Право имею - Вячеслав Базов

страха, потому что всё, отсидел. Хватит, все взятки, как говорится, гладки.

И всё же, когда за машиной, вдалеке, вырулил на дорогу мотоциклист на чёрном байке — стало как-то поспокойнее. Осознал, наконец, что оказался в обитаемом мире. Вон и парнишка какой-то в город выехал, или просто обновку обкатывал. Гнал, правда, как самоубийца, а дорога хоть и была пустой, но местами по-прежнему обледенелой.

Миркулов присмотрелся. На мотоциклисте был чёрный шлем. И как раз в тот момент, когда он пытался рассмотреть, почему не разглядеть лица, нижняя часть от носа до подбородка загорелась неоновым, чёрные пиксели образовывали широкую предвкушающую улыбку…

— Гони! Б**, гони, это они! — Миркулов схватился за руль, машина вильнула, едва не съехала с дороги, но выровнялась. Поняв, что так только навредит, он ограничился тем, что повторил громче, прибавив ещё несколько крепких выражений.

— Да что?! — удивился водитель. Скорости прибавил, но не сильно. Просто по требованию, он пока не понимал, зачем нужно было бояться одинокого мотоциклиста.

— Черти! Снова за мной пришли! Черти! Гони, иначе в этот раз точно пи***! Обоим!

Может, подействовали слова, может и водитель теперь рассмотрел маску. Скорости он прибавил, да только мотоцикл всё равно был быстрее машины. И свернуть некуда — вокруг поля, деревни уже кончились. Не по полям же от него уходить. Миркулов помнил, что впереди должен быть лес. Там ещё можно затеряться — вон он, чернел на горизонте и сейчас выглядел как спасение.

А потом мотоцикл поравнялся с машиной. Водитель в кожаной куртке поверх бронежилета заглянул в окошко и даже кивнул Миркулову, как давнему знакомому… Так оно и было. Семь лет не виделись. А по этому ублюдку даже не заметно было, чтобы тот постарел. Не бессмертные же они, в самом деле?!

Водитель попытался спихнуть мотоцикл с дороги, но тот, как издеваясь, ушёл вперёд, и машина только вильнула.

— Пушка! Пушка есть?! — орал Миркулов, чувствуя, как покрылся потом бритый затылок.

— В бардачке! — ответил водитель. Он нагнал мотоциклиста и снова попытался его сбросить. Тот съехал на обочину, подняв веер снега и грязи, но сделав полукруг только вернулся на трассу, теперь снова набирал скорость. Миркулов проверил запас патронов, дрожащими руками снял пистолет с предохранителя, уже тише приказал:

— Подпусти поближе. Пусть ещё раз попробует в окошко глянуть, я ему тут выпишу.

Водитель подпустил. Но, увидев оружие, на этот раз мотоциклист сам ушёл чуть назад, и пуля только окошко разбила. Сбив на дорогу осколки стекла, Миркулов высунулся и выстрелил ещё трижды. Одна пуля попала в шлем, там же и застряла, остальные две прошли бесследно, хотя он стрелял в торс и по колесу.

— Теперь в лес уходи! — приказал Миркулов, стараясь прицелиться.

— На такой скорости?! Да мы сами там убьёмся!

— И он тоже!

— Я что, самоубийца, что ли?!

Лес стремительно приближался. От дороги вела машинная тропинка. Кто-то даже зимой в тот лес ездил. Да и зазор между деревьями был широкий, но не больше однополосной дороги.

— В лес давай! Там его о ближайшее дерево размажем!

— А я сказал, я не!..

Спорить было некогда, и Миркулов сделал то же, что и до этого — сам схватился за руль. Машина вильнула, заскользила и, вместо того, чтобы войти в поворот, развернулась боком и боком же впечаталась в ближайшее дерево. От удара её едва не сложило пополам.

Сквозь звон в ушах, кровавую пелену в глазах и жуткую боль во всём теле, Миркулов услышал приближение мотоцикла. Судя по звуку, тот больше никуда не спешил.

Вместо водителя было месиво из железа и крови. Единственное, что пришло в голову — притвориться мёртвым. Он закрыл глаза и лежал в неестественной для живого позе, лежал на сломанной руке, испытывая адскую боль, не шевелился и готовился не дышать.

Послышались шаги по снегу. Пистолет потерялся где-то за пределами видимости. Миркулов не был уверен, что выживет, если Чёрт сейчас просто уйдёт, но готовился рисковать. А потом он эту тварь достанет. Всеми средствами устроит облаву на этих выродков. Они себе давно уже врага создали, просто раньше руки коротки были.

Дверь дёрнулась, потом ещё раз и со скрежетом открылась. Миркулов не дышал, не моргал. Вжился в роль трупа.

Чёрт дышал сипло, тоже не шевелился и ждал, осматривался. Запаса дыхания ещё хватало, когда Миркулова за целую ещё руку потащили из машины.

— Э, нет, так не пойдёт, — произнёс механический голос. Раньше такого не было, раньше они говорили хоть нормально. Теперь этот голос… словно его киборг загнал. — Я такой мангал приготовил. Ты тут подыхать не будешь.

Миркулов заорал, попробовал защититься хоть как, переломанными конечностями, и сначала услышал два выстрела, а потом уже почувствовал обе пули у себя в животе. Именно нутром ощутил, мог даже точно сказать, куда попала каждая. Орать сил уже не было, только скулить.

Чёрт нёс его на плечах, в глубь леса.

— Добей меня… куда?

Боль была адская, он уже готов был просто покончить с этим. Казалось, переломаны все кости. Кровь стекала на чёрную куртку мотоциклиста.

— Добить?.. Помнишь, ваши тогда четверых убили. Трупы вывезли в лес и там сожгли. Так вот, когда вы их из машины выволокли, оказалось, что один ещё живой. Живой, но умирающий. Добили вы его?

Миркулов молчал. Мужик тогда был настолько одной ногой на том свете, что даже не орал, когда пламя занялось. Стонал только… они ещё тогда говорили, что скучно получилось, надо было добить.

— Мы не знали, — соврал он. Чёрт издал звук, который без обработки, наверное, был похож на фырканье, а в обработке получалось что-то похожее на проверку микрофона.

— Так и я не знаю, — признался он. Они вышли на поляну, в центре на расчищенном от снега месте были сложены четыре покрышки, образовывающие квадрат. И воняло бензином… — Я, знаешь, психопат. Кто ж даст гарантии, что я сейчас не с трупом разговариваю? Ты? Так ты труп говорящий, галлюцинация моя. Нечего их слушать.

На покрышки Чёрт его положил почти аккуратно, как перебравшего друга на диван. Миркулов снова заорал, не столько от боли, сколько от отчаяния и ужаса. Бензиновый запах бил в нос. Он попытался приподняться, но тут же рухнул обратно, потому что всё тело, каждую рану пробило болью. И под этот крик покрышки вспыхнули, словно Чёрт хотел прибавить громкости…

Ник ещё ждал, когда крик стих, грел у огромного костра руки. Замёрз на мотоцикле преследовать цель, теперь отогревался, осознавая, что ещё обратно ехать так же. Зачерпнул твёрдого снега, его ледяную корку, стал как