Годы паники. Как принять верное решение, когда все говорят «пора рожать» - Нелл Фриззелл

как мать никогда не буду женщиной, переехавшей в Берлин с бойфрендом и близкой подругой, чтобы провести лето, полное солнца, веселья и недорогого пива. В свою очередь, наши дети никогда не будут одного возраста, она никогда не воспользуется моими прокладками для груди и не станет бодрствовать в два часа ночи, кормя ребенка, пока я, делая то же самое, листаю телефон, стремясь к общению. К счастью, наша дружба достаточно сильна и полнокровна, чтобы «поток» не вогнал клин. Разделительная полоса состоит не из бетона, а из дымки.

Так везет не всем. Согласно исследованию, проведенному британским Красным Крестом и Британским кооперативным движением в прошлом году, более 40 % матерей моложе тридцати лет говорят, что часто или всегда ощущают одиночество28. Когда у тебя ребенок, жизнь становится иной, свобода испаряется, приоритеты меняются, и сама способность идти по миру ограничивается. Бесконечный ручной труд, которого требуют нужды малыша, съедает почти все время; его не хватает ни на друзей, ни на то, чтобы просто выйти из дома. Оскудение памяти, словарного запаса и чувства юмора в результате многомесячного жестокого недосыпа затрудняет даже поддержание разговора. Вездесущий риск смерти, болезни или катастрофы с новорожденным оставляет очень мало энергии и способности к эмпатии, чтобы интересоваться жизнью других. Бесконечные логистические сложности (уложить ребенка спать, накормить и добиться, чтобы он перестал плакать) не дают существовать в общественных местах так, как раньше. И поэтому, разумеется, ты слишком легко теряешь контакт с бездетными подругами. В душу, где раньше жила привязанность, может вползти обида, переутомление может заглушить интерес, жалость к себе – изгнать чувство товарищества.

Пока мы обменивались сообщениями, Элли добавила небольшой постскриптум, который заставил меня оцепенеть: «Однако вот самое главное: я не хочу быть странной надушенной бездетной тетушкой, которая пугает детишек намалеванными бровями и бижутерией, и не хочу быть маленькой седой старушкой, которая, заглядывая в детскую коляску, не может не залиться слезами. Какой есть другой вариант? НЕЛЛ! КАКОЙ?!»

Я понимаю, что она шутит, но при этом осознаю, что в этой шутке кроется зерно реальности. Это страх, что бездетность навсегда отдалит тебя от друзей-родителей. Это недостаток бездетных женщин в культуре и нашем обществе. Это опасение, что отсутствие ребенка способно сделать тебя подозрительной, жалкой или смешной в глазах людей с детьми. В шелухе этой шутки прячется орешек, который я жажду расколоть. Решение, конечно же, есть, существует способ избежать боли, зависти и паники, которые так часто идут в кильватере родительства и делят взрослых на «размноженцев» и чайлдфри. Он потребует денег, времени и ликвидации патриархальности. Но разве бывает иначе? Чтобы снести стены, угнетающие жизнь, нужно изменить финансовый, культурный, социальный и институциональный дисбаланс, который насильно разгоняет родителей и не-родителей по параллельно существующим, взаимно непонятным бункерам. Вот крохотный пример: представьте, что работодатель собрался открыть бесплатные круглосуточные ясли. Это, поверьте, могло бы стать революционным шагом.

Это означает, что молодые матери получают шанс вернуться к работе, даже без высокого дохода, который необходим сегодня для оплаты убийственных счетов за ясли. Это означало бы, что женщины, которые хотят продолжать грудное вскармливание дольше, могли бы работать по более гибкому расписанию (может, даже задерживаясь на работе). Они могли бы продолжать профессиональную подготовку и поддерживать квалификацию. Они могли бы в какие-то дни обедать вместе с ребенком и день за днем строить отношения с ключевыми сотрудниками, а в другие дни обедать с коллегами и болтать об офисных сплетнях, вчерашней телепрограмме, неприемлемой температуре кондиционированного воздуха или о том, кто с кем расстался. Так создается та самая социальная ткань, благодаря которой коллеги воспринимаются как друзья.

Одним этим небольшим изменением в современной системе трудоустройства вернули бы родителей в социальную и экономическую жизнь, не ущемив ни одной из тех свобод и возможностей, которые есть у бездетных. Мы вовлекли бы всех сотрудников в ежедневный контакт с маленькими детьми и таким образом сломали бы хребет культурному принципу «с глаз долой, из сердца вон», позволяющему рассматривать первые пару лет жизни любого человека как дело частное и несущественное. Мы могли бы дать людям, не имеющим детей, но желающим их когда-нибудь родить, шанс ежедневно сосуществовать с целой кучей детей и тем самым проверить чувства в отношении родительства более осязаемым прозаичным способом. Буквально сунув малышей в лицо работодателям, мы сделаем менее социально приемлемыми введение и сохранение практик трудоустройства, которые проводят дискриминацию против родителей. Говорить женщине, что она должна работать в обеденный перерыв, а потом уходить в туалет для инвалидов, чтобы сцедить молоко, – одно дело. Говорить ей, что она не может пойти покормить голодного ребенка, находящегося в двадцати метрах от нее, – совсем другое.

Да, пришлось бы адаптировать мир взрослых, чтобы сделать его более благоприятным для детей. Но учитывая нынешние темпы роста психических заболеваний, связанных с работой, действительно ли это так плохо? По данным социологического исследования рабочей силы и отчета управления по охране труда Великобритании, в прошлом году 602 000 трудящихся страдали от связанных с работой стрессов, депрессии или тревожности; 12,8 млн рабочих дней были потеряны из-за все тех же стрессов, депрессии или тревожности, связанных с работой29. Система в ее сегодняшнем состоянии просто не работает. Нам необходимо изменить ее ради общего блага, а не только ради людей, которым в настоящее время приходится тяжелее всех.

Как выразилась однажды в жаркий банковский выходной, когда мы гуляли по Эппинг-Форест, моя подруга Лорен, профессиональный нейробиолог, в ее сфере деятельности «полно несчастливых женщин, поскольку, чтобы развиваться в системе, спроектированной и в основном управляемой мужчинами, они пытаются жить как мужчины».

– Поскольку белые женщины ближе всех подбираются к «победе» в этой игре, мы больше всех рискуем упустить из виду факт, что игра сломана, – сказала Лорен, вручая моему сыну очередной листик, пока идем по вьющейся тропке, обрамленной деревьями. – Нам нужно разобрать ее на части и собрать заново.

Лорен не только регулярно объясняет устройство роговицы, но и является одной из тех, кто помогает мне сохранить рассудок, честность и волю к борьбе. Система трудоустройства сломана, современное рабочее место не годится для женщин (да и для мужчин тоже), высокодоходные и высокостатусные должности изначально не рассчитаны на инвалидов, цветных, людей с особыми потребностями и «нетрадиционной» биографией. Тот факт, что люди вроде меня осознают это лишь когда нас пинками вышвыривают из «круга избранных» за смелость родить, говорит о неотъемлемой привилегированности. Но это должно давать нам волю и стремление ниспровергнуть систему и заново отстраивать ее, камень за камнем, пока она не приведется в порядок.

* * *

Когда мы с