Иконы - Маргарет Штоль

– Могу, Лукас.

Мы стоим перед дверью и ждем. Лукас выглядит раздраженным.

– Док, мы спешим!

– Виноват. Ты желаешь, чтобы я тебе это сказал? Просто вопрос был построен немного не так… Как бы не требовал прямого ответа.

– Пожалуйста!

– Твоя пластиковая карта более не предназначена для полного доступа. Согласно справочной системе, ограничения наложены тогда, когда ты вернулся с Трассы.

Вернулся со мной. В тот день, когда он нашел меня.

Я вспоминаю о Ро и слегка смущаюсь.

Когда он нашел нас.

– Ты это серьезно? – Лукас в полном недоумении прижимается лбом к двери.

– Это не шутка. Не желаешь ли услышать шутку? В меня загружено около двух миллионов семисот сорока двух тысяч шуток для постоянного использования.

– В другой раз, Док.

Лукас смотрит на Тиму:

– Не хочешь свою карту испытать?

– У меня никогда не было полного доступа.

Ро пожимает плечами и достает из кармана острую пластинку сланца. Это оружие грассов, знакомое ему с детства, – кусочек камня, заточенный как лезвие бритвы, им можно без труда перерезать человеку горло. Прежде чем остальные успевают хоть что-то сказать, Ро просовывает его в щель между дверью и косяком и проверяет сначала верхнюю часть, потом нижнюю.

– Если получится, можно просто найти, где тут датчики.

– Камнем? Ты собираешься обмануть посольскую систему защиты простым камнем?! – фыркает Лукас.

Ро через плечо бросает на него бешеный взгляд:

– Острым камнем.

Пластинка тут же ломается в его руке, и в ладони остается лишь кучка каменной крошки.

– Вот и нет его, – говорит Лукас, глядя на Ро.

– Нет, так не пойдет, – вздыхает Тима. – Так ничего не добиться. Мы не можем просто замкнуть датчики, нам нужна энергия, чтобы открыть дверь. Мы не можем и нарушить запрет, потому что они об этом узнают. Мы ничего не можем сделать. Нам остается лишь сдаться. – Тима уже близка к истерике.

– Мы не можем сдаться. – Я смотрю на них. – Это не наш выбор. Мы должны узнать, что здесь происходит.

В моей голове звучит голос Посла.

Ты выжила, чтобы суметь заплатить долг.

Кое в чем Посол была права. Я не могу отойти в сторону. Я должна слишком много слишком многим людям.

– Если у тебя есть идея получше, дай знать. Потому что, насколько мне известно, никто не может открыть эту дверь без пластиковой карточки общего доступа. – Лукас теперь стоит спиной к двери. Он готов отступить, я это чувствую.

Внутри появляется библиотекарша, она выглядывает из прохода между стеллажами. Мы тут же прижимаемся к двери. Попались. Я собираюсь с духом, готовясь услышать неизбежные вопросы.

Но она ничего не подозревает. Она слишком занята тем, что улыбается Лукасу. Они же всегда ему улыбаются, все до единого.

И тут меня озаряет. Лукасу не нужна карточка общего доступа. Лукас сам и есть такая карточка.

– Да, у меня есть идея получше, – говорю я.

Лукас не хочет этого делать. Но делает.

Он стоит в небрежной позе перед стойкой в главном зале библиотеки. Библиотекарша, то есть, если верить беджику на ее груди, директор архива, продолжает улыбаться ему. Лилиас Грин.

Она вытягивает шею в сторону Лукаса. Ее руки начинают нервно елозить по гладкой деревянной поверхности стойки.

– Лилиас, спасибо, что нашла время поговорить со мной. – Он чуть наклоняется через стойку к библиотекарше.

– Ну разумеется, мистер Амаре.

– Лукас, пожалуйста. Зови меня Лукасом. – (Она снова улыбается и кивает.) – Видишь ли, с моей карточкой что-то случилось. Ты знаешь, у меня полный доступ по всему Посольству. Я хочу сказать, Посол ведь обладает наиболее широким доступом, а она моя мама.

Мама. Я ни разу не слышала, чтобы Лукас произносил это слово. И слово делает его более мягким и юным, что, как я предполагаю, и составляет суть замысла.

Шея девушки вытягивается, библиотекарша подается к Лукасу:

– Разумеется. Должно быть, тут какая-то оплошность. Как неловко.

Улыбка библиотекарши кривится, я могу с уверенностью сказать, что она ждет просьбы.

Веки девушки тяжелеют. Зрачки расширяются.

– Видеть этого не могу, – бормочет Тима рядом со мной.

– Тсс!

Я просматриваю какой-то цифровой текст за столом поодаль, но не читаю, конечно. Я ощущаю каждое внутреннее движение Лукаса и девушки.

Ро стоит возле Тимы у терминала:

– Думаешь, у него получится, Дол?

Я закрываю глаза, мысленно тянусь к тем двоим. Тепло, исходящее от Лукаса, ослепляет и обжигает. Девушка просто извивается в этой волне; она не владеет собой. Она тянется к Лукасу, стараясь окунуться в головокружительные, опьяняющие мысленные волны, испускаемые им.

– О да.

Бедняжка. Мысль неприятная. И разве одной только этой девушке понравилось бы такое?

И есть ли во всем этом нечто настоящее?

Мои щеки загораются. Я смущена тем, что вообще об этом думаю. О нем.

Буквально через несколько секунд библиотекарша и Лукас проходят мимо нас. И Лукас даже не глядит в нашу сторону.

* * *

– Да, приятель, ты настоящий мастер! – Ро качает головой, потому что даже он не в силах отрицать искусство Лукаса.

Дверь архива широко открыта перед нами.

– Она, вообще-то, совсем не хотела этого делать, – с грустью произносит Лукас.

Он бледен, утомлен. Он буквально истощен, и мне очень даже хорошо знакомы эти ощущения. Ему жаль бедную Лилиас. Неприятно, что он вот так ее использовал.

Тима кивает:

– А это значит, что она должна была знать, что ей не следует помогать тебе. А это, в свою очередь, означает, что они должны были разослать некое официальное предупреждение. Вполне разумное предположение, так?

– В точку, – соглашается Лукас.

Мы с Ро переглядываемся, когда двери скользят и закрываются за нами. Куда ни посмотри, везде видны только настоящие стены из металлических стеллажей, и на коробках с файлами – наклейки с цифрами. Это все равно что заглянуть в пещеру, полную спящих серебристых летучих мышей; коробки как будто висят рядами, словно маленькие живые твари.

– Посольство хранит здесь наиболее секретные записи, и подобная закрытая информация вообще изолирована от всей сети, – сообщает Тима с важным видом. – Единственный способ заполучить эти данные – пробраться внутрь и использовать прямое включение. Обременительно, зато очень надежно.