Печаль на двоих - Николь Апсон

Арчи обвел взглядом рулоны материй и эскизы — комната полна была тканей всевозможных расцветок и разнообразной фактуры. Смерть уродлива независимо оттого, погиб человек от милосердной пули в лоб или, как в данном случае, от долгих, мучительных пыток. Однако чаще всего подобные преступления случались в бедных районах и в простой, если не сказать убогой, обстановке, и то, что убийство произошло в окружении такой красоты, а Марджори была изуродована самым отвратительным образом среди элегантных атрибутов моды, показалось Арчи чрезвычайно значимым.

Пенроузу вдруг пришло в голову, что впервые в жизни он находится на месте преступления в хорошо знакомой ему комнате, и его поразило, насколько совершенное в ней насилие переменило ее атмосферу — куда сильнее любого материального ущерба. Он подумал о том, смогут ли смириться со случившимся Ронни и Леттис и в состоянии ли будет Хильда Ридер хоть когда-нибудь снова работать в этой студии. Арчи вдруг вспомнил, о чем на днях они говорили с Джозефиной: ее история была не столько об убийствах или их расследовании — темах, близких ему самому, — сколько о том, как после совершенного преступления складывалась жизнь людей, причастных к случившемуся. Если наиболее очевидное объяснение окажется правомерным и отец Марджори действительно погиб, свалившись с лестницы после того, как убил свою дочь, его, Арчи, причастность к этому делу кончится, практически не начавшись. Но для всех остальных: членов семьи Марджори и ее коллег, — в общем, всех, чья жизнь будет разрушена позорным поступком ее отца, это только начало. Арчи вдруг переполнило сочувствие к таким вот неформальным жертвам убийств, тысячам людей, которым предстоит еще долго страдать, в то время как профессионалы вроде него, умыв руки после одной смерти, переходят к расследованию следующей.

И все-таки Арчи сомневался, что его расследование дела Бейкеров закончено: возможно, очевидный сценарий убийства выглядел логично, но ему почему-то в него не верилось. Он бросил взгляд поверх стола на тело покойной, на рулоны хлопчатобумажной ткани и куски отрезанной матери, коробки с иголками и булавками — все эту пестроту, из-за которой не так просто было проанализировать сцену преступления, — и взгляд его остановился на бутылке водки и двух стаканах. Это могло бы объяснить опьянение Марджори, но после слов Хильды Ридер не верилось, что девушка на своем рабочем месте уселась с отцом распивать водку. Очень сомнительно.

Тут он заметил еще кое-что: на полу рядом с зеркалом лежала точно такая же форма, как была на Марджори. Арчи нагнулся, чтобы изучить ее, почувствовал, что от нее исходит слабый запах рвоты, и увидел на ней мельчайшие пятна крови. Эта форма явно была на убийце. Почему ее здесь оставили? И если это был Бейкер, то зачем он ее вообще надевал? Не следует торопиться с выводами, пока криминалисты не сделали свои заключения, но инстинкт подсказывал Пенроузу, что если бы Бейкер решил убить свою дочь, то ударил бы ее по голове или столкнул с лестницы — сделал бы что-нибудь бестолковое и лишенное всякого воображения. Но это убийство было совсем иного рода: в нем ощущались обида и злоба, и такого сорта преступления свойственны скорее не мужчинам, а женщинам. Зашитый рот явно подразумевал, что Марджори или о чем-то проболталась, или кому-то солгала. А потом убийца, насмехаясь и издеваясь над ее беспомощностью, заставил девушку наблюдать собственную смерть. Возможно, найденные улики и опровергнут его мнение, однако пока Пенроуз никак не мог приписать совершенное здесь убийство тому, кто сейчас лежал на дворе.

Погруженный в свои мысли, Пенроуз услышал позади себя какой-то шум и обернулся, ожидая увидеть Фоллоуфилда или присланного для расследования полицейского, но это была Ронни.

