Криптографические приключения. Таинственные шифры и математические задачи - Роман Душкин

Мы пообещали подумать над тем, как сделать диаграмму универсальной.

* * *

Ещё через два дня приехал папин коллега и привёз всё, что нужно. Как обычно, в его машине также были запасы питьевой воды, всякие продукты и вещи, нужные в хозяйстве. Я помог папе быстро перенести все это в штаб и подсобное помещение, пока наш гость пил чай с бубликами и баранками. Потом отец уложил его спать в большом доме, а мы стали готовиться к новой вылазке в Муханские овраги.

Отец достал коробку с новеньким металлоискателем и погрузился в изучение инструкции. Я развернул упаковку и проверил заряд аккумулятора — он был практически полностью заряжен.

Тут приехала Катя, и мы ушли в тир. Стрелять из пневматического оружия было одно удовольствие. Я демонстрировал Кате чудеса прицельной стрельбы, но и она уже стреляла достаточно метко. В один из туров она сравнялась со мной по очкам.

Пока мы стреляли, отец разобрался с металлоискателем и пришёл к нам с уже собранным прибором. Он дал мне десятирублёвую монетку и попросил спрятать в траве. Я так и сделал, и тогда он нашёл её за две или три минуты. Он ходил как сапёр, водя прибором из стороны в сторону и вслушиваясь в его пищание, подкручивая что-то на приборной доске и глядя в маленький экран. На экране рисовалась какая-то гистограмма, но я не стал вникать, что это такое.

Потом мы с Катей проделали такое же упражнение — папа прятал монетку в траве, а мы пытались найти. Надо сказать, что управлять прибором было непросто: он оказался тяжёлым, а держать его надо было одной рукой. Катя вообще оставила попытки, а я провозился с ним минут десять, прежде чем услышал чёткий сигнал в наушниках. Как пользоваться экраном, я так и не разобрался. Но в целом мы были готовы к поискам.

Затем папа принёс два тонких металлических прута. С одной стороны на них была намотана изолента, как подобия рукояток. Папа показал, как ими пользоваться: плавно вогнал один прут в землю по самую рукоятку. Иногда щуп натыкался на что-то, папа дёргал его туда-сюда, и он проходил дальше — это были мелкие камешки. Так мы добыли все инструменты, которые были нужны для поиска клада.

* * *

На следующий день мы опять выехали рано утром в полном снаряжении. На этот раз мне пришлось везти все сумки, поскольку отец кроме ружья вёз лопату, металлоискатель и два щупа. Я пытался протестовать, но отец так строго посмотрел на меня, что сразу появились и силы, и бодрость. Впрочем, мы доехали намного быстрее, так как уже точно знали маршрут.

Когда мы добрались и расположились лагерем, я спросил отца, почему мы не пользуемся машиной. Отец ответил, что машина привлекает много внимания, ездит шумно, да и застрять в этих лесах можно так, что потом надо будет пешком идти в деревню и искать трактор, а между прочим, в нашей деревне тракторов не осталось.

Втроём мы подошли к размеченному участку. Отец включил металлоискатель. Минут десять он настраивал его, потом начал методично обследовать территорию. Но никаких признаков металла под землёй не было. Он прошёлся сначала вдоль, потом поперёк — всё тщетно. Он выключил и отложил прибор.

— Вообще никаких сигналов. Здесь нет ни грамма металла. Ни цветного, ни чёрного.

Мы с Катей грустно переглянулись. Либо мы ошиблись, и это не то место, либо клад кто-то выкопал до нас. А может быть, мы вообще неправильно расшифровали и проинтерпретировали сообщение! Но это, скорее всего, не так.

Отец пошёл к лагерю и взял щуп. Он сделал им несколько проколов, но также ничего не обнаружил. Он сложил все приборы и удрученно уселся под деревом. Мы с Катей молча сели напротив него. Отец, подумав, сказал:

— Директор музея говорил, что ему неизвестны случаи расшифровки, но мало ли. Я бы тоже не стал говорить ему, да и кому бы то ни было, что мне удалось расшифровать тайное письмо. Даже если бы я раскопал клад, то не стал бы говорить ни о кладе, ни о шифровке. Зачем? Это привлекло бы очень много внимания. Поэтому высока вероятность, что мы просто не первые. Но возможно и то, что мы неправильно нашли место. Надо перепроверить ещё раз все расчёты.

Он встал и начал собираться. Прошло всего минут сорок с нашего приезда, но мы уже уезжали подавленные и удручённые. Катя взяла было у меня рюкзак, но не смогла проехать с ним и пятидесяти метров, так что мне пришлось везти его назад. Из-за общего настроения обратная дорога заняла намного больше времени и вымотала нас. Когда мы приехали к штабу, я скинул ненавистный рюкзак и завалился на траву. Катя упала рядом со мной, и мы так долго лежали, глядя в голубое небо.

Началось время гроз. Мы опять сидели в амбаре у тёти Кати и размышляли о том, что произошло за эти недели. С нашего фиаско в Муханских оврагах прошло два дня, мы вполне осмыслили то, что произошло, и могли планировать дальнейшие действия.

За стенами амбара грохотали раскаты грома. Отец сказал:

— Знаете, почему гроза? Потому что вчера был Перунов день, день бога-громовержца. Поэтому он мечет громы и молнии и будет делать это ещё дней десять.

Меня аж передёрнуло, и я воскликнул:

— А не путаешь ли ты, папенька, причину со следствием?

— Поясни…

— Я думаю, что в древности люди заметили, что по каким-то природным причинам в это время лета происходят грозы, вот и стали эти дни посвящать богу-громовержцу.

Отец посмотрел на Катю и спросил:

— Ты понимаешь, о чём мы?

Катя покачала головой. Тогда отец рассказал:

— Давным-давно, когда у людей ещё не было точных часов и ведение календаря было делом незаурядным, все равно надо было планировать хозяйство: когда посадить пшеницу, когда начинать косить и тому подобные дела. Единственная возможность, какая была у людей тогда, — наблюдение за природными явлениями. Систематические наблюдения дали возможность проанализировать особенности климата и погоды. Так возникли погодные приметы. Но так же возникло и понимание длинных циклов в развитии природы. Для простоты один такой цикл, который мы называем годом, разделили на более короткие периоды. Границами таких периодов стали естественные солнечные события — равноденствия и солнцестояния, то есть сутки с равной длиной дня и ночи и сутки с самым длинным днём летом и самой длинной ночью зимой. Именно эти дни и начинают собой то, что сейчас мы называем сезонами.

Катя слушала. Тем временем отец продолжал:

— Эти четыре дня люди посвящали разным богам. Это было так давно, что эти традиции примерно одинаковы у многих народов мира. Ведь раньше, если человек что-то не понимал, он валил это на какие-то высшие силы. Вот и изменения погоды непременно объяснялись действиями неких высших существ. Ну да ладно. Но в климате, кроме смены сезонов, есть некоторые другие особенности. Например, в наших широтах практически каждый год в двадцатых числах июля происходят грозы. Потому-то двадцатого июля, вернее, в тот день в древности, который сегодня соответствует двадцатому июля, праздновался день бога-громовержца. На Руси его называли Перун, у балтских племён — Перкунас, в Скандинавии — Тор, в Индии — Парджанья. Вот такие интересные штуки бывают связаны с календарём.