Воспоминание о будущем - Михаил Хазин

Отметим, что есть еще один вариант – уменьшить потребление носков. То есть не выкидывать их, поносивши один раз, а стирать и использовать их в дело снова. Но это еще более опасно, поскольку ставит под сомнение саму концепцию общества потребления. Если можно стирать носки, то можно и машину регулярно ремонтировать? И компьютеры не менять? И так далее… В государстве, в котором потребительские расходы формируют почти 80 % ВВП, а норма сбережения уже много лет болтается около 0 %, регулярно заскакивая в отрицательную область, такие рассуждения могут далеко завести…

А в условном Китае стоимость рабочей силы настолько мала, что эта проблема снимается. Так могут ли США в такой ситуации обойтись без Китая? Или Китаев, как некоего обобщенного образа? Отметим, что дело не только в носках. Например, свою потребность в станках США покрывают за счет внутреннего производства меньше чем наполовину (по итогам 2014 г. импорт составил около 65 % от общего объема спроса, https://stankomach.com/novosti/news46.html), по всей видимости, по той же причине – невозможности обеспечить выделение ресурса для спроса на товары информационных отраслей в случае, если стоимость товаров индустриальных резко вырастет. Так что носки – это не уникальный объект. И о какой самодостаточности можно говорить в таких условиях?

Когда несколько лет назад большинство мировых экспертов начали говорить о том, что США для снижения дефицита платежного баланса (и его основной составляющей – баланса внешнеторгового) необходимо немножко девальвировать доллар, автор этих строк многократно объяснял, что поскольку кризис в США носит не макроэкономический, а структурный характер (в этой книге я еще до соответствующего момента не дошел), то снижение доллара только увеличит эти дефициты. Поскольку по приведенным в предыдущих абзацах причинам отказаться от импорта товаров США не могут, а снижение доллара только увеличивает их стоимость, т. е. наращивает импорт в ценовом выражении. Прошедшие годы показали правильность этой позиции, что является косвенным доказательством наличия существенного ценового (структурного) перекоса в американской экономике.

Апологеты постиндустриальности отвечают на этот вопрос очень просто: в рамках информационного общества возможно построить станки-роботы, которые будут производить достаточное количество носков (станков, джинсов, автомашин, необходимое подчеркнуть, недостающее добавить по вкусу) по вполне приемлемой себестоимости. Но вот реальной потребности в разработке таких роботов пока просто нет – поскольку Китай (Индия, Корея, Европа, Япония) вполне закрывает насущные потребности. А вот если что-нибудь случится, то все, что нужно, будет разработано и построено. То есть теоретическая самодостаточность есть, а вот практической пока нет, ну и бог с ней, когда будет нужно, тогда и разберемся.

Отметим, что нынешние объемы дефицитов (бюджетного и платежного) в США уже достигли такого угрожающего масштаба, что, по мнению многих специалистов, объективная потребность в таких разработках уже настала, однако пока они даже не анонсируются. Напротив, президент Трамп пытается вести активную работу по возврату в США реального производства. И понятно почему. Дело как раз в той описанной выше причине, которую впервые в рамках своих теоретических разработок выдвинули российские ученые-экономисты, а подтвердили на практике международные консультанты.

Информационные технологии не вызвали роста производительности труда в традиционных отраслях, этот рост в рамках глобализации был связан исключительно с процессами разделения труда. А это значит, что станки-роботы, обеспечивающие производство носков в США, появиться не могут. Либо стоимость их разработки, либо уровень образования (т. е. зарплаты) тех, кто должен на них работать, либо техническое сопровождение, либо потребление энергии, либо страховка от экологических последствий их работы, либо еще что-то, а скорее всего, все вместе, будут настолько велики, что полностью нивелируют низкую себестоимость собственно работы. Более того, поскольку работников для роботизированной промышленности нужно все-таки меньше, то при этом еще и растет безработица, т. е. падает совокупный спрос. И, как следствие, что делать с этими самыми носками, произведенными вроде бы бесплатными, а в реальности довольно дорогими роботами, не очень понятно.

То есть, иными словами, существуют отрасли промышленности (в нашем основном примере – легкой), обойтись без которых современное постиндустриальное общество не может, но которые в рамках современной ценовой практики, без государственной поддержки, государственного регулирования цен сегодня в США существовать в принципе не могут! Поскольку потребуют для своей окупаемости те ресурсы, которые сегодня искусственно перераспределяются в пользу развития отраслей постиндустриальных.

Здесь на поверхность вылезает еще один идеологический миф современности, который удачно дополняет общую картину.

Основная критика социалистической экономики, которая имела место со стороны западной экономической науки (на сегодня почти тотально состоящей из приверженцев экономикс), состояла в том, что при социализме искажается естественная система цен. Приведенный анализ показывает, что весь феномен современной постиндустриальности построен исключительно на принципиальном и серьезном искажении ценовых пропорций в американской экономике (о чем я также буду подробно рассказывать ниже). И в этом смысле приведенная в начале этого рассуждения аналогия о сходстве советской оборонки 60-80-х годов и современной новой экономики в США становится еще более прозрачной.

Добавлю еще, что в отличие от СССР в США невозможные на сегодня отрасли относятся не столько к высокотехнологическим оборонным, сколько к самым простым и бесхитростным отраслям промышленности. То есть современное американское общество в рамках своей постиндустриальности не в состоянии обеспечить за счет собственных ресурсов даже самые простые потребности своих членов! Да, в условиях расширения воспроизводственного контура экономики за пределы страны это естественный процесс – но сегодня мы видим, что в мировой экономике с искаженной структурой начинаются процессы регионализации (распада единого воспроизводственного контура).

И что тогда будет в разных частях ныне единого механизма?

Это и означает, что основной вывод, являющийся целью настоящего рассуждения, уже можно сделать: тот комплекс отношений, который характерен для нынешних США, не может быть даже зародышем ПМ, поскольку существовать может исключительно в окружении значительно превышающего его по масштабу (и экономическому, и демографическому) индустриального М.

Здесь нужно сделать одно отступление. Выдающиеся экономические результаты США связаны еще и с тем, что именно на их территории находится единственный эмиссионный центр мировой валюты, единой меры стоимости современного мира – американского доллара (и это мы еще будем дальше обсуждать).

Можно сколько угодно исследовать, какие именно качества американцев предыдущих поколений позволили нынешним США получить этот ресурс, который сегодня обеспечивает их гражданам потребление почти 40 % мировых ресурсов при примерно вдвое меньшем производстве (в долях мирового ВВП). Однако нынешнее состояние доллара и всей мировой финансовой системы позволяет смело сказать, что лафа заканчивается и уже нынешнему поколению американцев придется жить как все. Пережив соответствующий психологический шок резкого падения потребления.