У мужчин свои секреты - Кей Хупер

Это соображение снова расстроило ее, и она поспешила занять себя чем-нибудь, чтобы отогнать непрошеные мысли. Рэчел поднялась, подошла к стенному шкафу и стала одеваться. Она уже повернулась, чтобы выйти из спальни, когда вдруг заметила розу. Цветок лежал на ее подушке. Роза была такая свежая, что на желтых матовых лепестках еще блестели капли росы.

Сначала Рэчел не удивилась. Она всегда любила розы, особенно — желтые. Лишь когда она взяла цветок в руку и поднесла к носу, чтобы вдохнуть сладкий, легкий аромат, Рэчел неожиданно поняла, насколько все это странно. Откуда здесь взялась эта роза? Час назад, когда она пошла в ванную комнату, никакой розы здесь не было — в этом Рэчел была совершенно уверена. Значит, пока она принимала душ, кто-то заходил к ней в спальню. Но кто?

Она посмотрела на часы. Вряд ли это был Кэмерон — как все артистические натуры, дядя Рэчел любил поспать подольше, особенно в выходные. Фиона? Тоже нет. По самому складу своего характера старая экономка вряд ли была способна на подобное проявление сентиментальности. Кроме того, в саду не было ни одного куста желтых роз, а представить себе Фиону, едущую за цветами в Ричмонд, Рэчел не могла при всем желании.

Значит, в спальне побывал кто-то чужой. Но кто?

Только после обеда Рэчел сумела заставить себя засесть за разборку отцовских бумаг. Откровенно говоря, этой работе она предпочла бы любую другую, однако сознание того, что кто-то пытается запугать или даже убить ее, пугало Рэчел даже больше, чем перспектива остаться один на один с памятью отца.

По крайней мере она надеялась, что страх поможет ей справиться с болью.

В первый час она, однако, занималась в основном тем, что доставала из верхних ящиков стола их содержимое и аккуратно раскладывала по столешнице. В одной кучке оказалось несколько перекидных календарей за разные годы, которые Рэчел собиралась просмотреть позднее. Рядом она сложила личные письма, однако пока читать их не стала. Карандаши, ручки, скрепки для бумаг и прочие канцелярские принадлежности она сметала в картонную коробку, чтобы отдать их Фионе — пусть разберется и выбросит все ненужное или испорченное. Отдельно Рэчел положила карточки из плотной бумаги, на которых рукой ее отца были сделаны разнообразные пометки, не всегда понятные ей или просто загадочные. В последней маленькой стопке лежала деловая корреспонденция, не имевшая отношения к компании.

Среди бумаг Рэчел увидела две крошечные записные книжки. В них подробно, с указанием дат, были расписаны все вклады и снятия денежных сумм с личного номерного счета Дункана Гранта.

Счет был открыт в одном из швейцарских банков в Женеве.

Открыв одну из записных книжек, Рэчел стала медленно ее перелистывать. Руки ее дрожали.

Счет был открыт ее отцом больше двадцати лет назад. С тех пор отец регулярно пополнял его или, наоборот, снимал со счета определенные суммы. Некоторые из них были совсем маленькими. Некоторые, наоборот, были представлены шести— или семизначными цифрами.

Миллионы! Миллионы проходили через этот секретный счет.

Когда первое потрясение прошло, Рэчел разыскала в кипе канцелярских принадлежностей чистый блокнот и заточенный карандаш и принялась за вычисления. Ей потребовалось всего полчаса, чтобы заметить, что в том, как пополнялся или худел счет, была своя система.

В первые пять лет Дункан Грант только клал деньги в банк. Когда же общая сумма вклада превысила десять миллионов долларов, он впервые снял со счета пятьсот тысяч долларов.

Впоследствии, примерно один или два раза в год, Дункан Грант снимал со счета энную сумму, однако пополняя его затем в один или несколько приемов. Например, взяв со счета двести тысяч, он в тот же год вносил миллион, или, наоборот, сняв два миллиона, клал только пятьсот тысяч, да и то не сразу, а частями. Несмотря на это, общая сумма вклада год от года почти не менялась, колеблясь в районе двенадцати миллионов, хотя, после особенно крупных вкладов, она подскакивала до пятнадцати или, напротив, после снятия значительных сумм со счета падала до семи миллионов.

Иными словами, сумма снятых отцом денег всегда в конечном итоге оказывалась равна сумме возвращенных.

Некоторое время спустя Рэчел выяснила, что, кроме дат, каждая финансовая операция сопровождалась коротеньким комментарием, часто представлявшим собой лишь несколько цифр и букв. Последних было строго по две, и Рэчел поняла, что это могут быть только инициалы. Тогда, взяв наугад одно из самых крупных изъятий, помеченных инициалами О. X., Рэчел проследила несколько последовавших вкладов, помеченных теми же буквами, и путем простейших арифметических подсчетов обнаружила, что обе суммы равны.

— Займы! — прошептала она. — Личные займы!

У нее в руках была секретная бухгалтерия отца, подробнейший реестр всех денежных сумм, которые он давал в долг тем или иным людям. Впрочем, сам Дункан Грант наверняка предпочитал называть их инвестициями, которые он осуществлял сам, без всякой бумажной волокиты. И лишь врожденная аккуратность и привычка к порядку побудила его заносить приход и расход в свои записные книжки.

«Дункан Грант никогда не вел дел подобным образом», — вспомнила Рэчел слова Грэма Беккета. Ее отец действительно никогда бы не стал рисковать средствами основанной им компании. Но, как видно, когда дело касалось его личных сбережений, Дункану Гранту было вполне достаточно честного слова и нескольких строк в записной книжке.

Очевидно, он давал в долг только тем, в ком у него не было оснований сомневаться.

Потрясенная, Рэчел взялась за вторую записную книжку и сразу нашла то, что искала. Вот они — три миллиона, выданные пять лет назад некоему Э. Д. Эти инициалы больше нигде не встречались, но Рэчел теперь знала — почему. Долг в три миллиона не был возвращен.

Значит, Эдам сказал ей правду.

Если, конечно, он тот, за кого себя выдает.

«Но я верю ему! — сказала себе Рэчел. — Разумеется, верю. И вовсе не потому, что он похож на Тома…»

И все же сомнения не оставляли ее. Казалось, они еще больше усилились после того, как Рэчел отыскала эти записные книжки.

Внезапно новая мысль поразила ее, и, склонившись над блокнотом, Рэчел начала лихорадочно подсчитывать и вычислять.

Результат этих вычислений вызвал у нее легкое головокружение.

Если не считать трех миллионов, выданных якобы Эдаму, Рэчел обнаружила еще три займа, которые до сих пор не были возвращены. Один из них был сравнительно небольшим — всего сто пятьдесят тысяч долларов. Два других были огромными — полтора и пять миллионов.

Они были помечены инициалами Р. Ш., Л. М. и. Дж. У., причем последний, самый большой, был выдан ее отцом всего за несколько месяцев до гибели.

Значит, поняла Рэчел, существовало еще по меньшей мере три человека, которым ее отец помогал. И они до сих пор не вернули ему деньги. С другой стороны, Рэчел не было известно, когда должники должны были расплачиваться. Эдам получил свой беспроцентный кредит на пять лет; судя по записям, некоторые, особенно крупные ссуды, также выдавались Дунканом на срок в пять лет или около того. Возможно, что эти три займа должны быть возвращены через годы.