью». -А., I, 13–18).

Снова рассветет, когда Данте пройдет по земле к побережью острова Чистилище (А., XXIX, 139). На рассвете он достигает его ворот:

Маяк любви, прекрасная планета.

Затем следуют описания: «Зажгла восток улыбкою лучей», «восходит солнце», «Уже заря одолевала в споре // Нестойкий мрак» (Ч., I, 19–21, 107, 115), «Уже сближалось солнце» (Ч., II, 1–9).

Рассвет контрастирует с вечером у ворот Ада. На рассвете Данте достигает Земного рая: «В тот час, когда поет, зарю встречая, // Касатка» (Ч., IX, 13–14). Он вынужден провести предыдущую ночь на скалистом отроге.