Колесницы судьбы - Анна и Сергей Литвиновы

отнесся индифферентно: полковник ФСБ? – ну и ладно. Кольцова выпустили по пропуску из городка. У Данилова снова прошел трюк с обычным паспортом, только сейчас он его едва из кармана достал, лишь уголок показал.

По темной трассе дошлепали до такси. Водитель покорно ждал: спал, откинув кресло.

– Назад, в аэропорт, – скомандовал ему полковник. – И гони, мы на самолет опаздываем.

– У меня один вопрос, – тихо спросил его Данилов. – Зачем мы брали чемоданы?

– Чтобы меньше вызывать вопросов по дороге. И никто ни о чем не догадался, – хохотнул Петренко.

Они успели на последний аэрофлотовский рейс в Москву в 20.20. Данилов с удивлением увидел, что не только им двоим, но и Кольцову-Жильцову выписан билет: значит, Петренко был уверен в успехе своей миссии.

Ничего не ели весь день, поэтому с наслаждением вгрызлись в поганые самолетные бутерброды. Потом Петренко и Кольцов дружно заклевали носом. Данилов, которому, казалось, песок насыпали под веки, все равно спать не мог и с завистью смотрел на друзей.

Прилетели в столицу, с учетом разницы во времени, в половине девятого.

Данилов предложил довезти обоих спутников. Помимо того, что вместе да на своей машине безопасней, было интересно, куда Петренко определит Жильцова-Кольцова.

– Кто б возражал против столь щедрого предложения! – улыбнулся полковник.

Вечером в воскресенье они воткнулись, даже на платной трассе, в сплошную толпу возвращающихся с дач.

Доехали до гостиницы «Пекин», столь памятной по событиям двадцатилетней давности, когда Петренко мурыжил там захваченного Данилова с его тогдашней невестой Наташей Нарышкиной. Козлов в первый раз оказался в руках комиссии, но благополучно ушел. Варвара тогда всецело находилась на стороне Петренко и выполняла его приказы, а он, Данилов, был для нее лишь «объектом разработки».

Кто бы знал, как все переменится за два десятилетия! Козлов по-прежнему останется врагом, но за истекшие времена нальется властностью и силой. А Петренко и Варвара, уверенные охранители, выступят против него в компании экстрасенсов Данилова и Кольцова.

Перед тем как у «Пекина» выйти из машины, Петренко сказал Кольцову:

– Ванечка, подстрахуй, пожалуйста, сегодня Алексея. Он вторую ночь бодрствует. Сооруди над ним «крышу», или как там у вас, экстрасенсов, это называется? Короче, защити его хотя бы на одну ночь от напастей и зла. Пусть парень наконец выспится!

– Сделаем, Сергей Саныч, – солидно прогудел с заднего сиденья Кольцов, будто обещая подремонтировать очередную машину, и протянул руку к шоферскому месту: – Держи краба, Алексей! Будешь нынче спать спокойно, обещаю.

Полуобернувшись, тот пожал ему руку и подумал: «И впрямь, до чего приятный, располагающий к себе, благожелательный человек!»

– Подождешь меня? – глянув искоса, вопросил Петренко, вылезая.

– Куда ж я денусь!

Потом Данилов отвез полковника в Жулебино. Когда вернулся к себе в Москву на Рижский проезд, как раз пробило полночь.

Слава богу, Варя оказалась дома и у нее все было в порядке.

Данилов привез ей сувенир из Перми – успел купить в магазинчике в аэропорту перед посадкой: баночку варенья из хвойных шишек.

Она бросилась к нему в объятия, хотя расстались они только сегодня утром – правда, девятнадцать часов назад.

В эту ночь Данилов спал как убитый – Жильцов-Кольцов сдержал свое слово.

* * *

В то же самое время, когда Данилов и Петренко совершали экспедицию в Озерковск (a.k.a Свердловск-37), Варя нанесла визит на место своей службы – в секретный бункер, где квартировала комиссия.

У отставников КОМКОНа из действующего резерва (а она к таковому оказалась причислена) имелась привилегия: свободный доступ в штаб-квартиру, а также ко всем документам и материалам.

Алешенька забрал с утра машину, поэтому Кононова доехала с близлежащей от его дома платформы Маленковская две остановки до Ярославского вокзала, там перешла на Казанский и на таком же пригородном поезде добралась до Вешняков. В воскресенье народу везде было мало. Столица не спеша просыпалась для выходных удовольствий: Дня города и прочих гуляний.

Варя вышла на Вешняках, протопала мимо церкви. Взгрустнула: казалось, совсем недавно она февральской ночью в поисках отгадок на петренковские загадки перелезала через решетку-ограду. И сколько потом проходила мимо, поспешая в свой таинственный офис, о котором никто ничего не должен знать. А вот и двадцать лет пролетело, она отслужила свое.

