Моя любимая сказка - Ксандр Лайсе

Очень глубоко, на тысячу метров подо мной, лифт закрылся и с невыносимым воем пошёл вверх. Скользящие внутри моей черепной коробки тросы царапали её содержимое.

Прошёл наверх. В занебесной вышине шестого, по-моему, этажа двери лифта разошлись со звуком ружейного выстрела. Загудели голоса, клинком о стремя звякнули ключи…

Пора на свежий воздух! Иначе я тут свихнусь просто!

* * *

На улице я испытал благодарность к самому себе: пальто пришлось очень кстати. Дождя нет, но сыро и холодно.

Ветер одним порывом ворвался под одежду и пробежал ледяными пальцами по рёбрам. Я вздрогнул и запахнул пальто. Мерзко. Но был в холоде и несомненный плюс: вялое состояние сняло, как рукой.

Проходивший мимо мужик — очки и кепка — кивнул мне, но, оглядев меня с головы до ног, виновато улыбнулся и ускорил шаг. Знакомый? Сосед? А почему убежал? Я опустил глаза. Да, чайник у меня в руках однозначно придаёт моей внешности особый колорит. А где же кружка? Я зачем-то пошарил по карманам. Ага. Должно быть, оставил на площадке. Стою ещё минут пять — и обратно…

Оставив карманы в покое, я поднял глаза. По тропинке со стороны Восьмой Соколиной к дому шла Яра.

Она заметила меня и… развернулась. Пошла в обратную сторону. Очень быстро. Не видела, что я смотрю на нее. Я сел в машину и поехал за ней.

Как оказалось, она шла к метро. Что ж, пришлось оставить машину и продолжить слежку. В метро мне стоило большого труда не потерять ее в толпе спешащих людей, но это сыграло мне на руку — она не заметила, что я следую за ней. Хотя… Яра была погружена в свои мысли настолько, что я мог бы стоять совсем рядом, и она бы меня не заметила.

На станции «Спортивная» мы, наконец, вышли из метро. Я старался не упустить ее из виду, но она… Она даже не думала, что кто-то может идти за ней. Шла не оглядываясь. Наконец мы свернули на Доватора и скоро остановились возле самой обычной «сталинки». Начало тридцатых. Тихие места, здесь даже пробок почти не бывает. Чуть подальше — Лужники, там река делает петлю, отчего весь район оказывается как бы громадным тупиком. Лет сто назад тут были заливные луга. Да и сейчас тут маловато примет времени. Разве что — припаркованные машины… «В болотистой деревне Лужники кормились Новодевичьи монашки»… Ветки с жёлтыми листьями низко склонились над асфальтовой дорожкой. Почему-то старые дворы мне кажутся очень уютными… Почему-то? На мой старый двор они похожи, вот и всё. Мой двор, которого больше нет. «Но что был двор? Он был трубою…»[25]

Когда от Ярославы меня уже отделяли шага два-три, она вдруг обернулась, и я невольно остановился. Какое у неё усталое, измученное лицо. Будто она тоже не спала эти два дня… Но вовсе не это остановило меня.

Какой холод! Не только её глаза, не только лицо, — кажется, вся она излучала холод, который и заставил меня остановиться.

Даже в нашу первую встречу, когда мы ещё не были знакомы, Яра была… Не такой. Она всегда была… тёплой? Да, тёплой. Открытой, светлой. Что с ней случилось?

Чёрт! Она всё-таки прочитала записку!

Нет. Невозможно.

Тогда что же произошло? Я даже физически ощущаю, как она отталкивает меня! Светлая. Светлая и холодная, словно ледяная.

— Яра… Привет! Ты…

— Привет. Извини, я очень спешу, — как льдом посыпала! И ускорила шаг.

Да что я, в конце концов!

— Постой! Я же… Послушай! Я же всё понимаю…

Ярослава остановилась и обернулась. Надежда и недоверие. Или испуг?

— Понимаешь?

— Послушай. Мне всё равно, кто она… То есть, нет… Я понимаю, что она больна. Ты её… Ты её любишь, конечно. Если хочешь, мы можем… Сейчас есть специальные клиники. Частные. Насчёт денег не беспокойся… Они… Я их найду, если надо. В наше время лечат почти всё, и… Но если ты хочешь, мы можем сами ухаживать… Просто… — Яра пристально смотрела на меня. Я подошёл к ней. — Я не против… То есть, если ты решишь, что дома ей будет лучше, то я тоже… Могу помогать тебе. Просто… Я люблю тебя. И хочу быть рядом с тобой. Как бы ты ни решила с ней…

— Как бы я ни решила с ней? — Яра как-то странно посмотрела на меня.

— Ну да. Как ты решишь — так и будет.

— А с кем — с ней? — от Яры больше не тянуло холодом… И… Лучше бы тянуло… Я почувствовал, что поскальзываюсь и падаю. Она смеётся? Что значит — «с кем»?

— Что значит — «с кем»? С твоей… родственницей.

— Она мне не родственница, — Яра вздохнула.

— Не родственница? А кто? — я-то и предположить не мог, как далеко простирается Ярино милосердие! Брови, помимо моей воли, поползли вверх.

— Не… Никто. Я её вообще никогда в жизни не видела.

Я уставился на неё, как баран на новые ворота. Нет, не шутит. Даже немного грустная. И шутить такими вещами — не в её стиле.

— То есть как это? Она же у тебя дома живёт!

— Нет. Не живёт.

— Не живёт?

Господи, да что с ней? Да, вид у Яры усталый… Может быть?! Может, больна не только старуха?! И это исчезновение… Где она пропадала? Что с ней случилось? Такой… необычной я её раньше не видел. К психиатру? Или наркотики? Чёрт возьми! Почему я раньше не подумал об этом?!

— Яр… Что с тобой случилось? — я обнял её за плечи, она не сопротивлялась — Расскажи мне. Тебя ведь не было два дня. Я за тебя волновался. Где ты была?

Ярослава испытующе взглянула на меня.

— У меня… У меня проблемы. Очень серьёзные… и… — она замялась, подбирая слово — Очень… Миша… Я боюсь, ты не поймёшь…

— Милая, знаешь, сегодня всё утро я пил чай на площадке у твоей двери… — я вовремя решил умолчать об истинных причинах такой эксцентричности. — Сидел на полу и пил чай. Я хочу сказать, что постараюсь, очень постараюсь понять.

Она наконец-то улыбнулась. Её рука скользнула по моим волосам и с видимым облегчением, будто обессилев, опустилась. Нервы? Яра вздохнула. Тяжело, с дрожью.

— Миша… Эта старуха, которая приходила к тебе… Она и правда не моя родственница. И я действительно никогда её не видела.

— Как это может быть?! Она выходила из твоей квартиры! Я своими собственными глазами… И дверь ключом открывала…

Ярослава молчала. Я подошел и обнял ее, Ярослава меня не отстранила, но я чувствовал, что она напряжена.

— Хорошо, — сказала Яра, — пойдем со мной, я кое-что покажу тебе.

— Куда мы идем? — спросил я, не переставая ее обнимать.

— В квартиру, где живет эта… — Яра замялась. — Старуха, которую ты принял за мою родственницу.

* * *