Войны в эпоху римской империи и в средние века - Хофман Никерсон

Недостатки передвижной башни довольно очевидны. Она была не просто тяжелой, а очень тяжелой. Соответственно, ее можно было двигать вперед только по сравнительно ровной и прежде всего твердой поверхности. Кроме того, ей нужна была защита зажигательных средств оборонявшихся, что достигалось обычно при помощи сыромятных кож, навешиваемых спереди и частично с боков. Защитники (как в XVIII – XIX вв. краснокожие индейцы в США, осаждавшие пограничные блокгаузы) обычно стреляли по башне стрелами с прикрепленной к ним горящей паклей. Самым же эффективным средством были огромные стрелы, которые выпускали из баллисты.

Также осаждающие использовали выдвинутое вперед некое низкое укрытие, которое служило защитой атакующих у основания стен, с которых велся обстрел. Такие укрытия были известны как «коты». Римское же название такого укрытия было musculus, то есть «мышка», очевидно, потому, что они «прогрызали» себе путь вперед. Эти укрытия были достаточно длинными, так что прятавшиеся под ним люди могли приходить и уходить с его задней стороны (которая не должна была находиться слишком близко от стены). Они также были узкими и имели крутые скаты крыши пропорционально их длине, чтобы быть достаточно крепкими и выдерживать удары камней и других снарядов, которые бросали осажденные сверху. Для большей крепости крыша имела заостренную форму и была защищена от огня сырыми шкурами.

Либо этот «кот» подходил на расстояние нескольких метров от стены, чтобы затем атаковать ее при помощи тарана, либо головную часть «кота» поднимали и прислоняли к стене, чтобы дать прикрытие для разрушающих каменную стену при помощи кирки, молота и лома. Таран и похожий на него бур представляли собой огромные балки, которые раскачивали на цепях, свисающих с конькового бруса «кота», который их прикрывал. Таран и бур отличались друг от друга тем, что у тарана – по-английски таран «ram», это же слово имеет значение «баран» – была широкая крепкая головная часть (как у настоящего барана), которой ударяли по стене. А у бура был заостренный конец, который предназначался для того, чтобы ломать каменную кладку камень за камнем. Если стена не была слишком толстой или слишком крепкой, то таран делал в ней трещины и в конце концов проламывал ее повторяющимися ударами в одно и то же место. Работа бура была еще более медленной и более локализованной.

Трудно представить себе, что таран мог сделать со стеной толщиной 4,5 м, как в Тауэре в Лондоне. Также мы не можем подсчитать время, необходимое для того, чтобы бур (который использовали не так часто, как таран) оставил какой-то след в таких стенах. Тем временем защитники, даже если им не удалось разбить или сжечь «кот» сверху, могли захватить головную часть тарана или бура большими клещами, чтобы не дать возможности нападающим оттащить его назад для нанесения удара по стене, или попытаться ослабить его удары посредством веревочных матов или мешков, набитых чем-нибудь мягким, которыми они прикрывали поверхность стены в том месте, куда направлялись удары. Если клещи или «мягкая защита» достигали своей цели, то осаждавшим ничего не оставалось делать, как двигать «кот» вперед и делать подкоп у основания стены при помощи кирок, молотков и ломов. По мере того как подкоп углублялся в стену, его укрепляли бревнами. Когда решали, что сделано уже достаточно, подпорки (пропитав их жиром) поджигали, и (если подкоп был сделан достаточно большим) часть стены обрушивалась, образуя брешь. Этот способ подрывания под стены был известен древним точно так же, как и таран, и передвижная башня, и был описан Вегецием (и более ранними авторами).

В течение этого периода защитники первоклассной каменной крепости обычно могли довольствоваться исключительно пассивной обороной, доверяя скорее высоте и толщине стен, нежели любым своим попыткам помешать действиям осаждающих. Конечно, строительство такой крепости стоило недешево. Будучи построенной, она своей колоссальной прочностью давала возможность горстке людей внутри долгое время оказывать сопротивление целой армии осаждавших. Вы часто будете встречать утверждения, что, учитывая военные условия того времени, такую крепость невозможно было взять иначе как измором. Однако и такие крепости ухитрялись брать – используя примитивные с нашей точки зрения средства, вроде осадных лестниц, и неся, естественно, большие потери.

Таково было военное искусство в Западной Европе перед Крестовыми походами, этими большими военными кампаниями, которые являются вехой в каждом аспекте средневековой цивилизации. Я завершаю эту главу рассмотрением их стратегии.

Проблема состояла в содержании, снабжении и транспортировке неоднородных по составу армий, основой которых был латинский христианский мир с центром на севере Франции, к театру военных действий в Палестине. Очевидно, трудности решения такой проблемы, в современных терминах, которые мы называем штабной работой, были так велики, что сложно их преувеличить. Верно то, что венгров обратили в христианскую веру приблизительно в 1000 году, так что теперь долина Дуная стала открытой для христианских армий, чего не было с V века. Константинополь также был дружественным (как дружественным было уцелевшее под властью мусульман население Анатолии, в частности армян Киликии), но с византийцами периодически возникали сложности в отношениях. Заплатить за перевоз по морю итальянским республикам (Генуе, Венеции) означало избежать риска умереть от жажды, жары и голода в ходе походе через разоренную Малую Азию, но можно было утонуть во время бури или морского боя. К тому же стоимость Крестовых походов была поистине разорительной.

Во многих книгах о Крестовых походах мало кто пытается изучить работу их «штабов», финансовое и иное обеспечение. Насколько хорошо экипированы и обеспечены продовольствием были иногда армии крестоносцев, можно судить по успехам крестоносцев в южной Франции, отправившихся в Первый крестовый поход в 1096 году. Под командованием графа Раймунда IV Тулузского они крайне неблагоразумно и напрасно пытались пройти по труднопроходимому и негостеприимному восточному побережью Адриатики. Незнание географии, которая позволила бы совершить такую попытку, контрастирует с их поразительным успехом. Вместо того чтобы потерять всю свою армию из-за голода и тягот похода, Раймунд вышел у Диррахия (Драча) наполовину готовый к действиям.

У византийцев была подробная информация по Анатолии – своим утерянным провинциям, включая дороги и расстояния, но эта информация была во многом устаревшей, потому что турки-сельджуки, которые владели Малой Азией более пятнадцати лет, довели ее до того, что многие мосты и водоемы стали непригодными для использования, и разорили страну вообще. В частности, турки защищали себя тем, что намеренно и постоянно опустошали широкую полосу территории вдоль мест своего проживания. Как будто этого было недостаточно, турки с определенной долей самопожертвования опустошали многострадальную Анатолию (которая теперь была их страной) по маршруту движения армии крестоносцев по мере приближения последних. К тому же между византийцами и крестоносцами существовало расхождение в политических целях: византийцы прежде всего хотели возвратить себе Анатолию, а крестоносцы – завоевать Палестину. Соответственно, византийцев всегда прельщала возможность использовать незнание географии крестоносцами с целью сделать их нечаянными слугами Константинополя.