Блю из Уайт-сити - Тим Лотт

— Не хочу обидеть того, кто тебя стриг, но здесь немного неровно. Я бы сделал чуть покороче, покомпактнее, что ли. Заходи ко мне. Тебя, красотка, постригу бесплатно.

Все идет хорошо. Вероника чувствует себя гораздо спокойнее, чем в прошлый раз. Движения мягкие, веки полуприкрыты. Я доволен. Внезапная волна уверенности в себе заставляет меня перегнуться через стол поближе к Тони:

— Есть разговор, это важно.

Тони отхлебывает из стакана и ставит его обратно на стол. Начинает теребить золотые рога на шее. Он смотрит на меня и одновременно как будто мимо. Тони вообще часто переключает свое внимание с близлежащих предметов на отдаленные. Он всегда контролирует, нет ли поблизости кого-нибудь более достойного.

— Мы с Вероникой хотели спросить. То есть нам было бы очень…

И тут Тони переводит взгляд в противоположный конец паба.

— Ричард! Привет!

Опять смотрит на меня. Ясно, что он слушал вполуха.

— Прости, Фрэнк. То есть Фрэнки. Это Ричард Блоук. Из «Биг-Грин-Три-Томатос». Отличный парень. Я сейчас. Вернусь через минуту.

С этими словами он вскакивает и начинает обнимать длинного худого человека, в смущении стоящего около барной стойки, в котором я после некоторых усилий распознаю вокалиста второсортной рок-группы. Какое-то время мы с Вероникой молчим. Потом я говорю:

— Обычное дело. С ним нельзя ни по улице пройти, ни в паб зайти, с ним только с места двинешься, а он уже встретил знакомого. Максимум, на что можно рассчитывать, это на десять минут непрерывного общения.

— Неудивительно. Он боится.

Чувствую, что снова начинаю потихоньку закипать. Я уже успел забыть, как нежна она была в машине.

— Почему ты во всем что-то видишь? Просто он пользуется успехом. Нравится людям.

— Нет.

— Что нет?

— Не нравится.

— Потрясающе. Я женюсь на докторе Катце.

Доктор Катц — герой моего любимого мультика.

Он психотерапевт. К сожалению, Вероника, похоже, не уловила смысла. Как раз в этот момент возвращается Тони. Он показывает на часы:

— У Ричарда сегодня выступление. Ему надо бежать.

Я бросаю взгляд в сторону столика, за которым сидит этот костлявый тип. Его приятель только что принес ему еще одну кружку пива. Ричард Блоук не торопясь усаживается и вовсе не спешит пить свое пиво. Тони показывает на часы:

— Думаю, нам пора.

Мы встаем. Тони выглядит слегка растерянным и сбитым с толку, но быстро берет себя в руки. Пока мы идем к выходу, он спрашивает Веронику:

— И кто же этот чудо-человек?

Вероника отвечает:

— Кристофер Кроули. Я о нем немного знаю. Он написал несколько книг о мифах и символах. Моя лучшая подруга, Гонория, считает его гением. Но обещать ничего не могу. Просто мне интересны различные взгляды на мир.

Пока Вероника рассказывает, Тони возится со своим органайзером, потом говорит:

— Ясно.

Когда она отходит достаточно далеко, он с ухмылкой шепчет мне на ухо:

— Любопытно на это посмотреть. Кристофер Кристалломагический, сукин сын из Калифорнии.

Это подтверждает мои подозрения насчет того, что Тони еще не созрел для Духовного Пробуждения.

Мы пришли в Таун-Холл. Лекция проходит в небольшом зале рядом с парковочными службами. Стены, выложенные красным кирпичом, не очень способствуют одухотворенности. Тони отлучается в туалет, я подозреваю, не для того, чтобы отлить. Он уже близок к среднетяжелой стадии опьянения.

В зале расставлено около семидесяти серых стульев. А перед ними — небольшая сцена. Едва заметные следы легкой белой дымки и негромкое, монотонное звучание медитативной музыки. Занято примерно половина мест. Публика самая обыкновенная. Разве что женщин больше, чем мужчин, и они помоложе: мужчинам, похоже, всем за сорок.

Тони, вернувшийся из туалета и пыхтящий, как проголодавшийся дракон, и я — определенно самые молодые здесь мужчины, при этом наберется пяток женщин моложе нас. Одинокий постер на стене возвещает: «Кристофер Кроули: Власть Символа и Зов Мифа». А под ним краткая биография. Оказывается, последние двадцать лет Кроули провел на западном побережье Штатов, но вырос в Бирмингеме.

В этот момент на сцене открывается боковая дверь. Выходит человек в отвратительном костюме. Дешевый светло-коричневый хлопок, широкие блестящие лацканы, хранящие следы поглощенного завтрака.

Но самой потрясающей деталью костюма является двойной ряд штрипок, параллельно пришитых к поясу брюк. И через каждый ряд продет дешевый широкий ремень. На ногах серые ботинки, цветом и формой напоминающие кефаль.

— Это он?

В зале раздаются жидкие аплодисменты.

Человек в дрянном костюме подкручивает микрофон и начинает говорить мягким, несколько женоподобным голосом. Он представляется Джоном Джереми Воном из Всемирного университета спиритизма. Поблагодарив публику за проявленное терпение, выражает признательность Комитету по организации досуга, проводит тыльной стороной ладони по лацканам пиджака, оставляя на них еще больше грязи. А затем, между прочим, делает знак рукой в сторону бокового выхода на сцену и с важностью провозглашает в барахлящий микрофон:

— А теперь поприветствуем нашего гостя из Оранж-Каунти, Калифорния. Перед вами Кристофер Кроули.

Из-за кулис появляется высокий, гладко выбритый блондин. Как и на фотографии, выглядит он потрясающе, будто с обложки рекламного журнала — молодой, подвижный, хотя очевидно, ему за сорок. Одежда безукоризненно выглажена. На джинсах почему-то стрелка впереди. Располагающая, легкая, непринужденная улыбка. Странным кажется только то, что на ногах нет ни носков, ни ботинок. Спортивная рубашка с коротким рукавом, ровный загар.

Следы бирмингемского акцента еще различимы, но почти погружены в рокот американской картавости. Голос достаточно звучный, чтобы обойтись без микрофона, поэтому Кроули его выключает.

— Спасибо, Джон Джереми. Добро пожаловать в Таун-Холл, и благодарю всех присутствующих за то, что вы решили провести этот вечер здесь. Надеюсь, не разочарую вас. Думаю, пять баксов за билет я смогу отработать.

Кто-то смеется. Кроули обводит широким жестом зал.

— Сегодня я хочу поговорить о мифах и символах, о их влиянии на нашу жизнь. Но вам потребуется немного терпения. Я собираюсь провести маленький эксперимент, в котором вы будете моими подопытными кроликами.

Он улыбается широкой улыбкой хозяина, припасшего рояль в кустах.

— У кого-нибудь есть пятифунтовая купюра?

В зале поднимается довольно много рук, в том числе и рука Вероники. Я нащупываю кошелек и, обнаружив угол пятифунтовки, выглядывающий из потрепанной кожи, вскидываю руку. Тони следует моему примеру и говорит мне вполголоса: