Любовь как откровение - Лариса Теплякова

Если заедала тоска, и подкрадывалось уныние – Лиля шла в московские музеи. Она бродила по гулким залам, всматривалась в артефакты прошлого, и к ней возвращалось утраченное равновесие. Вещи безмолвны, но памятливы. Они вступают с человеком в особые отношения. В них заложена энергия творца, они помнят восторги обладателей. Лиля подолгу рассматривала изящные предметы и картины, и этот ритуал созерцания напоминал религиозный обряд. Так верующие люди глядят на иконы и на пламя свечей, а она черпала силы и вдохновение на свой лад. В 90-ые годы музеи мало посещались, граждане всё больше митинговали. Лиля не вникала в политические передряги, её состояние не совпадало с общественным настроением.

Неудачи в любви – отменный жизненный опыт. Лиля научилась чувствовать индивидуальность, нюансы психологии, видеть изнанку всяких людских взаимосвязей. У неё развился абсолютный слух в любви, тонкое чутьё партнёра. Она каждому могла дать те ощущения, и сказать те слова, которые были единственно потребны и верны. Однако она всегда избегала удручающих завершений и заводила лишь короткие романы. Она обожала завязку отношений и изящно ускользала в финале.

Лиля заметила, что бездарей в любви гораздо больше, чем во всякой профессии, и роль сексуальной наставницы давалась ей с блеском. Она не ждала предложений руки и сердца. Лиля дарила и получала чистое удовольствие. Она выпускала в мир чутких, чувственных и благородных мужчин, но не хотела становиться элементом пары. Она играла, пока ей это удавалось. Ведь в душе Лиля Воронцова ощущала себя актрисой, и потому днём натягивала маску благополучия, а вечером – некоронованной королевы. Она не допускала слабины. Маска всегда обеспечивала свободу, а всё сокровенное оставалось глубоко внутри. Лиля никогда не признавалась в чувствах, не устраивала объяснений. Сказать «люблю тебя» — всё равно, что взрезать пространство лазером. После такого признания всё должно измениться, а ей пока не хотелось что-то менять в своей жизни.

Своё прошлое Лиля никогда не ворошила и не анализировала. Царь Леонид преподнёс ей жестокие уроки, и вспоминать о тех днях было очень больно. С Леонидом они больше не пересекались, но она знала, что он делал антрепризные спектакли и колесил с ними по стране. Ни одной пьесы, поставленной бывшим любовником, она не видела. Эти представления её не интересовали. Ведь там наверняка играли талантливые дурнушки, а Лиля ценила красоту.

Люди из прошлого, с которыми утрачена связь – уже призраки. Лиля назначила царя Леонида призраком и запретила себе думать о нём. Так почему же всё вдруг всплыло из подсознания спустя столько лет и мешало ей спать в осенней ночи? Да потому что имя Леонида сочеталось с понятием «боль».

Состояние не улучшилось. Боль не утихала. Лиля решила позвонить Зинаиде.

– Зин, что находится в правом боку?

– Печень, а что? – удивилась Зинаида. – Беспокоит?

– Да, и ужасно. Будто внутренности бунтуют против своей хозяйки! Что пьют в таких случаях?

– Лиль, может, неотложку вызвать?

– Чтобы меня в больницу упекли! Нет, лучше бы чего-нибудь обезболивающего глотнуть. Чёрт, да у меня и нет ничего! Ладно, отлежусь. До завтра.

Однако вызвать скорую помощь пришлось: боль сделалась нестерпимой.

Дежурный врач осмотрел Лилю, задал пару вопросов и вынес вердикт: госпитализировать. Лиля не возражала, у неё не было сил, она находилась в болевой прострации.

