Печаль на двоих - Николь Апсон

— И как отнеслась к этому Марджори?

— Она была смущена. Рассержена. И еще, похоже, обеспокоена тем, что он может вовлечь ее в беду.

— Но Марджори все-таки пошла к нему?

— Да, но очень скоро вернулась. Думаю, минут через десять. И не стала использовать оставшийся обеденный перерыв, а сразу приступила к работе.

— И вы говорите, что, когда вернулась, она была расстроена?

— Да, расстроена. Но я не решилась ее расспрашивать о том, что случилось, потому что ей не хотелось, чтобы окружающие считали ее уязвимой. Она старалась казаться сильнее, чем была на самом деле, пыталась создать впечатление, что ее ничем не проймешь, а в действительности это было совсем не так. Когда Марджори поднялась наверх, то лишь сказала: «Будь я проклята, если позволю помыкать мною, как он помыкает моей матерью. Я скорее отправлюсь в ад, чем дам ему еще хоть пенни». Она пробормотала все это себе под нос и, как только заметила, что я слушаю, тут же примолкла. Теперь-то я жалею, что не поговорила с ней об этом, но тогда мне не хотелось ее расспрашивать.

— Марджори ладила с другими девушками?

— В общем-то да. Я никогда не замечала между ними никакой неприязни. Марджори их часто смешила, и думаю, что порой они приходили от нее в изумление — она оказалась прирожденной портнихой и мгновенно осваивала все новое. Когда дело доходило до работы, ей просто не было равных.

— Может быть, девушку за это невзлюбили? Они вполне естественно могли почуять в новичке угрозу, а в подобном положении женщины способны на всякое.

Хильда улыбнулась:

— Это правда, но если даже они нечто подобное и чувствовали, я ничего такого не замечала, а я редко что упускаю. В Марджори были очарование и дерзость, но какая-то привлекательная дерзость. Марджори не была высокомерной, просто молодой и неопытной. Невзлюбить ее было очень трудно, и, честно говоря, я думаю, что большинство девушек восхищались тем, как она старалась стряхнуть с себя свое прошлое, и желали ей удачи.

«Стряхнуть с себя свое прошлое» — занятное определение, подумал Пенроуз.

— А она общалась с кем-то из бывших заключенных?

— У Марджори была одна приятельница, с которой она познакомилась в тюрьме. Они время от времени вместе ходили обедать и куда-нибудь выбирались в выходные, или что-то в этом роде. Но я ее никогда не видела и имени ее тоже не помню. Об этом, наверное, лучше поговорить с мисс Сайз.

— Расскажите мне о других швеях. Большинство из них давно у вас работают? Где вы их нанимаете?

И тут в разговор, не скрывая раздражения, ворвалась Ронни:

— С твоей стороны, Арчи, очень мило проявлять такой повышенный интерес к нашему бизнесу, но какое сейчас все это имеет значение? Марджори убита, и перечень нашего персонала вряд ли поднимет ее из мертвых.

— Пусть так, и все же сделайте мне одолжение.

— Каждый год мы набираем учениц из профессиональных школ, — начала Леттис. — В основном из «Шоредича» и с Барретт-стрит. Большинство из них попадают к нам по личной рекомендации персонала школы, или мы с Ронни идем на ежегодную выставку и выбираем самых многообещающих. И нам чаще всего везет: мы получаем тех, кого хотим, потому что мы работаем на театр и на модные магазины, и это считается особым шиком. В наши дни не такой уж большой спрос на наряды для высшего света, людям нужна более практичная одежда.

— Слава Богу, — с чувством добавила Ронни, — некоторые из наших швей приходят из мастерских при универсальных магазинах. Хильда поставляет нам истинные жемчужины из «Дебенемса» — там работает ее муж, а он-то уж знает им цену.

— Стоит девушкам попасть к нам, и они, как правило, остаются, — вставила Леттис. — Похоже, им здесь совсем не плохо.

Пенроуз кивнул.

— Там, внизу, на столе стоит бутылка водки, и кажется, будто Марджори с кем-то пила, перед тем как ее убили. Вы, миссис Ридер, видели эту бутылку перед уходом?

— Что вы! Мы не позволяем пить в мастерской, не говоря уже обо всем остальном, — это просто опасно.

— Значит, леди Эшби не заказывала ее и не приносила ее с собой?

— Нет, — ответила Хильда.

Однако по лицу Ронни было ясно, что у нее в этом нет никакой уверенности.

— Расскажите мне обо всем, что произошло вчера. Вы сказали, что Марджори утром поехала в «Клуб Каудрей»?

— Да, — кивнула Леттис, — она отвезла образцы тканей для гала-представления, что будет в понедельник, потом поехала в «Дебенемс» купить кое-что для нас: несколько мотков ниток, которые кончились, и стеклярус. Ничего такого необычного.

— Черный стеклярус?

Леттис посмотрела на него с удивлением:

— И черный тоже. Еще она доставила в клуб записку для мисс Бэннерман с просьбой прислать женщин для последней примерки. Четверо явились вчера после полудня, и Марджори уже до конца дня с ними занималась.

— Кто были эти четверо?

— Леди Эшби, Мэри Сайз, Селия Бэннерман и Мириам Шарп — президент колледжа медсестер. Не спрашивай, как все они оказались в «Клубе Каудрей», — я в их политике ничего не смыслю. Мы просто улыбаемся и делаем то, о чем нас просят. Но Мириам, похоже, пришла к нам без всякого удовольствия.

Пенроуз записал все имена.

— У вас тесные связи с «Клубом Каудрей»?

— Не особенно, — ответила Леттис. — Некоторые члены клуба — наши клиентки, и еще мы готовим их к назначенному на следующую неделю гала-представлению; по крайней мере готовили. Но это потому, что Эмми Коуард, тетя Ноэла, попросила, чтобы одели их именно мы. Весьма лестно, наверное, но работы невпроворот.

— Без этого лестного предложения мы могли бы спокойно прожить, — вставила Ронни. — Впрочем, в ответ на наши старания клуб помог нам с классами для наших работниц — физкультурные занятия и всякое такое. Те, кто годами шьет одежду, как известно, особым здоровьем не отличаются.

— И Марджори ходила на эти занятия?

— Да, ходила, — кивнула Леттис. — Мне не кажется, что она это делала с особым энтузиазмом, но мы настаиваем, чтобы все девушки хотя бы немного, да занимались. Важно, чтобы они были в хорошей форме.

— Миссис Ридер, прошу прощения за тягостный вопрос, но я не могу его не задать. Игла, которую использовали при нападении на Марджори, была четыре дюйма длиной и слегка загнута на конце. — Пенроуз заметил, как она вздрогнула, но вопрос этот был неизбежен. — Я бегло осмотрел мастерскую, но ни одной похожей на нее не нашел. У вас таких много? Для того, кто туда забрался, найти подобную иглу не составило бы труда?

— Четыре дюйма? Вы уверены в этом? — Хильда старалась сосредоточиться на самом вопросе, а не на том, что за ним стояло.

Пенроуз кивнул.

— Такой иглой, инспектор, шьют рогожу. Мы обычно подобных игл не держим.