Академия воровского дозора - Евгений Сухов

– Есть тут кто-нибудь? – слегка постучал по стойке Хабаков.

– Иду, – прозвучало из-за стеллажей.

Стриженый, щеголеватый, немного манерный, Рубцов не походил на работника полицейского управления. Прежде он преподавал в Институте культуры азы актерского мастерства. Сейчас, заведуя томами удачно раскрытых преступлений, мечтал написать криминальный роман.

– Ты чего не ушел? Время уже позднее, – поинтересовался Арсений.

– Нужно еще кое-что посмотреть. Потом завершить составление каталога. Тут работы непочатый край! – с чувством произнес Рубцов, словно ему было поручено очередное труднораскрываемое преступление.

– Петр, я понимаю, что пришел не вовремя, рабочий день уже закончился, но ты бы не мог меня просветить, у тебя есть в архиве дела, где фигурирует гражданин Матцингер?

– Фамилия знакомая, – воодушевился капитан, усаживаясь перед компьютером. – Ага, нашел! Есть такое дело, только прежде у него была фамилия Вайнсберг.

– Вайнсберг? – невольно удивился Хабаков. – Иосиф Маркович?

– Да. Так ты с ним знаком?

– Имел честь быть представленным, – хмыкнул Арсений. – Весьма знаменитая личность. Занимался контрабандой, мошенничеством. Кажется, ему дали лет восемь колонии. Интересно узнать, чем же он занимается в настоящее время?

– Тут ничего не сказано, – развел руками Рубцов. – Просто добавлено, что изменилась фамилия. Все-таки у меня архив.

– Папку я у тебя забираю, завтра отдам все в целости и сохранности.

Вернувшись в отдел, Хабаков разместился за столом и принялся перелистывать досье. Из дела следовало, что до конца своего срока Вайнсберг так и не отсидел. По решению суда ему была назначена стационарная судебно-психиатрическая экспертиза, по результатам которой его перевели в психбольницу, откуда вскоре он был отпущен. Видно, врачи посчитали, что психа на воле держать куда более безопасно, чем в неволе. Бесспорно, Вайнсберг обладал невероятными талантами, если сумел убедить врачей в своей невменяемости. Далее его следы терялись, он просто поменял фамилию и растворился в многомиллионном городе. Вряд ли он переквалифицировался в булочника или аптекаря, наверняка занимался привычным ремеслом: кражей особо ценного антиквариата. Человек он был масштабный, на мелочь размениваться не привык, так что вполне мог организовать ограбление Феоктистова. Единственный человек, кто мог бы привести Корсуня к Вайнсбергу, был его бывший водитель Пономарев.

Обнаружилось несколько интересных фотографий, сделанных после выхода Вайнсберга из психушки. Заметно располневший, обрюзгший, он выглядел на снимке настоящим барином. Видно, лечение пошло ему на пользу – лощеный, дородный!

Оперативная группа слежения не очень-то доверяла его невменяемости. Несколько дней они скрытно наблюдали за ним, пытаясь высветить возможные контакты, но, не обнаружив таковых, свернули свою деятельность, оставив на память о своей работе небольшой отчет и пару десятков цветных фотографий.

Утро началось со звонка по мобильному телефону. Посмотрев на экран, Хабаков увидел, что звонит Феоктистов. В последнее время тот стал донимать его ранними звонками. Видно, потерпевшего крепко мучила бессонница, и он стремился выплеснуть накопленные за ночь переживания на его здоровую голову. Арсений даже точно не знал, какая именно черта его характера понуждала его выслушивать очередную жалобу потерпевшего (не иначе как собственное большое и доброе сердце), но после пятнадцатиминутного диалога с облегчением вешал трубку. А уже затем, приободренный напутствиями, отправлялся на службу.

В этот раз он решил звонком пренебречь. Ничто не должно спугнуть удачу, которая так и бежала в его распахнутые объятия. Сбросив звонок, Арсений предусмотрительно отключил телефон и, быстро собравшись, направился к дому Пономарева.

Разумеется, можно было бы позвонить ему по телефону и, припустив в голос строгости, потребовать, чтобы тот явился в следственный отдел. Но в таком случае неизвестно, как свидетель себя поведет. Не исключено, что он просто скроется. А тут фактор внезапности должен сыграть положительную роль.

Подъехав на Матросскую улицу, Хабаков без труда отыскал нужный дом. Неожиданно из второго подъезда вышел взлохмаченный русоволосый парень с опухшим лицом. Судя по всему, он был из тех редких, но весьма примечательных людей, для которых будни – сплошной праздник.

– Послушай, братан, – обратился он к Хабакову, – сигареткой не угостишь?

Майор внимательно посмотрел на молодого мужчину: правильные черты лица, аккуратный прямой нос. В его внешности не было ничего отталкивающего. Будь он посвежее, ее можно было назвать даже весьма располагающей. Но, судя по образу жизни, что вел в последнее время, парень неукоснительно и верно двигался в сторону «клиентов». Вытащив распечатанную пачку, Арсений извлек две сигареты и протянул их блондину:

– Держи… Одна на черный день.

– Братан, ну, даже не знаю, как тебя отблагодарить, – рассыпался тот в любезностях. – Выручил, – и запасливо сунул одну сигарету за ухо, а другую принялся разминать пальцами. – Может, и огоньком побалуешь? Знаешь, в последние дни у меня того…

Вытащив зажигалку, Хабаков дал прикурить. Парень крепко затянулся и, выдохнув первый дымок, проговорил:

– Благодарю.

– Ты вот что, не подскажешь, где тут живет Пономарев?

С верхних этажей высотки через закрытые окна пробивалась ругань. Опасливо глянув в сторону источника звука, блондин спросил:

– А зачем он тебе понадобился?

Вытащив удостоверение, Арсений представился:

– Майор Хабаков, Следственный отдел. У меня к нему пара вопросов.

– Какое еще такое важное дело может быть к нему? – удивился молодой мужчина. – Вчера один заявлялся, тоже важный чин. Цельный майор! Сейчас вот – другой, и тоже Следственный отдел. Во всем районе никого больше нет, кроме него?

– Так это ты, что ли?

– А то кто же? Он самый. Вот вчера сидели на этой лавочке, – показал он на узенькую скамейку, – балакали. Он меня все пытал, знаю ли я того, знаю ли я этого… А мне до них какое дело? У меня своя жизнь. Может, и неказистая, но своя! Не знаю я никого! Главное, чтобы копейку исправно платили те, на кого я работаю… Не понимаю, какой вам резон ко мне шляться, да еще в такую рань! Вызвали бы к себе по звонку, я бы и явился.

– Дело срочное, поэтому и пришел.

– Ну, давай, что у тебя там за вопрос? Все равно делать нечего… А потом, сигареткой ведь уважил, надо благодарным быть. Да и домой пока идти не резон. Супруга разбушевалась, нынче я для нее первый враг.

– И за что она на тебя так?

– Говорит, что много пью. А кто нынче не пьет? От такой паскудной жизни даже верблюд запьет… Куда ни глянь, никакого просвета. Работу тоже не могу найти, все как-то от случая к случаю перебиваюсь. Сейчас вот у моей старенькой машины кардан полетел, машину восстанавливать нужно, а денег нет ни шиша! Вот моя благоверная и лютует.