Воспоминание о будущем - Михаил Хазин

Можно привести и еще одну историческую аналогию, уже описанную во второй главе. Рим первых веков нашей эры со всем его частично описанным нами великолепием жил во многом за счет монопольной эксплуатации серебряных рудников Испании (за которые и дрался с Карфагеном в кровопролитных Пунических войнах). Их исчерпание и стало концом классической Римской империи, и в этом смысле нынешние США еще больше напоминают Римскую империю времени упадка.

Как и Римская империя первых веков нашей эры, нынешнее американское государство со всеми его экономическими феноменами, в том числе и теми, которые дали основания ряду исследователей для признания его постиндустриальным, таково, что не может существовать без очень мощной периферии. Она должна обеспечить те принципиальные потребности членов этого общества, которые могут быть произведены исключительно в рамках чисто индустриального общества, классического М.

Повторим этот тезис еще раз, более подробно. Не слишком въедливый читатель, впрочем, может следующие несколько абзацев пропустить, поскольку они очень подробно описаны в следующих главах. Структура производства нынешних США радикально отличается от аналогичной структуры нескольких десятилетий назад. Структура конечного потребления, естественно, изменилась тоже, однако нужно отметить, что, как только доходы домохозяйств падают, структура их потребления быстро возвращается к прежним стандартам.

Иными словами, с учетом того, что у 80 % населения США реально располагаемые доходы последние годы не растут (весь прирост доходов домохозяйств за последнее десятилетие пришелся на 20 % самых богатых семейств), а объем накопленных долгов непрерывно рос до 2008 г., властям США было необходимо обеспечить домохозяйствам тот дополнительный (не в абсолютном, а в относительном выражении) доход, который мог быть направлен на изменение структуры потребления в пользу товаров и услуг информационного, постиндустриального сектора.

Часть этого потребления обеспечивается за счет кредита, и потребительского, и ипотечного. Но этот механизм непрерывно наращивал объем долга, что еще более увеличивает (при прочих равных условиях в виде ставки процента) ежегодные процентные выплаты, т. е. объем средств, которые домохозяйства могут направить на потребление, уменьшается. Так что нужен другой механизм, в качестве которого и выступает рабочая сила в странах, пребывающих в состоянии М. И отказаться от этого механизма без разрушения системы потребления постиндустриальных товаров, скорее всего, невозможно.

И вот здесь принципиальным становится еще один феномен ПМ, который не должен зависеть от того, реализован он уже на нашей планете или нет. Дело в том, что, хоть раз появившись, ПМ, уж коли он представляет собой исторический феномен, должен постепенно расширять сферу своего влияния на все человечество, на все общества и территории. И надо отметить, что идеология и философия современного американского общества нацелена как раз на такое развитие событий, носит ярко выраженный мессианский характер. Распространение демократии, а вся американская внешняя политика активно демонстрирует соответствующие направления действий, связано именно с этой объективной исторической реальностью в понимании современной американской элиты. Точнее, либеральной ее части, которую можно назвать прогрессистской. Искренне убежденной не просто в неизбежности своего мирового лидерства, но и в том, что оно носит абсолютно объективный, исторически детерминированный характер.

Отметим, что нынешний президент США Трамп начинает отказываться от этой политики (и в конце книги мы обсудим это обстоятельство, которое тоже носит объективный характер). Но прогрессистская общественность ведет за это с ним отчаянную войну, победа в которой Трампа пока далеко не очевидна!

Самое замечательное при этом состоит в том, что такая политика разрушает то окружение, периферию США, которое состоит из государств эпохи М. Разумеется, это абсолютно соответствует философской и исторической теории, но зато принципиально противоречит той экономической базе, на которой и базируется информационная, постиндустриальная структура американской экономики. Иными словами, та философская, историческая, идеологическая, политическая база американского общества, его элиты, которая обеспечивает и глубоко, на несколько поколений, эшелонирует современную внешнюю политику США во всех ее проявлениях, от официальной дипломатии до тайных операций ЦРУ, от Голливуда до андеграунда, реально направлена на уничтожение того разрыва между США и окружающими его странами, который жизненно необходим для получения экономического ресурса, обеспечивающего само существование этого общества!

Можно привести (виртуальную) историческую аналогию. Базой традиционного общества премодерна была сельская община. И ее сила была в том, что при тех технологиях, которые были в то время, сельским хозяйством занималось как минимум 80 % всего населения. Понятно, что именно их отношение к жизни доминировало в обществе. Сейчас в США непосредственно сельскохозяйственной деятельностью занимается от силы 4 % населения, что, разумеется, полностью ликвидирует какую-либо возможность восстановления традиционного общества. Но представим себе, что во времена Средневековья жители какого-нибудь города начали бы активно и быстро разрушать окружающие его сельские общины с целью привить ее жителям новые, единственно верные городские ценности. Кто и как бы их после этого кормил?

Отметим, что в процессе промышленных революций XVI–XIX вв. как раз и происходило отмирание сельских общин, но тогда это сопровождалось серьезным повышением производительности труда в сельскохозяйственном производстве. А современные информационные технологии роста производительности труда в традиционных отраслях не дают! А значит, и не могут быть базой для смены общественно-исторического этапа.

И вот тут в глаза бросается феномен Трампа, который как раз и выиграл выборы за счет того, что в рамках описанного противоречия отказался от (фактически дискредитированной) модели: вменить единственно верную ценностную парадигму в пользу возврата к старому миру!

Жизнь сама решила поставленную проблему! Хотя финансовые элиты США очень хотят вернуть ситуацию назад, так что теоретически нас ждет крайне интересный спектакль!

Для того чтобы иметь полное моральное право говорить о правильности изложенной выше версии, необходимо дать ответ еще на один очень важный вопрос. Почему упомянутые выше несоответствия не были отмечены американскими (точнее, западными) специалистами? Ведь исследованиям Маккинзи (более ранние тексты написаны на русском языке и, скорее всего, были мейнстримовской научной общественностью проигнорированы) уже больше 15 лет? Без ответа на этот вопрос неминуемо будут возникать подозрения в наличии в приведенных выше рассуждениях каких-то серьезных (хотя, быть может, глубоко скрытых) проколов. Но такой ответ существует.

Дело в том, что в западной экономической литературе полностью отсутствует системное описание возможных последствий предстоящего (вероятного или, если принять концепцию настоящей книги, уже начавшегося) экономического кризиса.

Если в 90-е годы это еще можно было бы списать на последствия засилья мейнстримовской экономической школы и/или жестко тоталитарный характер современных социальных наук, выстроенных под концепции политкорректности, то в последнее время, когда отдельные критические явления американской экономики широко обсуждаются, такое объяснение становится уже явным упрощением ситуации. В предыдущей главе я объяснил причины это явления, и если принять эти доводы за истину, то ответ становится понятным.