Жизнь по моде - Линда Ленхофф

– У нас был очень тяжелый день, – объясняет Генри Джексону.

– Но, все равно спасибо, – киваю я. – Полагаю, что мне пока лучше побыть одной.

Джексон собирается уходить. Он пытается натянуть туфли, не развязывая шнурки. Сразу видно, что для него это непривычное упражнение.

– Но я ведь могу попытаться еще раз, – с надеждой обращается он ко мне. – Нельзя же махнуть рукой на свои жизни. Может, мне быть поблизости?

– О'кей, но я редко меняю решения столь радикально.

– Ты не знаешь этого, – возражает Джексон.

– Да, конечно, не знаешь, – поддерживает его Мария.

– Согласна, никогда не знаю наверняка, – говорю я.

Я провожаю Джексона, и он пожимает мне руку на прощание. Возвращаюсь в гостиную, Генри и Мария вновь развалились на диване, так что я тоже опускаюсь в кресло и подтыкаю подушку поудобнее. Прикрываю глаза.

– Мне снился очень странный сон.

Прошлый год принес нам ураган «Габриэль». В Каролине он легко срывал крыши с домов, перенося их на многие мили. А годом раньше ураган «Фелиция» счастливо миновал нас, промчавшись дальше к северу. На этот раз мы ждем ураган «Холлис». Разумеется, все сразу прозвали его ураган «Холли». Он движется прямо на нас.

Этим утром я иду на работу, подгоняемая свежим ветром, благодаря чему чувствую себя почти невесомой. А прилив энергии заставляет меня пуститься вприпрыжку. Кто-то другой, может, и понесся бы на работу скачками, но я степенно шествую, старательно делая шаг за шагом.

– Что за суета, – бормочет Моник, когда мы достаем катушки с клейкой бумагой, чтобы подготовить офис к надвигающемуся урагану.

У нас замечательные огромные окна: Из них виден весь Нью-Йорк, можно любоваться снегопадом или дождем. Мы заклеиваем окна крестами из клейкой бумаги. Как уверяют средства массовой информации, они помогут сохранить стекла.

– Просто смех, – комментирует Моник, отказываясь участвовать в подготовительных мероприятиях. – И вообще слухи насчет ураганов всегда сильно преувеличены.

– Часто, – поправляю я. – Но не всегда.

– Да брось, – морщится Моник. – Синоптики ничего не знают. Я однажды видела, как один из них бежал под проливным дождем без зонта. И все смеялись.

Несмотря на ворчание Моник, мы все же заклеиваем окна, в основном потому, что очень забавно в середине рабочего дня стоять на столе, раскручивая ленты бумаги, а она так приятно потрескивает, отлипая от рулона. По всему городу люди сейчас так же стоят на рабочих столах, раскручивают бумагу и обматывают ею своих коллег, стоит им лишь отвернуться.

– Давай замотаем Моник, – предлагает Карл.

Мы не принимаем его предложение.

– Давай приклеим Карла к Моник, – шепчет Нина.

– Может, в ее день рождения, – отзываюсь я, и мы возвращаемся к окнам.

Вернувшись на свое рабочее место, обнаруживаю, что кто-то – без сомнения, ребята из художественного отдела – прикрепил табличку с моим новым именем – «Ураган Холли». Я теперь начальство.

Сегодня меня ждет встреча с главой отдела корректуры. Сондра, высокая роскошная дама, закутанная в лиловые ткани – я знаю, что где-то это облачение считается платьем, – держит в страхе художественных редакторов. Но я всегда считала ее обворожительной. У Сондры есть редкая способность создавать новые или изменять старые инструкции каждые шесть-семь месяцев независимо от того, нужно это или нет. Она настаивает на регулярных встречах с каждым из нас, полагаю, чтобы подчеркнуть важность вводимых правил.

Я вовсе не горжусь своим умением ладить с коллегами. Поддерживать нормальные отношения со всеми – это часть работы, а я терпеть не могу никакой напряженности. В школе учителя частенько говорили моим родителям, что у меня проблемы с общением. Я принимала это слишком близко к сердцу. Но у меня всегда хорошие отношения с корректорами, людьми раздражительными, поскольку им целыми днями приходится разбирать чужие каракули. Я стараюсь печатать свои тексты без ошибок и аккуратно. И еще я благодарю их за работу, чего, как по секрету мне сообщил один из них, не делает больше никто, включая Сондру.

Всякий раз, отправляясь в королевство Сондры, чувствуешь, что приобщаешься к миру роскоши. В оформлении ее кабинета сочетаются все оттенки лилового – лавандовый, виноградный, сливовый. Поднимаюсь наверх, стучу в дверь. Сондра поворачивается ко мне – шелестящая волна ткани вторит ее движениям. Вступая в волшебное королевство, вдыхаю его запах (лаванда, разумеется); Сондра воздействует на все чувства сразу.

Сквозняк с грохотом захлопывает за мной дверь.

Мы вместе изучаем инструкцию о том, как нужно отправлять фанки корректорам. Она подозрительно напоминает те, что я уже видела раньше.

– Вы аккуратно подписываете гранки в левом верхнем углу с обратной стороны? – спрашивает Сондра.

– Да, аккуратно.

– Несмываемыми синими чернилами?

– Когда возможно.

– Нет, Холли, – жестко возражает Сондра, – всегда.

– Всегда, – послушно повторяю я.

Сондра помечает что-то в своих бумагах, затем снова оборачивается ко мне. Ткань при каждом ее движении шелестит, как синтетическая. Интересно, от нее чешется кожа?

– Пожалуйста, возьмите новые инструкции и уничтожьте прежние, – распоряжается Сондра после того, как мы тщательно изучаем каждую строчку новых.

Я уже собираюсь уходить, но что-то останавливает меня. Наверное, всему виной надвигающийся шторм.

– Это несколько напоминает наши старые инструкции, – говорю я. – Уверена, они хранятся у меня в ящиках стола.

– Никогда, – Сондра повышает голос, – не храните вышедшие из употребления инструкции. Их необходимо уничтожать сразу же после моего распоряжения. Поступать иначе означает пренебрегать принципами, которые я с таким трудом стараюсь внедрить. Именно поэтому я настаиваю на регулярных личных встречах с персоналом. Вы должны четко понимать, как следует работать.

– Да, конечно, спасибо. – Я пытаюсь разгладить волны, поднявшиеся на поверхности лиловых тканей из-за моих неловких слов. – Я просто хотела сказать, что инструкции кажутся мне знакомыми. Уверена, я смогу строго следовать им.

Сондра яростно сверкает глазами. Решив, что пора удалиться, я еще раз благодарю, смущенно кланяюсь в дверях и скатываюсь по лестнице. Уже внизу останавливаюсь и несколько раз подряд громко чихаю. Так всегда бывает – я считаю, что всему виной запах кабинета Сондры, который сначала кажется совершенно безвредным. Но такие вещи часто обманчивы.

Возвращаюсь в свой «кубик», но вход в него кто-то уже заклеил большим крестом из бумаги.

Ближе к вечеру испытываю неукротимое желание выпить чашку лимонного чая. На такой случай в ящике стола у меня всегда припрятано несколько пакетиков – наверное, есть и в сумочке, но там я годами не навожу порядок. Взяв чашку, иду в нашу «морозилку», где есть электрический чайник, иногда работающий. Рассчитываю найти там и сахар. Подозреваю, что именно это желание – основная причина неожиданного интереса к чаю.