Законы границы - Хавьер Серкас

него: «Что мы теперь будем делать?» Отец сразу ответил: «Пойдем в комиссариат». Ноги у меня стали ватными. «Ты собираешься сдать меня?» — произнес я. «Да». «Но ведь ты говорил, что поможешь мне», — пробормотал я. «Это лучшее, что я могу для тебя сделать». «Папа, пожалуйста», — стал умолять я. Отец, указав на мою рану, процедил: «Промой это, и мы пойдем». Он вышел, и, когда мама с сестрой мыли мою руку, я слышал, как отец разговаривает по телефону. Он говорил долго, но я не знал, с кем и о чем, потому что телефон находился у нас в прихожей, а мать с сестрой засыпали меня вопросами и пытались утешать, поскольку из глаз у меня текли слезы.

Вернувшись в ванную, отец велел маме приготовить чемодан для него и для меня. Он взглянул на меня так, будто только что узнал и тоже готов был расплакаться. В тот момент мне стало ясно, что отец передумал и не станет сдавать меня. «Куда вы едете?» — спросила мама. «Собирай чемодан, — велел отец. — Я потом тебе все объясню». Молча и не глядя на меня, он еще раз промыл, а потом обработал и забинтовал мою рану. Наложив повязку, отец вышел из ванной, и я слышал, как он пару минут разговаривал с мамой. Затем отец вернулся и сказал: «Поехали».

Я молча последовал за ним. Сначала мы отправились на улицу Франсеск-Сиурана и припарковались у дома, где жил близкий друг нашей семьи, земляк, адвокат Ихинио Редондо. Отец вышел из машины, велев мне ждать, и я подумал, что именно с Редондо он разговаривал по телефону из дома. После недолгого отсутствия отец вернулся, и мы, продолжив путь, выехали из города по шоссе. По дороге он рассказал мне, что мы едем в летний дом, который Редондо недавно приобрел в Колере — далекой деревушке на побережье. Объяснил, что, если полиция явится за мной к нам домой на Катерина-Альберт, мама не станет скрывать нашего местонахождения. Отец подробно проинструктировал меня, что следовало говорить полицейским в том случае, если они явятся в Колеру, чтобы меня допросить. Я должен был говорить, будто мы с отцом вот уже неделю жили в этом доме, пользуясь последними деньками лета и каникул. Через час мы приехали в Колеру. Улицы деревушки оказались безлюдны, дом Редондо стоял близко к морю. Едва мы вошли, отец бросился раскладывать наши вещи в шкафах — вернее, приводить их в беспорядок, как и обстановку в столовой, кухне, ванной и спальнях, чтобы было похоже на то, что мы действительно жили в этом доме последние несколько дней. Затем он отправился за покупками, а я остался в спальне на кровати, уткнувшись в маленький портативный телевизор. Страх и изнеможение не покидали меня. Я уснул. Когда отец разбудил меня, я никак не мог сообразить, где нахожусь. Телевизор был выключен, в комнате горел свет. Рука у меня не болела. Интуиция подсказала, что наступила ночь. «Тут пришел человек, он хочет с тобой поговорить, — прошептал отец. Он присел на корточки рядом со мной и, проведя ладонью по моей здоровой руке, добавил: — Это из полиции». Больше он ничего не сказал и, поднявшись, покинул комнату. Туда вошел инспектор Куэнка.

— Вы его уже знали?

— Конечно. И он меня тоже. Мы часто сталкивались в китайском квартале, и инспектор допрашивал меня пару раз. В ту ночь он также устроил мне допрос. Инспектор стоял передо мной, а я остался в кровати, поскольку он не потребовал, чтобы я поднялся. Я сидел на матрасе, поджав ноги и прислонившись спиной к стене, а инспектор задавал мне вопросы, на которые я отвечал так, как научил отец. Когда я говорил, в глазах инспектора читалось, что он мне не верит. Мои ответы не убедили его. По окончании допроса инспектор Куэнка сказал, чтобы я одевался и собирал сумку с вещами, потому что мне придется отправиться с ним. «Я подожду тебя за дверью», — произнес он и вышел из комнаты.

Я понял, что все пропало. Меня душил страх. Я не выполнил распоряжения инспектора и не поднялся с постели. Пытался противостоять неизбежно надвигавшейся катастрофе, безмолвно молясь, чтобы все произошедшее за последние три месяца оказалось сном. Я плакал, словно умоляя кого-то и прося чуда. Разумеется, никакого чуда не случилось, но все же ситуация напоминала чудо. Знаете, что произошло?

— Что же?

— Открылась дверь моей спальни, и вновь появился инспектор Куэнка. Естественно, я подумал, что это конец. Но ничего подобного. Инспектор Куэнка постоял там, глядя на меня несколько бесконечных секунд. А потом ушел.

На этом в ту ночь все и закончилось. Инспектор Куэнка вышел из дома, хлопнув дверью, и в следующее мгновение ко мне в комнату шагнул отец и уселся рядом со мной на кровати. Лицо у него было застывшее, как воск. Я обнаружил, что простыни подо мной были насквозь мокрые от пота. Я спросил отца, что произошло, и он ответил, что ничего. Я спросил, что теперь будет. «Ничего», — повторил он. Хотя я только что спал, возникло ощущение, будто у меня накопилась усталость за несколько месяцев. Отец тоже это заметил и произнес: «Давай поспи». Я послушался, словно внезапно вернувшись в детство, вытянулся на кровати, не обращая внимания на мокрые простыни, и, прежде чем провалиться в сон, увидел, как отец вышел из комнаты.

8

— Я начал по-настоящему преследовать банду Сарко в начале июля. Почему так долго медлил? Как я вам уже говорил, только к тому времени мне удалось наконец напасть на след, выпытав сведения у Ведет, и тогда у меня возникли подозрения, что разыскиваемая нами банда и есть банда Сарко.

Не cкрою, поначалу я наивно полагал, что дело будет не очень трудным, ведь речь шла о банде подростков. Я не думал, что поймать их будет сложно. Однако в действительности мне потребовалось более двух месяцев на то, чтобы покончить с бандой. Это, конечно, вполне объяснимо, поскольку Сарко был умным и изворотливым типом, но все же главной причиной промедления являлось то, что желание нашего полицейского начальства поймать Сарко и его банду было скорее теоретическим, чем реальным, и у меня не имелось для этого достаточных возможностей и сотрудников. В тот период полиция в рамках операции «Лето» переводилась на усиленный режим работы, для поддержания порядка на кишащей туристами Коста-Брава, так что в распоряжении комиссариата зачастую просто не оставалось людей. Я пытался убедить субкомиссара Мартинеса и инспектора Вивеса, что мы втроем — Мехия, Идальго и