У мужчин свои секреты - Кей Хупер

Впрочем, в его возможную причастность к покушениям на Рэчел Мерси не верила, хотя слова, сказанные

Ником кому-то вскоре после второго из них, по-прежнему не давали ей покоя.

«Вы обоср…сь», — сказал Ник тогда. Что он имел в виду? И кто мог ему звонить?

Нет, поняла Мерси, любить и доверять — это две совсем разные вещи.

Рэчел и Эдам были так заняты разборкой бумаг, что не захотели даже спуститься в столовую, и Фиона подала им обед прямо в кабинет. Но к половине третьего они оба настолько выдохлись, что Эдам сказал: «Стоп!»

— Хорошо, — согласилась Рэчел, разминая затекшую шею.

Поднявшись с дивана, Эдам обогнул стол и протянул ей обе руки, помогая встать с дивана.

— Почему бы нам не пойти в сад? — предложил он. Выпустив его руки, Рэчел отступила в сторону, так как близость Эдама слишком сильно на нее действовала. Каждый раз, когда они случайно оказывались рядом, она начинала чувствовать исходившую от него дикую, с трудом сдерживаемую силу. Рэчел не понимала, почему это происходит, но инстинктивно старалась сохранять некоторую дистанцию.

Рэчел вдруг осознала, что они молчат, пожалуй, слишком долго, и поспешила возобновить разговор.

— В сад так в сад, — сказала она небрежно. — Туда можно пройти через черный ход и, если нам не помешает вся эта мебель, я покажу тебе дом. За домом у нас настоящие джунгли, но мне там очень нравится. Признаться, я не очень люблю подстриженные лужайки.

— Идет, — согласился Эдам.

Они вышли в коридор, и Рэчел заперла кабинет, спрятав ключ в карман джинсов,

— Ты всегда его закрываешь? — поинтересовался Эдам.

— Нет, — ответила Рэчел. — Обычно заперты бывают только ящики стола, но, поскольку мы оставили… бумаги на виду, дверь лучше закрыть. На всякий случай.

Эдам одобрил ее кивком головы.

— Это разумно. Кто знает, что еще может быть в этих бумагах.

Спустившись на первый этаж, они наткнулись на настоящую баррикаду из мебели. Пока они преодолевали ее, на шум из своей комнаты выглянул дядя Рэчел. С Эдамом Кэмерон уже встречался, поэтому, поприветствовав его кивком, он принялся жаловаться Рэчел на Дарби Ллойд.

— Эта твоя, с позволения сказать, подруга, — заявил он, — нашла в подвале конторку красного дерева и два шведских бюро. Когда я хотел заглянуть в ящики, она не разрешила — сказала, что на это нужно твое разрешение.

— Дарби всего лишь выполняет мое распоряжение, — ответила Рэчел примирительным тоном. — Я сказала ей, чтобы все содержимое сундуков, шкафов и ящиков она временно упаковывала в коробки. С этими вещами мы разберемся потом — сейчас у меня просто нет на это времени. И потом, то, что десятилетиями валялось без всякой пользы, несомненно, может подождать еще пару месяцев.

Эти слова, похоже, удовлетворили Кэмерона, который, однако, счел нужным сказать:

— Я все боюсь, что Дарби выбросит что-нибудь ценное, приняв это за мусор.

— Ты же знаешь, что Дарби никогда этого не сделает, — упрекнула его Рэчел.

Донесшийся из подвала глухой удар, сопровождавшийся треском ломавшегося дерева, заставил Кэмерона страдальчески поморщиться.

— Хочешь, спустимся вниз и посмотрим, что Дарби превратила в дрова для растопки, или все-таки пойдем в сад? — спросил он у Рэчел.

Та пожала плечами.

— Честно говоря, мне уже надоело разбирать мебель и старые сундуки. Дядя Кэм, сходи, пожалуйста, вниз и посмотри, что там случилось.

— Твой дядя выглядит расстроенным, — заметил Эдам, когда Кэмерон ушел, а они с Рэчел, преодолев мебельную баррикаду, двинулись по коридору, ведущему в глубь дома.

Рэчел вздохнула.

— Я знаю, все это очень ему не по душе, — сказала она. — Одна мысль о том, что нашей фамильной мебелью распоряжается кто-то, кто не имеет отношение к семейству Грант, приводит его в ужас. Дядя считает, что это — нарушение фамильной традиции, и в чем-то он прав. Но мне не хочется хранить старую мебель в доме или сдавать ее на хранение. Продать мебель через фирму Дарби — это самый разумный выход. В конце концов, она моя школьная подруга, и я вполне ей доверяю. Кстати, папа в свое время помог Дарби основать свое дело. Как и тебе…

Она осеклась, испугавшись, что допустила бестактность, но Эдам, похоже, пропустил ее последние слова мимо ушей.

— Хотелось бы мне знать, — задумчиво проговорил он, — почему его так интересует содержимое этих бюро и конторки?

— Наверное, потому, — ответила Рэчел, — что буквально на днях один из людей Дарби нашел в старом буфете украшенное бриллиантами кольцо для салфеток, которое относится к тридцатым годам прошлого века. Я даже боюсь его оценивать — Дарби говорит, что это чрезвычайно редкая вещь и может стоить целое состояние.

Эдам тихонько рассмеялся.

— Значит, каждый старый комод в этом доме — потенциальный сундук с сокровищами из «Тысячи и одной ночи»?

— Для дяди Кэма — да. Он всегда любил всякие укромные уголки, так что для него это — настоящая охота за сокровищами.

— Теперь куда? — спросил Эдам, когда они дошли до конца коридора, куда выходило сразу несколько дверей. При этом он простым и естественным жестом взял Рэчел за руку, и она не отняла ее.

— Пройдем через террасу, — решила она, стараясь не сосредоточиваться на ощущениях, которые вызвала в ней это прикосновение. — Фиона уже в кухне, и, если мы ее потревожим, то нам на ужин достанутся одни угольки.

Застекленная задняя терраса — просторная, светлая, заставленная горшками и кадками с цветущими растениями, — служила также летней столовой. Пройдя через нее и спустившись по ступенькам входа, Эдам и Рэчел оказались на небольшой лужайке, откуда вела к реке извилистая тропа, вымощенная покрывшимися мхом обломками кирпичей. По обеим сторонам ее росли давно не стриженные кустарники. За высокой кирпичной стеной усадьбы виднелись кроны могучих деревьев, отрезавшие сад от внешнего мира и создававшие дополнительную иллюзию уединения.

— Как здесь хорошо! — вырвалось у Эдама. — Как в лесу.

— У наших соседей сады гораздо более ухоженные, — ответила Рэчел. — Когда-то и наш сад был таким, но ведь его заложили больше двухсот лет назад. Насколько я знаю, мой дед и отец время от времени нанимали кого-то, чтобы срубить погибшие деревья да расчистить тропинки, когда они слишком зарастали. Но мне здесь нравится. Во всяком случае, я не собираюсь ничего менять. Правда, я люблю цветы, особенно желтые розы, но их можно посадить и перед домом.

О желтых розах Рэчел упомянула не случайно. У нее были кое-какие подозрения насчет своего спутника, но если он и знал что-то, то не подал виду.

— Да, — согласился Эдам. — В этой запущенности есть что-то чарующее.

Несколько секунд они шли молча, все больше углубляясь в заросли шиповника и тубероз. Потом Эдам неожиданно сказал: