Принципы и несчастная гордость - Анна Владимировна Дубинская

плохая девочка? Я снова принимаю его правила, хотя в душе всё ещё чувствую обиду на него. Ответа некоторое время нет.

– Ань, ты с нами? – спрашивает Лера, заметив, что я совсем не слежу за событиями фильма.

– Ага, почти, – улыбаюсь ей и ставлю телефон на беззвучный режим, чтобы не мешать.

– Понятно. Смотри, интересно ведь.

Я на секунду бросаю взгляд на экран, а затем снова гипнотизирую наш чат. Приходит новое сообщение.

Рома: «И долго ещё будет идти фильм?»

Пишу ответ и отсылаю.

Я: «Часа два. Только начался»

Рома: «Пиши адрес, я тебя заберу»

Заберёт? Куда и зачем?

Мои мысли летают и сталкиваются друг с дружкой как атомы влюбленной молекулы. Я хочу увидеть его, покусать, пощипать, да просто поговорить. Но пишу другой ответ. Просто так я не сдамся. Я все ещё помню тот шоколад…

Я: «Я на машине сегодня. Ты мешаешь мне смотреть фильм если что»

И действительно, сегодня я за рулём. Просто прикинула, что вернусь домой уже ближе к десяти и не захотела ждать транспорт после посиделок у Леры.

Рома прислал следующее сообщение.

Рома: «Точно. Твоей ласточки нигде нет. Хорошо! Значит приезжай прямо сейчас. Я очень жду. У меня для тебя сюрприз небольшой»

Ну уж нет. Бежать к нему я не стану. Печатаю ответ.

Я: «Сегодня не получится. Я с друзьями»

Рома: «Хорошо! Сиди с друзьями. Я тебя дождусь»

Вот какой упрямый а? Ну и пусть ждёт. Раз ему так нравится.

Я ничего не отвечаю, и он тоже больше мне не пишет. Я откладываю телефон на стол и стараюсь сосредоточиться на сюжете.

Какая-то пара. Парень и девушка. Скачут, смеются и танцуют. И ещё поют. Похоже на мюзикл. Точно – он и есть. Смотрю, смотрю, ловлю их взгляды и слова, но мысли все равно скачут к Роме. Так же резво, как и эти актеры скачут в этой сценке.

Я думаю о нем. Ждёт ли он меня? Или уже уехал домой? О чем хотел поговорить? И что ещё за сюрприз? Если снова какая-то нелепая выходка, я его точно покусаю. Нет, серьезно. Он у меня получит. И пусть не думает, что я забыла про шоколад. Я все помню. Все.

* * *

Кое-как я отсиживаю два часа просмотра и, наконец, когда играет печально-романтичная мелодия, я подрываюсь и суетливо собираюсь домой. Быстро прощаюсь с Лерочкой и Тёмой, не оставшись на чай. Чуть ли не порхая над ступенями выбегаю на улицу и сажусь в холодный одинокий салон своего автомобиля.

Нетерпеливо быстро вонзаю ключи в приборную панель, слышу довольное урчание. Ух. Ждёт ли? Прошло почти два часа. Может и след простыл? Может он спит давно, а я как ненормальная тороплю время, чтобы увидеть его?

Все. Успокоиться. Надо успокоиться.

Машина разогревается, и я выезжаю к себе. Ехать мне не очень далеко и около поворота на мою улицу, сердце, сдавшись, не в силах больше биться ровно, начинает усиленно барабанить в груди.

Заезжаю во двор. В глаза ясно бросается его хулиганская Хонда. Ждёт. Он ждёт меня два часа…

Я плавно заезжаю на свое привычное место и глушу мотор. Нервно и слишком взвинчено выскакиваю в морозный глубокий вечер и направляюсь к нему. Автомобиль Ромы покрыт мириадами стерильно-белых снежинок. Снег, как покрывало укутал его, но кое-где уже начал таять.

Машина заведена, но самого парня я не вижу. На переднем сидении точно его нет. Обхожу Хонду, открываю пассажирскую дверь и заглядываю внутрь.

– Привет, малышка! Залезай! Я уже отчаялся тебя ждать. Что вы смотрели? «Форрест Гамп»? – слышу с задних мест Ромкин заплетающийся голос.

– Ты чего, выпил? – ахаю я от совершенной неожиданности.

Рома сидит расслабленно, облокотившись на спинку, и смотрит на меня из-под опущенных век. Слегка улыбается, как довольный сонный кот.

– Ну…. Да залезай ты уже скорее. А то холодно. Заморозила ты меня, – медленно с ласковым укором говорит он.

Я быстро забираюсь в салон и закрываю дверь. Здесь пахнет вкусно и маняще его парфюмом и ещё морозным запахом чистой одежды. Странный, но очень-очень вкусный приятный запах.

Я оборачиваюсь, чтобы разглядеть парня.

Черная куртка расстёгнута. На Роме светлый, почти белый пуловер и спортивные джинсы. Выглядит он таким милым и забавным, что мне хочется его тут же простить за все и просто обнять. Как же я скучала по нему.

Перевожу взгляд вниз и вижу пустую коробку от пиццы и стеклянную бутылку. Жаль, что в темноте не разглядеть наполняемость этой ёмкости. Сколько он выпил? Судя по его состоянию – достаточно.

– Рома, ты что пьян? – повторяю свой вопрос.

– Зришь в корень, инопланетянка. Я опьянён твоей красотой! – шутит он.

– Ром, я серьезно спрашиваю, как ты поедешь домой в таком состоянии?

– Не знаю, Анют, я хочу спать. Отвези меня домой, – тихо бормочет он, закрывая глаза, и, кажется, уже засыпает.

– Зачем ты вообще пил? Если за рулём? Зачем? Ты же хотел о чем-то поговорить?

– Не знаю. Замерз, вот и выпил. Документы в бардачке… Права у тебя есть. Еле дождался… Я спать, – Рома вздыхает и буквально в одну секунду отключается.

Это что – прикол такой? Он шутит?

Я тревожно осматриваю весь салон и замечаю в углу, аккуратно лежащие, цветы. Три крупных бархатных бутона: красный, розовый и белый. Хм. Это мне? Креативно!

Супер конечно! Поговорили обо всем. Эх. И что мне теперь делать?

– Ром, – я осторожно касаюсь его руки и тихо трясу.

Он спит. И видимо очень крепко. Лежит спокойный, глаза плотно закрыты, а губы упрямо поджаты. Он дышит ровно и глубоко.

Вот ведь влипла. Засада какая-то.

Первая мысль – позвонить Марку и позвать его на помощь. Но тут же, вспомнив, что они на семейном ужине в ресторане, отметаю эту идею. У них праздник, помолвка, а я тут со своими проблемами. Артёму тоже не позвонить. Смысла от его помощи нет, ведь он не может на ногу даже наступить. Сидит дома на больничке.

Обратиться к папе? А что я ему скажу? Папа, знакомься мой пьяный бойфренд? Нет. Бредовая затея.

Я делаю ещё несколько попыток его растормошить, но он только что-то бормочет, чтобы не мешала, устраивается поудобнее и снова погружается в царство Морфея.

Ну и Березов. Восьмое чудо света! А я уж надеялась, что спрошу у него про шоколад. И всю дорогу из-за него перетряслась. А тут такое… Теперь выходит – разговор переносится на неопределенное время.

Так. Нужно что-то делать уже. Время позднее. Не оставлю же я его