Не смей меня... хотеть - Мария Зайцева

секса с парнем, когда сносит крышу настолько, что себя не помнишь, не ощущаешь ничего вокруг, кроме него. Внутри себя.

Я вспоминаю, как он брал меня второй раз.

На крыше.

Это случилось как-то внезапно, я честно не ожидала, потому что еще в себя толком не пришла после первого раза.

Пыталась отдышаться, пыталась осознать произошедшее.

Я. Занялась сексом. С Немым. Бо-о-о-оже…

На первом свидании. Боже-боже…

После ссоры и , практически, не перемолвившись и двумя фразами… Офигеть…

Как много всего интересного про себя узнаешь внезапно. Унести бы…

Я лежала, смотрела в небо, невероятно, не по осеннему звездное.

На сцене все шла рок-опера, все пели и пели…

А рядом лежал практически чужой парень, только что сделавший такое со мной, что даже словами-то приличными не обозвать…

И…

И что теперь делать? Как теперь ему в глаза смотреть?.. И что дальше будет? Сегодня? Завтра? Послезавтра?

Я неожиданно ощутила себя как-то глупо и беспомощно, на глазах опять появились слезы.

Немой, до этого совершенно спокойно пускающий дым в звездное небо, резко развернулся и сел.

— Ты чего? — тихо спросил он, а я, испытав жуткую неловкость, тоже села, постаравшись устроиться подальше от него, рядом с бортом крыши.

Не глядя на него, принялась осматриваться в поисках платья, улетевшего бог знает куда.

Трусики мои не выдержали ласки Немого, пали в неравном бою, лифчик тоже теперь не найти… Но хотя бы сверху прикрыть это все.

Немой, молча пронаблюдав за моими хаотичными телодвижениями, неожиданно скользнул ко мне и прижал спиной к бортику крыши, навис, опираясь ладонями по обе стороны от меня:

— Жалеешь?

Голос его был глухим и безжизненным. А взгляд… Взгляд злобным и жадным.

Меня буквально снесло волной эмоций от него, стало невыносимо тяжело и стыдно, в голове зашумело, но ответила я чистую правду:

— Нет.

Я и в самом деле не жалела о произошедшем. Я же не дура, чтоб жалеть о таком?

Но стыдилась, да.

В первую очередь, себя.

Повела себя, как шлюшка, как давалка, к которым и сам Немой, и другие опричники Олега привыкли за годы учебы.

А я ведь всегда думала, что не такая!

Конечно, не такая ты, Алька!

До первого свидания с Немым!

— Тогда почему? — спросил Немой, возвращаясь к своей лаконичной манере разговора.

И не подумаешь, что в сексе такой болтун.

В голове тут же зазвучали все те слова, что он “болтал”, пока трахал меня, и стало еще жарче.

Да  и  его грудь, голая и мускулистая, прижималась слишком сильно.

И дыхание кожу палило.

И вообще…

— Я… — я попыталась объяснить свою позицию, в голове роились невероятно нелепые  и банальные слова про случайность, глупость и никогда не… — Я… Понимаешь, я…

В горле пересохло, я сглотнула мучительно тяжко, и после этого Немой меня поцеловал.

Просто жестко обхватил пальцами подбородок, заставляя раскрыть рот, и вжался в губы жадно и грубо.

Я задохнулась от его напора и так откровенно транслируемого желания подчинить, слабо уцепилась за голые плечи, и… И опять потерялась.

Точно так же, как и в первый раз, так что зря размышляла про эффект новизны, из-за которого и могла бы быть такая яркая реакция. Типа, другой парень, незнакомый,  вот и торкает…

Нет, вообще нет!

В этот раз реакция была еще ярче, потому что я уже знала, что может быть дальше, что будет. И как это будет.

И тело послушно порадовалось грядущему кайфу.

Немой целовал меня, сжимал так крепко, что дышать не могла, а затем, оторвавшись от губ и помедлив одно мгновение, оглядывая меня безумными жадными глазами, резко развернул лицом к сцене, заставив облокотиться на бортик.

Еще пара небрежных, быстрых действий, чтоб установить мое несопротивляющееся тело в нужную ему позицию, и уже через мгновение я резко вскрикнула от вторжения.

Крик мой удачно совпал с взятой высокой нотой актрисы, и никто его, к счастью, не услышал.

А больше я кричать не могла, потому что жесткая лапа уже привычно закрыла рот, Немой навалился , заставил практически лечь грудью на бортик, бросив туда перед этим свою куртку, чтоб не холодно было, и начал вбиваться в меня в таком диком, бешеном просто темпе, что я сразу же в астрал вылетела и ничего вокруг не воспринимала.

Передо мной была освещенная прожекторами сцена, на ней люди прощались навсегда, горевали об утрате, им сопереживали зрители…

А я умирала от кайфа, от того, как сильно и мощно Захар двигается во мне, как прижимается, как шлепают друг о друга наши тела, как правильно его ладонь лежит на моих губах, как горячо и бессовестно он рассказывает хриплым сексуальным шепотом, что конкретно со мной сейчас делает и что еще намерен сделать.

От его слов, да и вообще от совокупности всех этих факторов, меня крыло гораздо сильнее, чем в первый раз.

И от наслаждения стало трясти быстрее, чем в первый раз.

Я ощущала, как все внутри сокращается, позади матерился, увеличивая темп, Захар, внутри бурлил бешеный сладкий водоворот, от которого хотелось одновременно кричать и растечься прямо тут лужей, на атомы разлететься, а перед нами завершала свое выступление местная молодежная труппа.

И это было божественно.

Неправильно, грязно, дико… Но невероятно.

Потом Захар вытер меня своей футболкой, молча поднял на руки и так же молча принес по широкой лестнице, которую я не видела, потому что заходили мы на крышу из подъезда, прямо в эту квартиру.

Сразу в душ, где взял еще раз, очень быстро, стоя.

Потом мы, молча глядя друг на друга,  перекусывали сэндвичами из монструозного черного холодильника, идеально вписывающегося в брутальную обстановку кухни, потом Захар трахнул меня на этой кухне, прямо на деревянном теплом столе.

Затем был диван, широченный, серый, перед камином, свисающим с потолка.

И, наконец, эта кровать.

Огромная, тяжелая, твердая, похоже, прибитая или к стене, или к полу, потому что не сдвинулась с места, когда Захар изо всей своей бешеной силы вколачивал меня в нее.

Думаю, тут даже очень качественная передвижная мебель бы заскрипела, а уж что-то вроде икеи уже скончалось бы с страшных судорогах.

И вот за окном утро, я, на удивление неплохо себя ощущаю после продолжительного секс-забега, равного которому никогда в жизни не было, и впервые более-менее ясно могу рассмотреть обстановку.

Потому вопрос о принадлежности квартиры вполне логичен. Захар сказал, что живет тут один… Не жирно ли для студента? Кто его отец?

Приходит в голову, что я