— Какого черта ты сюда явилась?! — вскричал он, обеспокоенный ее появлением, и потому намного более сердито, чем ему хотелось бы. — Я же сказал вам идти наверх, в квартиру.

Пенроуз подошел к двери и взял Ронни за руку, но она сбросила его руку.

— Арчи, я хочу увидеть ее, и не думай, что тебе удастся меня остановить. Это наш дом, и мы за Марджори отвечаем… отвечали. На этот ужас наткнулась Хильда, а должен был наткнуться кто-то из нас, и она теперь будто находится в своем персональном аду. Я не могу прятаться наверху и делать вид, что знаю, как все это ужасно. Я этого делать не стану. Это неуважение по отношению к Марджори, а по отношению к Хильде — мерзкая трусость. Пожалуйста, разреши мне посмотреть на девушку.

Она пыталась прошмыгнуть мимо, но он не пустил ее.

— Хильда знает, что ты здесь? — спросил Арчи, и Ронни отрицательно замотала головой. — Я так и думал. Мне не показалось, что Хильда из тех женщин, что норовят поделиться своей болью. Ты можешь ей помочь другим способом — для этого не надо проходить по ее стопам лишь потому, что ты чувствуешь себя виноватой. — Они с Ронни были во многом похожи, и Арчи прекрасно понимал, почему она так сердилась. — Поверь мне, хоть ты и знала Марджори, а я нет, но ни одна женщина не захотела бы, чтобы ее увидели в таком виде, — не в этом состоит уважение к ней. Можешь побыть со мной рядом минуту-другую, но к Марджори я тебя не подпущу.

Ронни, видно, поняла, что у нее нет выбора и ей придется смириться с его решением. Она бросила пристальный взгляд в другой конец комнаты, и теперь стояла потрясенная, в ужасе оттого, что увидела. Арчи наблюдал, как менялось выражение ее лица, в то время как Ронни пыталась совладать с совершенно незнакомыми ей чувствами: там, где обычно ощущала себя хозяйкой, она вдруг почувствовала себя чужой и беспомощной.

— Здесь, в комнате, что-нибудь не так? — спросил Арчи после минутного молчания.

— Ты имеешь в виду помимо мертвой швеи?

— Да, помимо мертвой швеи.

Ронни обвела взглядом комнату.

— Зеркало передвинуто, — помолчав, сказала она. — Оно обычно там, возле окна, чтобы в нем отражалось солнце. А в остальном все как обычно. — Она горько рассмеялась. — Можно было бы подумать, что наступил обычный рабочий день, верно? О, Арчи, почему он решил убить ее за столом Хильды? Мне кажется, что это такая ничтожная деталь. Какое имело значение, где именно убивать, когда ее убиваешь таким страшным способом? Теперь, честно говоря, я просто не знаю, как мы можем продолжать здесь работать.

Не было никакого смысла ее обманывать.

— Я согласен с тобой: поначалу это будет очень тяжело, а для Хильды, вероятно, невозможно, — но он постепенно померкнет… я имею в виду этот образ в твоем мозгу. Может быть, ему и не следует меркнуть, но он померкнет.

— Убийца действительно зашил ей рот?

Арчи кивнул, а Ронни задумалась, пытаясь подобрать слова, чтобы выразить свои чувства. В конце концов она просто сказала:

— Мне Марджори нравилась. По-настоящему нравилась.

— Ладно, — мягко промолвил Пенроуз, уводя Ронни из комнаты, — пошли наверх.

Они зашагали по коридору, и, проходя мимо открытой двери, ведшей на лестницу, Арчи заглянул во двор, где Фоллоуфилд подготавливал к работе только что прибывших полицейских. Снег по-прежнему падал, но вяло, и Пенроуз был доволен, что оперативная группа явилась без промедления: чем быстрее сфотографируют место преступления и заберут трупы на вскрытие, тем лучше. Ему как можно скорее нужны предварительные результаты, чтобы понять, с чем он все-таки имеет дело. Арчи знал, что Спилсбери все сделает быстро и тщательно.