Лицензия на вербовку - Игорь Атаманенко

— Судя по объему вашего заказа, — вкрадчиво произнес консул, — вы намерены играть до утра, не так ли, господин атташе?

— А почему бы и нет! — воскликнул Полещук.

— Видите ли, господин атташе, независимо от того, как складывается игра, мы играем только до часу ночи и ни минутой дольше… Такова традиция!

Полещук бросил взгляд на часы — без четверти двенадцать.

— Ну, тогда к барьеру, господа, не будем терять времени!

Фогель оценивающе посмотрел на Полещука. Лицо разведчика пылало азартом, глаза сверкали, ноздри подрагивали, как у охотничьей собаки, учуявшей добычу.

«Ну что ж, — принял решение консул, — придётся взять на себя ещё и роль официанта. Ваш стакан, Леон, или как там вас зовут, ни секунды не будет пуст… Да и вообще, пора вводить в действие наше с доктором секретное оружие!»

Остальные присутствующие также обратили внимание, как громко, даже развязно, прозвучало приглашение русского к игре. Да и вообще, в начале знакомства этот Леон вёл себя более сдержанно. Неужели на него так подействовал выигрыш? Нет, скорее всего, ему в голову ударил алкоголь!

Игроки вновь расселись по своим местам, бледный свет мирно струился из-под зелёного абажура, ничто не предвещало бури, а между тем она по воле консула уже нависла над карточным столом…

* * *

Полещук после выпитых двух стаканов виски основательно захмелел и пошёл напролом. При первой же раздаче поставил бóльшую купюру, чем собирался, но выиграл. Эта счастливая ошибка внушила ему уверенность, что судьба ведёт его за руку, и он удвоил ставку. И проиграл. Проиграл и в следующий раз, потом ещё и ещё…

Настал момент, когда выигранной ранее тысяче долларов стала угрожать серьёзная опасность.

Наконец, когда банк перешёл к Полещуку, он, применив все свои шулерские навыки, сумел восстановить статус-кво, более того, довёл свой выигрыш до четырёх тысяч долларов! Сразу вслед за этим он хотел заказать себе ещё одну бутылку виски, но в последний момент передумал…

Каменский и Гржинек вышли из игры, но с неослабевающим азартом следили за схваткой доктора, консула и русского атташе.

— Господа, уже без четверти час, — сказал Каменский.

— Это последний банк, — робко предложил доктор, который понял, что не успеет съездить домой за деньгами в случае проигрыша.

— Нет, заложим ещё — каждый по одному! — заплетающимся языком предложил Полещук.

Консул в знак согласия кивнул головой и тут же объявил такой банк, какого в этой компании еще не метали, — две тысячи долларов! Каменский и Гржинек, разом охнув, демонстративно отодвинулись от стола.

— Я пас, — едва выдавил из себя доктор.

— Ва-банк! — заорал Полещук и тут же испугался своих слов и даже своего голоса. Консул открыл девятку, и бумажник разведчика полегчал на тысячу долларов.

— Опять ва-банк! — гаркнул разведчик.

Снова проигрыш. Опрокинув в себя стакан виски, Полищук закурил сигарету, откашлялся и едва выдавил из себя:

— Ещё раз ва-банк…

Консул молча открыл свою карту. Девятка? Никто не назвал её, и всё-таки присутствующие поняли, что карта была именно этого номинала.

Полещук почувствовал лёгкое головокружение, выхватил из кармана платок, вытер взмокший лоб и обвёл партнеров взглядом. Гольдман не сводил с него гипнотизирующего взгляда.

«Странно, — мелькнула мысль в затуманенном мозгу разведчика, — что это доктор на меня так уставился? Он не сводит с меня глаз с тех пор, как я впервые стал банкомётом… Да и вообще, как, черт возьми, быстро всё произошло! Минутой назад я был обладателем трёх тысяч долларов, и вдруг! Ну, ничего, тысяча ещё есть, значит, есть надежда…»

Полещук вынул из бумажника пять купюр.

— Пятьсот? — бесстрастно спросил консул. Разведчик кивнул и открыл брошенную ему карту. Восьмерка. Консул прикупил. Девятка.

Половина остававшейся у Полещука суммы была проиграна. Он покачал головой, словно не хотел с этим coглашаться. И поставил последние 500 долларов.

Через секунду ушли и они.

«Черт подери, ну до чего же не везёт! — мысленно выругался разведчик. — За десять минут проиграть четыре тысячи долларов, мыслимое ли дело?! Да расскажи я об этом кому-нибудь из сослуживцев, они назовут меня дешёвым болтуном… Да и, действительно, не сказка ли всё происходящее?! Нет, скорее театр абсурда с участием двух актеров в главной роли!»

— Господин атташе? — раздался голос консула.

Полещуку показалось, что он прозвучал в соседней комнате — в висках молотом стучала кровь, а уши — будто заложены ватой. К тому же ещё больше стала кружиться голова.

«Неужели на меня так подействовало спиртное? — не переставал удивляться своему поведению разведчик. — Но я ведь и бутылки ещё не осилил! Нет, явно что-то не так: говорю не то, что хочу, делаю не то, что собирался… Прямо наваждение какое-то!»

В знак протеста — «наши просто так не сдаются!» — Полещук помахал рукой перед носом Фогеля и вынул оставшиеся триста долларов. Поставил 50. Выиграл. Снова поставил и опять выиграл.

Фортуна подмигивала ему одним глазом — решайся! Громко рассмеявшись, Полещук взял стакан виски, за секунду до этого услужливо наполненный консулом, и не спеша выпил. С трудом удерживая своё тело в вертикальном положении, обратился к доктору, который по-прежнему не сводил с него глаз:

— Не будете ли так любезны, господин Голь… Голь… господин доктор, одолжить мне тысячу долларов… Вы же видели: сегодня мой день, я выигрываю!

— Мне бесконечно жаль, господин атташе, но я проиграл всё…

Вслед зa этим консул, не пересчитывая, небрежно подкинул Полещуку несколько купюр.

— Прошу вас, господин атташе! Здесь ровно тысяча. Возьмёте карту?

— Почему бы и нет! — рассмеялся Полещук.

— Сколько ставите, господин атташе?

— Всё!

Разведчик взял карту, Фогель со своей преувеличенноймедлительностью — тоже.

Семёрка. Нет, он не собирается прикупать. Впрочем, консул, даже не спросив его, открыл свою. Восьмерка. Проклятье!

Фогель безмолвно подвинул разведчику стопку банкнот.

— Здесь две тысячи… Прошу вас, господин атташе, возьмите…

«В благородство играешь, сука, ну-ну… Сейчас посмотрим, чья возьмёт!» — подумал Полещук и тут же объявил:

— Две тысячи, господин консул!

— Две тысячи?

— Конечно, господин консул.

Полещук ничего не прикупил, у него была семерка. А консул вынужден был прикупить.

На этот раз немец изменил своей привычке — поспешил. И было из-за чего! К своей двойке он прикупил семерку пик. Итак, у него ровно девять очков. Впрочем, достаточно было и восьми, чтобы две тысячи вернулись к нему.