Спецназ всегда Спецназ. Прорыв диверсанта - Юрий Корчевский

– А я как же? – подал голос четвертый боец.

– Фамилия?

– Иванов, рядовой Иванов.

– На Ивановых вся Россия держится. А на тебе будет держаться наша оборона. Мы с тобой сейчас очистим блиндаж, где все спать будут. Какое-никакое, а укрытие. Я уж глянул мельком. Накат в три бревна, минометная мина не возьмет. Туда же продукты перенесем да поужинаем. Кто на посту стоять будет – не спать, сам лично проверять буду.

Саша с Ивановым вытащили из блиндажа труп немца и, раскачав, забросили его за бруствер. Другие саперы снесли в блиндаж оружие.

Саша с сапером прошелся по траншее. Из другого блиндажа, где явно взорвалась граната и лежали изрешеченные осколками трое убитых немцев, они принесли продукты. Вот чего у немцев не отнять – так это способности обустраиваться в полевых условиях. В блиндаже у них и запас продуктов, и патефон, и матрасы на нарах. Похоже, в деревне какой-то реквизировали. Саша даже фонарик электрический нашел. При его скудном свете они и поужинали в блиндаже, сидя за дощатым столом.

После еды потянуло в сон. Саперы улеглись на нары, не снимая формы, и почти сразу уснули. Саша еще боролся со сном несколько минут, стараясь припомнить – все ли он сделал правильно, все ли предусмотрел?

Постепенно его сморил сон. Значительно позже, сквозь сон, он слышал, как меняются караульные. Надо бы встать, проверить, как саперы службу несут, да больно спать охота.

В третьем часу Александр проснулся – захотелось в туалет. Он вышел потихоньку, хотя можно было особо и не таиться – саперы спали богатырским сном, и храп стоял такой, что Саша удивился – как он мог спать рядом и не слышать?

Он отошел по траншее подальше, облегчился и уже застегнул ширинку, как услышал шорохи и едва слышную возню за бруствером. Творилось явно неладное. И где караульный? Или он перешел на другую сторону траншеи? Не торчать же ему все время на одном месте?

Саша расстегнул кобуру, вытащил пистолет. Потом осторожно приподнял голову и выглянул из траншеи.

Совсем рядом, буквально в десяти метрах от него, по земле двигались неясные тени. Наших там точно быть не должно, стало быть – это немцы. Скорее всего – разведка, за «языком» пришли. Ладно, добро пожаловать. Будет вам, гады, «язык»!

Саша навел пистолет на неясную тень и нажал спуск. Яркая вспышка выстрела в ночи ослепила. Саша немного довернул ствол, зажмурил глаза и снова выстрелил. Впереди послышался вскрик. Ага, попал в кого-то.

Саша успел выстрелить еще дважды, пока в ответ не ударила автоматная очередь. Его спас слух. Перед стрельбой немец снял затвор с предохранителя, и этот характерный звук донесся до Саши. Он пригнул голову.

Пули взбили пыль на бруствере, запорошив лицо. Не успел бы пригнуться, уже бы валялся с простреленной головой.

Из блиндажа выскочили саперы с автоматами в руках. Они сразу же кинулись к Саше.

– Пригнитесь! – предостерег их Саша.

– Чего слу… – только и успел сказать Иванов, на котором вся Россия держится, как сзади, за спинами саперов взорвалась граната. Своими телами саперы прикрыли Сашу от осколков.

Просмотрел, прозевал!

У разведгруппы на такой случай всегда прикрытие есть. Один или двое немцев страховали свою разведгруппу с другой стороны траншеи.

Похолодев от предчувствия беды, Саша хотел обернуться, да не успел. Он уловил чужой запах. А дальше – удар по голове, и сознание померкло.

Очнулся Саша, судя по всему, скоро и оттого, что его бесцеремонно волокли по полю. Голова билась о кочки, стерня больно царапала кожу, но немцев это не волновало. А то, что это были немцы, Саша понял сразу. Запах от них исходил чужой. Сапоги их были у самой Сашиной головы и отчетливо пахли гуталином – ихним, немецким. Да еще и один другому прошептал что-то по-немецки. Слов Саша не понял по незнанию языка, но тон сказанного был злой. Видно, обозлились они из-за потерь. Их было больше: Саша успел выстрелить не один раз, и в кого-то точно попал – слышал вскрик.

Но в любой разведке закон один: в первую очередь доставить «языка», а уж потом – по возможности – вытащить своих раненых и убитых.

До Саши только сейчас дошло, что «язык» – это он сам. Еще немного времени – и его, как куль, сбросят в немецкую траншею. А там – допрос и, скорее всего, расстрел. Расстрел – это даже громко сказано. Пустят пулю в затылок и сбросят тело в какой-нибудь овражек. Отработанный материал – чего с ним возиться?

Сколько уже тащили его немцы? Где он находится? Судя по тому, что немцы ползут и разговаривают шепотом, от наших позиций они далеко не ушли. Когда свои будут рядом, немцы встанут во весь рост и крикнут им, чтобы не стреляли да помогли «языка» доставить.

Стало быть, решение надо принимать немедленно. В первую очередь надо не показать им, что он пришел в себя. Пока немцы думают, что он без сознания, они его не опасаются.

Саша пошевелил пальцами рук – пистолета не было. Конечно, он выпал, когда его шарахнули по башке. Да если бы пистолет и остался, немцы все равно его выкинули бы – они не дураки. Интересно, те, кто его тащат, подготовленные разведчики или простые пехотинцы, которых приказом послали за «языком»? Если это пехота, то с двумя он справится, если разведка – сомнительно. И все же надо пробовать.

Немцы будут пытаться с ним бороться, скрутят, и стрелять до последнего не будут – не для того они своими жизнями рисковали, чтобы просто застрелить. Им живой «язык» нужен, а не труп.

Саша незаметно провел рукой по поясу. Ничего, что могло бы сыграть роль оружия – ни ножа, ни штыка, ни саперной лопатки. Понятно же, какой идиот может спать с зачехленной саперной лопаткой на поясе?

Вскоре местность пошла под уклон. Немцы стащили его в небольшой овражек, а может, и в противотанковый ров. Бросив его, они решили несколько минут передохнуть. Все-таки Саша – мужик тяжелый, тащить его волоком по полю, да еще ползком – работенка еще та.

Сколько до немецких траншей? Сколько у него времени? Саша слегка приоткрыл левый глаз, всмотрелся.

Немцы сухопарые, жилистые, с такими врукопашную драться тяжело – ловкие, увертливые. Автоматы за спинами, у одного за поясом граната ручкой заткнута, у другого – нож в чехле вроде финки.

Темно, видимость плохая, и если что-то и можно разглядеть – то только когда луна из-за туч выглядывает.

Немцы отдохнули несколько минут, обменялись парой фраз. Потом поднялись. Один взял Александра за отворот гимнастерки и потащил по склону вверх. Другой легко взобрался наверх и протянул руку для помощи. У Саши мелькнуло в голове: «Момент подходящий». Слава богу, немцы руки ему не связали, полагая, что он без сознания. А может, просто нечем было, веревка осталась у других членов группы, застреленных Александром.

Саша дернулся, повернулся на бок. Ворот гимнастерки затрещал и остался в руке у немца. Саша ухватился за ножны, благо пояс немца был на одном уровне с его лицом, выдернул нож и всадил его в сердце немецкому разведчику. Тот даже пикнуть не успел – тяжело осел. На лицо Саше брызнула теплая кровь.