Лилю разместили в небольшой палате, в которой стояло две кровати. Лиля не попадала в стационары с юности, и приятно удивилась, что помещение достаточно приличное, да и вообще всё не так страшно, как виделось дома. Пришла молоденькая медсестра вместе с врачом, дежурившим по отделению. Они стали сооружать капельницу. Девушка пыталась попасть иглой в вену, и, видимо, что-то делала не так, как положено, потому что доктор негромко возмутился:

– Катя! Ну, ты как всегда! Сколько раз тебе говорить! Не спеши вводить иглу! И вообще…

Он приправил речь какими-то медицинскими терминами, смысл которых Лиля не знала. Медсестра снисходительно выслушала его, обольстительно улыбнулась в ответ, сверкнула глазами и закрепила иглу пластырем. Не составило труда догадаться, что их связывают личные отношения, однако Лилю не интересовали такие пикантности. Пациентка Воронцова лишь подумала, что сейчас она умрёт по халатности этой миловидной сестрички. Возможно, среди ночи любовники что-то перепутали, и вводят ей не то и не так.

Однако стало легче, и вскоре Лиля заснула. Остаток ночи прошёл безмятежно.

Утром пациентка Воронцова открыла глаза и обнаружила себя в светлой чистой больничной комнатке. Её ничто не беспокоило, и все ночные события показались бредом. «Это кино не про меня!» – подумала Лиля. – «Всё со мной в порядке, и вообще, какого чёрта я тут развалилась? Надо бы как-то собраться, да и вернуться домой».

Однако медработники имели другое мнение. Вначале зашла медсестра, сунула градусник, взяла кровь на общий анализ.

Девушка деловито и быстро нажала на раненый ею палец, и из пореза возникла густая капелька тревожного алого цвета.

– Скажите, а вас совсем не пугает вид крови? – вдруг спросила Лиля. Её немного мутило.

– Нет, не пугает! – бодро ответила девушка.

– А если сами сдаёте?

– Сама? Своей кровушки жалко! – усмехнулась медсестра. – Но надо, что делать!

– А чужой не жалко?

– Жидкость, обычная жидкость. Работа у меня такая, понимаете? Вы скажите спасибо, что я у вас тут забор крови сделала, в палате. А то бы пришлось вам встать пораньше да идти в лабораторию, да там очередь отстоять, – с упрёком сказала медичка.

– Что вы, спасибо! – Лиля поторопилась отблагодарить её. – Я вам признательна!

Вскоре явился незнакомый доктор.

– Здравствуйте, я ваш палатный врач! – радостно сообщил он. – Меня зовут Владимир Олегович Пудовкин. Будем с вами сотрудничать, возвращать вас к нормальной жизни.

Не спрашивая разрешения, доктор Пудовкин по-хозяйски присел на стул рядом с кроватью, откинул одеяло, сам приподнял пижаму пациентки и стал пальпировать живот. Он неторопливо гулял пальцами по Лилиному телу, осторожно прощупывал, словно внутри, в утробе, хранились сокровища. Его прикосновения были приятны и даже утешительны. При этом он приветливо улыбался, будто ему нравилось это незатейливое занятие больше всех других дел на свете.

– Похоже на камушки в желчном пузыре, – сказал Владимир Олегович. – Сегодня я распишу вам назначения, будем тщательно обследоваться, а потом решим, что нам с вами делать.

– Потребуется операция? – встревожилась Лиля.

– Пока не знаю. Попробуем обойтись без неё, – пообещал Пудовкин, вставая со стула.

– Владимир Олегович! А от чего образуются камни? – удивлённо спросила Лиля.

– Ох, женщины! Всё-то вам надо знать! – весело усмехнулся доктор и объяснил, как школьнице. – Представим чайник. Если им долго пользоваться и не чистить, то в нём образуется накипь. Отложения солей, растворённых в воде. С течением времени в человеческом организме тоже всякие шлаки затвердевают и откладываются в разных местах. Иногда лежат себе годами, а порой начинают беспокоить своего хозяина, мешают проистекать нормальным процессам. Возрастные изменения. Всё изнашивается, нет ничего вечного. От всего лишнего, нездорового, надо избавляться. Вот и весь сказ!