Любовь как откровение - Лариса Теплякова

– У меня шикарный котяра! – с удовольствием поделился Пудовкин. – Красавец редкой породы! Мы с ним обожаем друг друга!

Весь их разговор носил шутливый оттенок, но в нём было то, что укрепило Лилю. Она с облегчением ощутила, как внутренняя напряжённость ослабла, и ей сделалось тепло, приятно, спокойно, как в детстве.

– Спасибо вам за сеанс психотерапии, мне стало лучше, доктор, – с оттенком доброй иронии поблагодарила Лиля. – Можно и мне вам помочь? Давайте я напечатаю за вас то, что вы пытались сделать сами.

– Заманчивое предложение! – одобрил Пудовкин. – Я был бы рад видеть в вас в качестве своего личного секретаря, но, увы, эту работу мне придётся проделать самому. Я заполняю отчётные формы, тут нужны специальные навыки и знания. Да и ни к чему меня так баловать. Спасибо! И спокойной ночи! Сейчас вам надо крепко заснуть. Если хотите выздороветь – спите больше и берегите нервную систему.

Лиля очень хотела поправиться. Она неожиданно очутилась в мире больных, и ей там было неуютно. Мир здоровых людей иной. Он сложно устроен, в нём непростая система ценностей и отношений, но зато он блистателен и ярок. В мире здоровых людей есть рестораны, роскошные отели, там ездят машины, и даже яхты бороздят моря. Здоровых ждут в магазинах, в кинотеатрах, им везде рады. Люди назначают друг другу встречи, ходят на свидания, отправляются в поездки. Мир больных пахнет лекарствами и полон устрашающих призраков. Лиля рвалась в привычную атмосферу, и потому дисциплинированно исполняла все назначения Пудовкина и вслушивалась в каждое его слово.

Прошла ещё неделя, и Лилю выписали из стационара. Вначале она очень обрадовалась, но, очутившись дома, вдруг ощутила странную расхолаживающую слабость. Тело казалось ватным, хилым, и привычные действия она выполняла в замедленном темпе. Недомогание беспокоило, вызывало гнетущее чувство незащищённости. «Когда-нибудь любовники разбредутся, мужчины вообще перестанут оборачиваться, и внешность будет удручать меня саму. Что тогда, что?», – стучало в голове. – Я не Тина Тёрнер. Это её годы сделали краше. Она и живёт с парнем, который моложе её на 17 лет. Какой-то музыкальный продюсер из Германии. Вряд ли мне это удастся, к чему себя обманывать. Свободно плавать по жизни, подобно крупной сильной рыбе дано не всем».

Лиля хандрила. Жизненная энергия будто вытекла из неё, и мысли сделались скучными, мелкими, пессимистичными. Они самопроизвольно рождались и беспорядочно толкались в голове. Лиля с грустью заметила, что стала тревожиться по пустякам и сделалась мнительной. В больнице её поддерживал Пудовкин. Он вселял уверенность, а дома она оказалась один на один сама с собой. Ни собаки, кошки, ни шиншиллы.

Лиле не терпелось встрепенуться. Она стремилась на работу, но доктор Пудовкин рекомендовал побыть с недельку-другую в домашней обстановке, соблюдать диету, да и Зина советовала то же самое. Лиля нехотя согласилась. Она неторопливо ходила по близлежащим магазинам, вечерами заглядывала в Интернет, общалась с блоггерами в Живом Журнале. Читая чужие откровения, Лиля впитывала новости светской жизни, впускала внутрь себя всполохи эмоций, но рассказывать о своих болячках ей не хотелось. Она поддерживала в Живом Журнале реноме бодрой, современной молодой женщины, которой всё нипочём.

Узнав, что Лиля дома, приехал Денис.

– Ты похудела, – заметил он.

«И подурнела», – мысленно дополнила она, а вслух ответила:

– Есть немного.

Разговор не клеился. Его здоровый цвет лица, его тугие мышцы, его молодость ещё больше подчёркивали состояние Лили. Она чувствовала себя рядом с ним тётушкой, стеснялась его, и держалась неприветливо.

– Может, чем-то помочь? – спросил Денис.

– Нет, нет! – поспешно отказалась Лиля.

Денис появился ещё раз, но задержался недолго. Минут через тридцать после его ухода раздался звонок. Лиля решила, что парень вернулся, и с этим убеждением открыла дверь. Однако на пороге стоял совсем другой человек.

Нежданным гостем оказался доктор Пудовкин.

– Здравствуйте! – бодро сказал он. – Можно войти?

– Да, конечно, – недоумённо ответила Лиля. – Проходите, доктор.

– Посещение больных на дому! – пояснил Пудовкин с хитрой улыбкой на губах. – Куда прикажете курточку пристроить? Так, отлично! Теперь я вымою руки, и будем беседовать, Лилия Ильинична! Где у вас ванная?

– А вы всех своих пациентов после выписки навещаете? – удивилась Лиля.

– Не всех, но случается, – ответил Владимир Олегович, вытирая руки. – Как самочувствие? Рассказывайте!

– Слабость, – пожаловалась Лиля. – Просто вялость какая-то. Может, что-то пропишете?

– Подумаем-подумаем! А пока я вас осмотрю. Прилягте!

Они прошли в комнату, и Лиля опустилась на диван. Её тело послушно расслабилось, подчиняясь его умелым, тёплым рукам.

– Вот так, хорошо, хорошо, – приговаривал Пудовкин, работая пальцами. – В эпигастральной области всё в норме, как и должно быть. Кишечник немного, правда, вздут. Плохо опорожнён. Теперь садитесь, и язык покажите. Какой хороший язычок у нас! Просто замечательный! А как стул? Рассказывайте! Жалуйтесь, я слушаю внимательно!

Рядом с Пудовкиным Лиле стало спокойно. Она не испытывала стыда и сомнений. Пациентка Воронцова добросовестно отвечала своему доктору на вопросы и описывала собственное состояние.

– На ночь хорошо пить нежирный кефир, добавляя в чашку столовую ложку-другую оливкового масла. Кефирчику налили, маслица добавили, перемешали и выпили! На утро всё пройдёт, как по маслу! – балагурил Пудовкин. – Бульончики, кашки. Овощи отварные, запеченные. Яблочко печёное – и вкусно, и полезно в вашем состоянии. Шиповник заваривайте. У вас ведь небольшая гипотония, дорогая моя. И, видимо, в молодые годы была анемия, а вы это дело проглядели, специальные препараты не принимали. Организму надо помогать. И гулять надо чаще на свежем воздухе, и жить размеренно.

– Вы знаете обо мне больше, чем я сама, – улыбнулась Лиля.

– Ещё бы! Я же врач, я чувствую людей. Давление бы смерить, но тонометра у вас, конечно, нет? – спросил Пудовкин.

– Нет, я никогда не следила за своим давлением, – призналась Лиля. – Мне казалось, что оно нормальное.

– Плохо! – пожурил Владимир Олегович. – Следить за давлением надо! Оно у вас вечно стремится вниз скакнуть. Неужели не чувствуете? Бывает такое, что будто бы всё хорошо, и вдруг слабость накатила, в сон клонит?

– Бывает. Теперь такое каждый день.

– Это и есть перепады давления. Ладно, на сегодня достаточно. А не угостите доктора чайком? – вдруг спросил он, потирая ладони.

– Конечно! Сейчас сделаю и принесу.

– Нет, давайте вместе на кухню пойдём! – предложил Пудовкин. – Я обожаю эти кухонные посиделки!

С ним было очень легко, беззаботно и даже радостно. Он сам находил, о чём говорить и излучал энергию, которой так не хватало Лиле.