В церкви закончилась ранняя литургия, и прихожане не спеша выходили на паперть. Повинуясь внутреннему порыву, Варя совершила непривычное для себя: зашла, против общего людского движения, внутрь. У свечного ящика толпился народ, и она купила несколько свечей, а потом сконфуженно спросила у служительницы, где икона Николая Угодника. Та любезно объяснила. Добавила с улыбкой: «Благообразный мужчина с седой бородой. На Деда Мороза похожий. Не ошибешься».

Варя поставила свечки и, как умела, помолилась святому Николаю и Богородице.

После визита в церковь настроение поднялось, показалось, что она обрела невидимую защиту.

Вспомнилось заодно, что штаб-квартиру комиссии некогда, в самом начале шестидесятых, обустраивали на глубине семидесяти метров не только для того, чтобы от ядерного удара сотрудников уберечь, но и чтобы боевые экстрасенсы главного противника не выведали местных секретов. Оставалось надеяться, что толща земли над головой защитит ее сегодня и от возможного воздействия Козлова.

За высоким забором – неказистое одноэтажное здание.

Румяный охранник-прапорщик проверил Варины документы. Она прошла к лифту, приложила большой палец к сканеру – он благополучно сработал, из списка допущенных, как и обещал полковник, ее не выкинули.

Когда она двадцать один год назад впервые пришла сюда представляться начальству, ее поразило, что лифт идет вниз. Странным тогда казалось, противным человеческой природе: вроде приходишь на службу, по идее, должен подниматься на рабочее место, а ты ухаешь в подземелье. Постепенно и далеко не сразу она привыкла. Теперь, после двухлетнего отсутствия, снова показалось чудно.

Офицеры комиссии сидели по маленьким кабинетикам поодиночке. Петренко предупредил: ее кабинет до сих пор пустует. (Она, помнится, в тот момент спросила: «Нет больше дураков на мою должность вербоваться?» – но тот в ответ промолчал, тридцать лет на секретной службе приучили его не выдавать лишнюю информацию.)

Варя взяла у дежурного офицера ключ от своего – нет, к сожалению, уже не своего – кабинетика.

В коридоре – ковровые дорожки и деревянные двери без номеров или табличек. И никого – воскресенье.

В кабинете минималистичной площадью двенадцать метров – ничего лишнего. Свет мягко струится из фальш-окна, за которым нарисованное небо и чайка. Главное достояние и оружие – компьютер, подключенный к закрытой местной сети. А из нее – основной способ и ценнейшее богатство КОМКОНа! – она может проникнуть едва ли не во все секретные сети страны: тайной полиции, Министерства обороны, главной службы охраны, совета национальной обороны.

И во многих службах имеется информация на Ивана Степановича Козлова.

Она вызвала на экран его личное дело.

Еще при Хрущеве, когда комиссия только создавалась, удалось добиться невиданных для других спецслужб полномочий. С тех пор не раз случались потуги их ограничить: и при Брежневе, и при Горбачеве, и позже, в новой России, – но всякий раз их удавалось отстоять. Сейчас это было на руку Варе и другим заговорщикам – без инфы они попросту не смогли бы ничего совершить.

С официальной фотографии на экране глядел на нее Козлов в костюмчике с галстуком. Да, это был он, ее соблазнитель двадцатилетней давности. Сейчас он сильно постарел: залысины былых времен превратились в полноценно голый череп, лоб избороздили морщины, глаза поблекли и потускнели – однако смотрели твердо и сурово.

Биография представляла собой смесь того, что она некогда читала об объекте в досье комиссии, и того, о чем рассказала ей в Таллине Огнёва. В ней теперь не значились, как два десятилетия назад, сведения о том, что некогда трудился Козлов инструктором райкома комсомола, потом служил в КГБ и был одним из помощников олигарха Шеляринского. Не появилось и сведений, что он выступал в качестве подопытного в экспериментах ИППИ, а потом разыскивался комиссией. Нет, имело место ровненькое, подчищенное, прилизанное жизнеописание: стандартная карьера сильно приподнявшегося бизнесмена.

Варя вздохнула и погрузилась в изучение сегодняшнего дня господина-товарища Козлова.

Спустя двенадцать часов сидения в привычном кресле, три чаепития, семь поглощенных (принесенных с собой) бутербродов и огромное количество сушек, она узнала следующее.

Козлов числился вдовцом – его жена погибла в 2012 году: утонула, купаясь в бурном Черном море. Детей и других родственников у него не имелось.