Принципы и несчастная гордость - Анна Владимировна Дубинская

Девушка ёрзает и отодвигается от меня подальше, но не поворачивается. Я открываю глаза и вижу бархатно-белые плечи, которые ярко выделяются на фоне моей черной майки, жемчужно-нежную линию шеи и золотистую россыпь блестящих волос.

– Я провоцирую? Я спокойно лежала, – ворчит Аня и снова отодвигается к стене.

Не поворачивается, боится встречи наших глаз.

– Спокойно лежала и прижималась своей очаровательной попкой ко мне, – усмехаюсь я, представляя, как алеют ее скулы от моих слов.

Я продолжаю смотреть на нее. Молчит. Мягко сводит лопатки, приглаживает и без того красивые волосы, немного потягивается. Но смущённо и очень осторожно, будто бы боясь сделать лишнее движение.

И правильно. Бойся. Одно неосторожное движение, и я наброшусь на тебя, не отдавая отчёт своим действиям.

– Это получилось машинально, неосознанно. Прости, – неловко произносит она, прикрываясь одеялом и закрывая мне обзор на свое тело, но тем самым ещё больше разгоняя мое желание по венам.

Я ложусь на спину и кладу руки под гудящую голову, стараясь больше не пялиться на нее. Может получится успокоиться. Наивно, но попытка не пытка.

– Это ты прости, не каждый день я просыпаюсь с тобой. Не удержался. Почему ты осталась? – говорю медленно, сдерживая свою прыть и молодость в зубах.

– Мне твоя мама предложила, ну я и осталась… Я все знаю про вашу ссору. Захотела тебя поддержать. Я думала, тебе будет легче, если я буду рядом.

– Легче? – снова поворачиваюсь к ней.

Она лежит и упрямо смотрит в стену. Совсем не двигается, замерла.

– Угу.

– Ну скажем так. Мне как бы сейчас совсем не легко ощущать стояк и знать, что разрядки не будет, – ремарку про ссору с родителями нарочно игнорирую.

– Ро-ма, ну ты все о своем. Я к тебе серьезно, а ты…

– Я тут не причем. Нечего было оставаться.

– Значит, ты не рад? – грустно спрашивает.

Я пододвигаюсь ближе и ощущаю ее тепло, ее нежность, ее невинность.

– Рад, – я не выдерживаю и беру за краешек одеяла.

Тихо стягиваю его вниз и буквально дышу ей в шею, зарываясь в мягкие волосы.

– Рома, я не разрешала, – ерзает она.

– Знаю, – продолжаю стягивать одеяло с нее.

– Знаешь, но делаешь по-своему.

– Да. Я всегда так поступаю. Делаю как хочу. Разве ты нет?

– Расскажи про шоколад….

– Что!? Какой еще шоколад?

– Тот самый. Белый. В коробке… – тихо произносит Аня.

– Ах ты про это… Ничего не было, если быть кратким.

– Зачем тогда ты его подарил?

– Просто так. Подарок решил сделать. Знаю, что ты любишь шоколад, – я касаюсь ее руки и начинаю гладить голую кожу.

– Но ведь спор…

– Если честно, ты так и не согласилась на спор. Забыла? А на самом деле это была небольшая проверка. И если бы ты не выкинула ее, то прочитала бы письмо от меня, – шепчу ей в шею, продолжая ее наглаживать.

– Письмо?

– Да. Письмо. Может дам позже почитать, – я легко касаюсь губами ее шеи.

– Рома, перестать. Ты меня смущаешь… Честно…

– Отстану, если ответишь на два вопроса, – говорю ей, хотя до конца не уверен, что сдержу глупое обещание.

– Хорошо.

– Ты веришь мне? Про Ритку, про шоколад, про видео это чёртово? Веришь?

– Верю, – слишком быстро отвечает она, будто и не думала ни секунды. – А второй вопрос?

– Ты сейчас в лифчике?

– Что? Ну ты и…. Пошлый, – Аня дёргает плечом, стряхивая мои настойчивые прикосновения.

– Ты обещала ответить…

– Не скажу. Зачем тебе это знать? Все равно необрыбится.

– Отвечай, иначе я сам проверю, – я медленно перебираюсь на ее живот.

– Не посмеешь! Ты обещал меня не трогать, – ахает она от неожиданности и перехватывает мою ладонь.

– Ответь, инопланетянка – иначе пожалеешь.

– Отлипни уже. Без него. Доволен? Без него! В нем неудобно спать.

– Теперь доволен, – смеюсь я и снова перекатываюсь на свою половинку, не без сожаления отпуская Аню.

– Почему ты не сказал про армию… – наконец, она поворачивается на спину. И теперь мы оба изучаем потолок.

– Не успел. Хотел на встрече все рассказать. А что? Мои предки уже поделились с тобой? Все рассказали?

– Да. Наверное все. Теперь я знаю, что ты живёшь отдельно, и про то что летом тебя заберут служить. Вот.

– Ммм… Да, это так. Летом меня заберут. Так что можешь выдохнуть. Скоро я от тебя отстану, – с досадой сообщаю ей. – Все. Надо собираться.

Я сажусь в кровати и потираю шею. От собственных слов саднит в душе. Да, скоро я уеду, и непреступная Анька станет довольной.

– Ром, прости… – внезапно она касается моей руки. – Прости, ты не надоел мне. И… Ты мне нравишься. И я правда хотела пойти с тобой на свидание. Правда.

Ого! Вот это признание? Неожиданно замирает под ложечкой. Аня играет или говорит правду? Когда мы успели поменяться ролями?

– Хм. Но ты до сих пор не веришь мне… – говорю, чтобы услышать ещё раз приятные слова.

– Верю. Клянусь, я верю. И про шоколад тоже.

В горле пересыхает. Ее слова натянутые и добрые и до умопомрачения нужные в данный момент. Я смакую их, но не спешу что-то сказать в ответ.

– Черт, пить охота, – я замечаю на столе стакан сока. Кто-то заботливо поставил его на стол.

Я встаю и только сейчас понимаю, что спал в джинсах. Вот же ж. Не удобно. Но раздеваться уже смысла нет. Скоро поедем домой. Я подхожу к столу и жадно выпиваю половину.

– Будешь сок? – предлагаю Ане и поворачиваюсь к кровати.

Аня поднялась. И теперь сидя и слегка прищурив взгляд, смотрит на меня.

– Буду, один глоточек, – она прижимает одеяло к груди.

Такая милая и скромная, будто все ещё надеется, что мне не выпадет шанса посмотреть, что она там прячет.

Не сегодня, так завтра. Я усмехаюсь и скольжу по ней медленным взглядом. Подхожу к кровати и присаживаюсь на край рядом с ней протягиваю стакан.

– Держи.

– Спасибо, – Аня берет его из моих рук и выпивает сок.

Я не свожу с нее взгляда. Она обворожительна. Настолько притягательна и нежна, что я готов плюнуть на все, и сделать её своей прямо здесь в родительском доме.

– О чем ты думаешь? – спрашивает Аня, отдавая мне пустой стакан.

– О том, что если мы не уедем прямо сейчас, то я не сдержу свое слово, – красноречиво заявляю ей.

– Ох, – вздыхает она и резко вскакивает с кровати. Заплетается в одеяле и чуть ли не падает. Футболка задирается, и мне открывается прекраснейший вид.

Я смеюсь.

– Отличный вид, – разглядываю ее попку, обтянутую белыми хлопковыми трусиками.

Аня, наконец, совладав с белым пушистым