Крестный папа - Галина Владимировна Романова

Сейчас он готов был землю грызть, лишь бы добраться до ее хрупкой шейки и скрутить ее своими подрагивающими от ненависти пальцами. Скрутить, слушая хруст ломающихся позвонков.

Серафим скрипел зубами от ярости, проклиная свою излишнюю самонадеянность. Как идиот поверил в удачу, встретившись с этим отребьем Ванькой. Ему ли было не знать, что подобный типаж готов душу дьяволу заложить за стакан хмельного. И тот подтвердил правильность его оценки, ввалившись в гараж с лестницы черного хода едва тепленьким и с ополовиненной бутылкой в руках. Ведь было же сказано ему: вывести девку с центрального входа ровно в половине четвертого. Мало того, что он опоздал на полчаса, так еще выперся неизвестно откуда. И если бы не интуиция, подтолкнувшая прогуляться по гаражу, сидеть бы ему, Серафиму, в засаде до ночи. Но и это опять было не самым страшным.

Он никогда не взялся бы описать словами чувство, охватившее его при виде замеревшей от включенного света парочки. Поначалу Серафим почувствовал лишь легкое волнение, увидев молодую женщину со спины. Что-то показалось ему знакомым в плавном изгибе ее спины и россыпи светлых волос, он только не сразу догадался, что именно. Но когда она повернулась, он едва сдержался, чтобы не выпустить в нее целиком всю обойму. Куда подевалась баба убиенного им банкира? Откуда здесь опять взялась эта сука? Почему этот вечно канючащий алкаш вывел ему не ту и не оттуда? Мысли забились в висках толчками. Не помня себя, Серафим принялся стрелять. Ваньку он убрал сразу, не простив ему подобного вероломства, да и лишний свидетель ни к чему. А девка…

Так вывести его из себя могла воистину только баба. Как известно, злость — плохой помощник. Чтобы дело делать, нужно быть бесстрастным. А какой из тебя стрелок, когда руки дрожат от ярости? Да никакой! Потому и промазал, а сука опять лихо ускользнула…

Но чего стоил этот ее разворот! Он мог поклясться, что чует запах горелой резины, когда взвизгнули шины по бетонному полу. Сказать нечего, эта девка дорогого стоила. Ее бы да в союзники. Сколько дел можно было бы наворотить. А теперь что? Теперь нужно ехать на лобное место, так Серафим про себя именовал место встречи с господами хозяевами. И неизвестно еще, как его там встретят после стольких провалов. Хотя, если разобраться, последний заказ на банкиршу вовсе и не поступал. Это так… исключительно его собственная инициатива. Пусть она, конечно, наказуема, но о том, что он решил ее проявить, знать никто не знает…

Подъехав к придорожной забегаловке, Серафим припарковался так, чтобы его машину не было видно с дороги, и неторопливо пошел к ступенькам крыльца.

Народу в кафе в тот час было немало. Уставшие официантки буквально валились с ног, обслуживая грубоватую водительскую братию. Запах кислой капусты и подгорелых котлет витал в воздухе вместе с густым табачным духом.

Стараясь не выделяться на фоне замызганных рубашек своим щегольским прикидом, Серафим сел за дальний столик и уткнулся взглядом в окно. Тот, кто ему нужен, должен был отреагировать на его появление минут через пять максимум. Но прошло целых десять, прежде чем он услышал над головой хрипловатое:

— Привет…

— Где таскаешься? — не поднимая головы, тихонько рыкнул он. — Неси что-нибудь посъедобнее…

Тарелка с картофелем фри, парой отбивных и салатом появилась спустя мгновение. Стол старательно протерли свежей тряпкой и, заискивающе отлавливая его взгляд, прошептали:

— «Фольц» взяли.

— Давно?

— Вчера, ближе к вечеру…

— Год?

— Свежий. Год ходит. Девка дура дурой. Сначала три штуки запросила. Я ей дала полторы задатка, и она свалила. Говорит, что в розыске. Может, испугалась чего…

Что-то в этом рассказе Серафиму не понравилось. Он тупо пожевал кусок сочной свинины, отхлебнул немного минералки из стакана и, вдруг разом отодвинув весь харч от себя, змеем прошипел:

— Какая девка?!

— А хер ее знает. Светловолосая, в джинсах полуоборванных…

— «Фольц» какого цвета?! — не слушая лепет собеседницы, недобро прищурился Серафим.

— Темный… Темно-вишневый… А чего?

— Футболка на ней с глупой рожей мужицкой?! — Он сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. — Глаза голубые у самой. А губы пухлые такие. Так?!

— Вроде, а чего ты распсиховался-то? Говорю, слиняла она. Тачка на месте…

— Ох, б…дь! — только и смог простонать он. — С кем уехала?!

— Кто?

— Ну не ты же, овца!!! Не ты же!!! — Каких сил стоило ему сдерживаться, чтобы не опрокинуть столик и не начать раскидывать тут всех подряд, известно было только одному господу. — На чем она уехала?!

— А я знаю? Я ей деньги сунула. Она сказала, что в туалет, а сама смылась…

— Кто стоял на стоянке?

— А я… Слушай, мне насрать на всех этих шоферов и на тебя вместе с ними! Я делаю свое дело! И неплохо делаю! Это вы там нагородите всякой хренотени, конспираторы, мать вашу! У меня все просто, без затей, и за три года ни одного прокола… И не хера мне грубить, а то быстро отзвоню кому следует и пожалуюсь на твои грубые манеры! — Собеседница колыхнула арбузной грудью и, смерив Серафима взглядом обнаглевшей донельзя коровы, двинулась в подсобное помещение.

От такого поворота растерялся даже он. Это надо так распоясаться! Законы иерархии этой тупой бабище не указ! Полебезила немного, повыпендривалась, и все — довольно! Этикет окончен. Отмотала больше половины жизни по нарам и плевала на всех. Для нее может существовать только один хозяин, а все остальные, по ее мнению, такие же «шестерки», как и она…

Швырнув на стол сотенную бумажку, Серафим пошел к выходу.

Нет, это просто рок какой-то. Девка буквально изводит его. Всякий раз, как только он к ней приближается, она ускользает как угорь из рук. Где ее теперь искать? В какую сторону кидаться? А найти ее просто необходимо. Иначе не знать ему покоя до конца дней своих. К тому же ей доподлинно известно, кто кинул сынка Ильдара. А тот мужик серьезный — обид не прощает. Сам-то сынок пока помалкивает. Серафим точно знал, что помалкивает…

Игорь вернулся домой ближе к полуночи. Загнав свою машину в гараж, он порадовался тому, что отцовский джип на месте. Черная махина с никелированной отделкой высилась в центре гаража, поблескивая навощенными боками. Сам Игорь джипы не любил. Их монументальная мощь казалась ему излишне претенциозной. Может, эту нелюбовь диктовало ему подсознание, но утверждать это он не решался…

Постояв немного под окнами первого этажа и понаблюдав за разошедшимися не на шутку бабами в гостиной, он завернул за угол и направился к черному ходу. Не хватало ему еще попасть под перекрестный огонь разбрехавшихся сестер. Что, интересно, они делят на этот раз? Вроде все уже поделено…

Поднявшись по лестнице, он остановился перед дверью отцовского кабинета и на минуту задумался. С чего начать разговор? Как направить его в нужное русло, чтобы не выглядеть нашкодившим котенком? Чтобы тебя в очередной раз не тыкали в мисочку с молоком и не приговаривали: