Сверкающие огни - Барбара Картленд

Тем более было неуместно говорить об этом по дороге в Лондон или поздно вечером в доме герцога, где он оставил в конюшне лошадей. Дом был закрыт, потому что он не мог себе позволить там жить, а в конюшнях, вмещающих дюжину лошадей, сейчас находились только те две, на которых они приехали.

Герцог поставил их в стойла и сказал Кассандре:

— Ваши вещи будут ждать вас на квартире.

Когда Кассандра и герцог приехали на Берри-стрит, багаж уже ждал девушку в холле, а шкатулка с драгоценностями находилась у портье.

— Мне сказали отдать ее только лично вам в руки, мисс, — сказал он.

— Мне подняться с вами наверх? — спросил герцог.

— Нет, — ответила девушка. — Я очень устала и собираюсь сразу лечь спать. Спасибо за прекрасный день!

Она протянула руки, и он прижался к ним губами. Больше они ничего не могли себе позволить, потому что рядом стоял портье.

Когда молодые люди ехали в Лондон, герцог пообещал, что после его возвращения в среду из Йоркшира они вместе поужинают. Как только он уехал, Кассандра попросила портье найти ей экипаж и погрузить в него багаж. Когда все было сделано, девушка передала ему ключ от квартиры.

— Я больше не вернусь сюда, — сказала она. — Вот ключ. Я буду вам очень благодарна, если вы свяжетесь с агентом.

Портье показалось это странным, но в его обязанности не входило спорить с постояльцами. Уезжая, Кассандра радовалась, что больше никогда не войдет в эту ужасную, вульгарную квартиру. Сейчас ей казалось необъяснимым, как она могла себе позволить снять такое жилке. Но что она знала о театральном мире, в который попыталась проникнуть?

Поезд вез ее домой, в Йоркшир. Девушку переполняло чувство радости. Она возвращалась к безопасности, к родителям, которые любили ее, баловали и оберегали от грубой реальности мира за стенами их дома. Ей и в голову не могло прийти, что где-то живут страдающие женщины, такие как Нэнси Вуд, или женщины, пренебрегающие условностями, такие как леди Макдональд и Лили Лэнгтри.

«Я многое узнала», — сказала себе Кассандра, но отец вряд ли счел бы подобную школу жизни желательной для своей дочери.

Узнай он правду, разразилась бы настоящая гроза. Но что ее беспокоило еще больше, это реакция герцога, когда ей придется признаться, кто она на самом деле.

«Я заставлю его меня понять! Он должен понять!» — твердила себе Кассандра.

Теперь, когда она его узнала ближе, стало совершенно ясно, что он не захочет зависеть от своей жены, как не хотел этого в отношениях с отцом и лордом Карвеном. У герцога сильный характер, и для такого мужественного человека унизительно знать, что всеми расходами распоряжается жена. Потом Кассандра сказала себе, что это только вопрос времени. Он говорил, что сам разбогатеет, и она ему верила. Ей ни разу не приходилось слышать, чтобы герцог хвастался или преувеличивал. Просто он был совершенно уверен, что через несколько лет деньги, вложенные в Австралии и Южной Африке, принесут ему состояние, в котором герцог так нуждался.

Ее чувства к нему были очень сильны. Сейчас девушке казалось, что, если бы герцог оказался влюбленным в другую, ей не захотелось бы жить дальше. Кассандре все в нем нравилось — не только внешняя привлекательность, но и обаяние, гордость и чувство юмора.

Она его ревновала и не удержалась от вопроса:

— Вы, должно быть, немало тратите денег… на красивых девушек из «Гейети»?

— Вы имеете в виду бриллианты? — спросил герцог. — Совершенно искренне могу ответить, что я никому не дарил ничего дороже нескольких цветков за благосклонность, которую получал.

Утром Кассандра первым делом отправила телеграмму о том, что вместе с Ханной прибывает в Йорк в два часа пополудни.

До дома дорога займет еще около часа, так что, даже если герцог поедет самым быстрым поездом, он не сможет появиться у них раньше половины шестого. Таким образом, у нее хватит времени подготовить отца к шоку от того, что герцог собирается сказать.

Весь путь до дома Кассандра была притихшей. Она трусливо гадала, что ее ждет впереди. Хотя Ханна пыталась вызвать хозяйку на разговор, Кассандра отвечала односложно.

Ее встретил дворецкий.

— Добро пожаловать домой, мисс Кассандра.

— Сэр Джеймс дома? — спросила девушка, входя в холл.

— Нет, мисс, сэр Джеймс и ее светлость уехали раньше, чем принесли вашу телеграмму.

— Значит, отец не знает, что я вернулась?

— Нет, мисс, у них сначала был ленч с лордом Харроугейтом, а потом они отправились на прием к архиепископу Йоркскому. Сэр Джеймс приказал подать ужин немного позже, чем всегда, — продолжал дворецкий. — Они обещали приехать не позже семи часов.

— Есть еще телеграммы? — спросила Кассандра.

— Да, мисс. Она также пришла после отъезда ваших родителей, поэтому я открыл ее, как мне велел сэр Джеймс.

— И что в ней?

— Телеграмма от герцога Альчестера, мисс Кассандра. Он сообщает, что приезжает поездом, который прибывает в Йорк в три двадцать пять. Я послал экипаж, чтобы его привезли сюда.

Кассандра моментально приняла решение.

— Послушай меня, Хадсон, — сказала она. — Когда приедет его светлость, сообщи ему, что, к сожалению, сэра Джеймса нет дома, а у меня сильная простуда, поэтому я приму его в своей гостиной. Понятно?

— Да, мисс Кассандра.

— Проводи его туда и не беспокой нас, пока я не позвоню.

— Хорошо, мисс.

Дворецкий слегка удивился указаниям, но Кассандра знала, что Хадсон сделает все, что она просит. Потом девушка побежала наверх, в свою комнату. Ей надо было еще многое сделать, чтобы подготовиться к встрече с герцогом.

Поезд, по-видимому, опоздал, потому что только после пяти Кассандра услышала в коридоре шаги. Несмотря на то что на улице еще было светло, девушка задвинула шторы. В камине весело трещали поленья. За креслом она поставила ширму, вроде бы для того, чтобы защититься от сквозняков. Все светильники были потушены, кроме одной газовой лампы на круглом столе в середине комнаты, там же лежали два альбома, в которые она в течение многих лет наклеивала вырезки об Альчестере.

Поскольку Кассандра решила хранить свой секрет до последнего момента, она взяла в руку веер, якобы для того, чтобы прикрывать лицо от жара из камина. Девушка понимала, что герцогу, вошедшему из светлого коридора, будет трудно сразу узнать ее в полутемной комнате. Потом еще была надежда, что из-за того, что он должен сказать, герцог будет чувствовать себя неловко и поэтому не станет вглядываться ей в лицо.

«Для него будет большой сюрприз, когда он узнает, кто я», — убеждала она себя.

Но слова звучали более уверенно, чем чувства, продолжавшие утверждать, что все не так просто. Как она боялась, что герцог рассердится! Ее раздумья прервал звук открывающейся двери.