Поцелуй мамонта - Ярослав Полуэктов

человеческие жертвы… да — да, настоящие послушные жертвы, которые как стадо неумных овечек шлёпают, куда их гонят ласковой с виду хворостинкой, радостно блеют на подходе к обещанному раю, обильному пастбищу. А на самом деле там обман, шкуродёрня и немеряные аппетиты сдатчиков, мясников и покупателей.

Я уже говорил, что мнение о вышеперечисленных лицах у нас самое положительное.

Нас интересуют редчайшие способности упомянутого неоднократно молодого человека.

Слава Богу, что они проявились в раннем возрасте, благодаря чему стали известными.

Благодарим и вас, Макар Иванович, потому как с вашей подачи был опубликован сей знаменательный факт. Вы — человек, не зацикленный на собственной славе. Плохой человек мог втихаря присвоить открытие себе и на том обогатиться хотя бы славой научно — исторической победы.

И, конечно, ему, Мише, надо сначала подрасти, чтобы говорить с нами на равных. Мы хотим предложить ему достаточно сложную работу, начиная с учёбы, с которой, учитывая его способности ещё в малолетстве, он не только должен справиться, а станет ещё и знаменитым. Но не сразу, конечно, а через много — много лет, когда эту тему можно будет обнародовать. Ну, вы меня, должно быть, понимаете.

Я стараюсь быть максимально кратким в изложении темы, но как уж получается.

Кстати сказать, ради справедливости общих оценок, я поручил лучшим нашим сыщикам и дешифровщикам ту же самую задачу, с которой великолепно справился ваш внук, и что вы думаете? А то, что никто не смог дешифровать этот текст! Вот такой поразительный номер! И такой талантливый юноша. Здоровья ему и продвижения!

Я также рад за всех вас.

Я думаю, Макар Иванович, что вы всё прекрасно поняли, и мне остаётся от вас только одно: получить «да» или «нет». Будете вы составлять внуку респект или нет. От вас зависит многое. Причём, уверяю вас, кроме предлагаемой ценнейшей работы на пользу государству, у молодого человека будет возможность заниматься той работой, которая ему по вкусу.

На мелочи мы его отвлекать, ей богу, не будем.

Рад буду увидеться с вами лично. При вашем искреннем желании, конечно. Хотя не исключаю возможности просто — напросто с вами посидеть без всяких таинственных дел за «рюмашкой» хорошего винца.

А как вы относитесь к более горячительным напиткам?

Думаю, что ввиду вашей чистокровной русскости, изредка употребляете, извините за этакую антисекретную лапидарность и нелепость слов в нашем, надеюсь, серьёзном деле.

С уважением и надеждой:

Евпедифор Фр. Запазухин — Володуевский.

P/S: Возможно моё редкое и смешное имя (или созвучное прозвище в определённой среде) вы уже слышали, хотя его, особенно в миру, не таскают лишь по той простой причине, о которой вы теперь — то уж точно знаете лишка, мой друг.

Можете называть меня упрощённо Евфором или Явором: моя ненаглядная зовёт меня и так и этак. Ей виднее, она женщина в возрасте и ей простительно всё. Да и мы с вами, чувствую, практические шутники и ровесники. И, кроме того, — как много повторяюсь сегодня! — я о вас знаю только хорошее и почту за искреннее удовольствие подружиться с вами.

Надеюсь, и я честен аналогично, поскольку даже в той «ненашенской» оборотной, воровской, бандитской среде меня уважают и ни разу пока не пытались подстрелить. К чёрту, к чёрту это последнее!»

СТУДЕНТ ЮРИДИЧЕСКОЙ ПРОБЫ

Безусый и долговязый, с пушком на щёках и подбородке, студент полувысшей бакалавро — юридической пробы прибыл этим летом на древнюю свою родину и, благодаря отцовским и дедовским хлопотам, записан служить последнюю по счёту практику в местном сыскном отделении.

— Надо говорить крайнюю, а не последнюю, — поправляет его то ли шутя, то ли многозначительно, папа.

(Ах, вот откуда пошло любимое выражение двадцать первого века!)

Надо сказать, что Михейше наново всё тут стало любопытно против Питер — града.

Всё, что помнилось с детства, в Питере как — то постепенно подзабылось и заменилось златоглавыми силуэтами, туманными пейзажами, небесной мокроты крышами, булыжными мостовыми, белыми ночами и мудрёно очугуненными фонарями набережных.

Летающие женские болеро на павлиньих балах накрепко засели в первом ряду Михейшиного мозга и не дают возможности прочим партерным зрителям разглядеть сцен скромного, но такого достойного и познавательного Михейшиного детства.

Да что зрители! По забывчивости не сможет он теперь сам найти спрятанный во мху такой простой когда — то гриб — боровик, наверняка не отличит рыжика от лисички, клюкву спутает с брусникой, землянику съест, подразумевая победную клубнику. Смертельную топь с весёлыми по обличью кочками и неглубокими мочажинами средь них этот — городской теперь — человек перемешает с зыблющейся, но неопасной для осторожных детей, толстенной верховой трясиной.

ВЕЛОСИПЕДЫ — САМОЛЁТЫ

1

— Михейша со старшей сестрой, — сказывает мамуся про своих ненаглядных, — давно превратили этот природный феномен в безразмерную качалку. Оттого чаще обычного они «алемаршировали» в лес не за грибами, а за афоней — ягодой. И приносили, надо сказать, лесного добра полные корзинки. И не только с клюквой, а с тем ещё разнообразнейшим естеством, что произрастает и окружает прилесные акватории и болотные затропки.

— Одни ходили. Без Балбеса и Хвоста. Они герои, — бахвалится за старших сродников мелочь пузатая.

Безразмерно жрущая скотина по имени Хвост — а это пёс размером с полтелёнка — он тоже герой, искатель заблудившихся детей и гроза окрестных курей. Но только это случалось в давности.

Балбес — это приёмный отец Хвоста. Балбес привёл сопротивляющегося беспризорного щенка с улицы в дом, волоча его за хвост. Отсюда взялась кличка.

Хвост, подросши, от сердца любил охранять обглоданную костищу из голени рогатого, — не чёрта, конечно, — домашнего животного женского рода, безразличного на лай Хвоста и хлёстко наречённого ещё при рождении Лягавой Говядиной.

Бабка получила тогда от юного и мокрого телёнка ощутимый удар в лоб. И имя отскоком нарисовалось само собой.

Хвост дружил с доброй и живой тогда ещё Говядиной, находя с ней что — то общее в нравах. Но потом корова постарела и исчезла так же тихо, как исчезали порой обитатели «подсеновалка».

На память от неё осталась только жёлтая кость, сплошь изгравированная влюблёнными собачьими зубами.

Шкуру сплавили на обшив старых валенок, которые тут же подарили бедной, папертной, черноволосой, одинокой полуцыганке, которая в благодарность нагадала Авдотье Никифоровне много перспективных семейных ужасов.

Михейша там был красивым Валетом с блестящим будущим, перемежавшимся с казёнными домами и дальними колодбинными дорогами. Нищая гадалка попала в центр мишени.

За хозяйской обителью Хвост надзирал исключительно из — под строгого приказа. Шляться по болотам и