Нарко. Коготь ягуара - Джефф Мариотт

Расстреляв и этот боекомплект, Эскобар потребовал автомат, направил его обреченному в пах и выпустил весь магазин. Когда патроны кончились, похититель был мертв, а его пах представлял собой дымящееся обугленное месиво.

– Пусть каждый запомнит, что здесь видел, – провозгласил Эскобар. – Поведайте каждому встречному, что будет со всяким, кто надумает надругаться над маленькими девочками. Мы сделаем Колумбию безопасной для детей, даже если ради этого придется прикончить каждого извращенца по всей стране.

И перевел на Агилара взгляд, внезапно преисполнившийся безмерной усталостью.

– Ягуар, – проронил, – отвези меня домой. Мне надо увидеть семью.

– Славно ты, Ягуар, справился вчера вечером, – сказал Змееглаз. – Быстро смекаешь.

– Спасибо.

С неба лило ливмя, и они ютились в караульной будке у передних ворот имения. Им следовало бы совершать обход периметра, но ни у того, ни у другого не было ни малейшего желания.

– Откуда ты знал, что надо так действовать?

– Наверно, полицейская выучка дает себя знать. Там учат брать под контроль любую ситуацию. Оценить ее, принять решение и исполнить. Так я и поступил.

– Я чуть не обосрался, когда ты стал отдавать приказы Пабло.

– Я тоже, – рассмеялся Агилар, – когда сообразил, что натворил. Но тогда уж было поздно, так что я решил, будь что будет. И рад, что все утряслось.

– Как, по-твоему, какой возраст он считает слишком юным?

– В смысле? Дон Пабло?

– Тата на одиннадцать лет моложе его.

– И ничего такого. Моя мать на пятнадцать лет моложе отца.

– Но сколько ей было, когда они поженились?

– По-моему, года двадцать два.

– Толком не знаю, сколько было Тате, но немного. Где-то лет пятнадцать.

– Если ее родители были не против… – пожал плечами Агилар.

– Да уж где им. Когда мы иной раз выходим по бабам, он всегда берет самую молоденькую путаночку. Что до меня, я люблю, чтобы баба была в теле и с опытом.

– Ты ходишь по бабам с доном Пабло?

– Иногда. Ты тоже сходишь как-нибудь на днях. Он любит брать ребят с собой и платить за них. По-моему, это заставляет его почувствовать себя щедрым, да притом он считает, будто мы от этого чувствуем себя перед ним в долгу.

Агилар не знал, как к этому отнесется. Со дня смерти Луизы он почти не помышлял ни о женщинах, ни о сексе. Он всегда предполагал, что придет день, когда заинтересуется этим снова, но пока был неразделим со своей утратой. Луиза являлась ему в снах, а порой ему казалось, что он видит ее на улицах. Быть с кем-то другим для него равнозначно предательству.

Видел он и Монтойю – в кошмарах. Видел страх в глазах бывшего друга, искажающую лицо боль, когда Агилар резал его, набегающую лужу крови на полу. Редкую ночь эти воспоминания не всплывали на поверхность хотя бы раз. Он пытался изгнать их мыслями о Луизе, но это помогало лишь изредка.

– Я не говорю, что это плохо, – растолковал Змееглаз. – Просто, знаешь, он так взбеленился на этого мужика вчера вечером, а Адриане девять. Вот мне и стало любопытно, какая для него слишком маленькая, а какая в самый раз.

– Наверно, нам этого не узнать, – отозвался Агилар. – И так оно и должно быть.

– Пожалуй, ты прав. Я рад, что он так поступил. Тем, кто охотится на детей вроде этого, надо всем яйца поотстреливать напрочь. Да и то мало будет.

– Ага, – согласился Агилар. – Грех это, ничего не скажешь.

– Это коверкает ребенка, – заметил Змееглаз. – Делает его недоверчивым. Подлым.

– Его?

– Это ведь и с мальчиками случается, знаешь ли. – Выражение его лица при этих словах было странным – нечто среднее между смущением и печалью. Он указал на себя, и Агилар не знал, как именно это понимать.

– Ты? – спросил.

– Я не стыжусь, – пожал плечами Змееглаз. – Я ничего не мог поделать. А когда достаточно подрос, нашел ублюдка и вышиб ему мозги. Мое второе убийство. – Он криво, неловко усмехнулся. – Первое было просто для практики, чтобы убедиться, что справлюсь, когда найду его.

Агилар не знал, что и сказать. Он уже немного сошелся со Змееглазом, работая с ним вместе, но не настолько близко. И подобные откровения казались как минимум преждевременными.

И все же, рассудил он про себя, Змееглаз прав. Сам он ничего дурного не делал, это с ним поступили дурно – несомненно, против его воли. И он разобрался с этим, как надлежит, когда смог.

– Сожалею, что это случилось, – сказал Агилар. – Но рад, что ты посчитался.

– Ага, я тоже.

Они на время примолкли, глядя на дождь и машины, изредка проносившиеся по улице в фонтанах брызг. Потом Змееглаз встрепенулся:

– Эй, только не говори никому, лады?

– Лады, – отозвался Агилар. – Нет проблем.

– Я не стыжусь, – повторил Змееглаз. – Но и трепать об этом всем и каждому я бы не хотел. Сам не знаю, с чего и тебе-то сказал.

– Все путем, – заверил Агилар. – Я умею хранить секреты.

– Мы ведь все это умеем, правда? Кабы мы не умели хранить секреты, Пабло нам бы головы поснимал.

Посмеявшись, они снова примолкли.

А дождь все не утихал.

* * *

После вахты Агилар принял горячий душ и устроился в удобном кресле с книгой. Он нашел на полке экземпляр посмертно изданного романа Андреса Кайседо «¡Que viva la música!»[29] и взял его из любопытства. А теперь его захватило повествование о Марии дель Кармен Уэрте и Кали[30] 1970-х, хорошо знакомом самому Кайседо. Некоторые другие смотрели «Sábados Felices»[31], покатываясь от смеха, но Агилар никогда не считал Альфонсо Лисараса таким уж забавным, и смог уйти в книгу с головой.

– Чтение. Это славно. Мне надо бы читать побольше.

Подняв глаза от книги, Агилар увидел стоящего рядом Эскобара.

– Я люблю читать, – продолжал Эскобар. – Но в последнее время читаю по большей части газеты и новые общественно-политические журналы. Мне она подойдет?

– По-моему, да, – ответил Агилар.

– Извини, что отрываю, – сказал Эскобар. – Мы направляемся в Асьенду Наполес. Завтра к нам наведается важный гость из Северной Америки. Хочу поразвлечь его там пару деньков.