Из круиза с любовью - Татьяна Осипцова

Так прошло минут десять, новости кончились, грянула реклама прокладок. Ира нажала кнопку, выключая телевизор, Вика, казалось, не заметила… Ее монотонные подвывания не становились ни громче, ни тише.

«Видимо, это то, что она называла ступором», ― подумала Ирина и пошла на кухню поискать какое-нибудь лекарство. В шкафчике обнаружилась только микстура от кашля, анальгин, аспирин и коробочка без аннотации с надписью: «Бензотал». Она решила спросить что-нибудь успокаивающее у соседки, и позвонила в дверь старой учительницы. Когда рассказала, что у Вики шок, вызванный гибелью друга, Инна Константиновна заохала:

– Какой кошмар! Такой представительный, совсем еще молодой мужчина. И Анечке он понравился. Боже мой, боже мой, бедная Викочка… Надо позвонить ее маме. Впрочем, она сейчас наверно на работе. Вы у Викочки спросите!

– Она ничего не скажет, она в шоке.

Взяв валокордин и настойку пиона, Ирина вернулась к подруге. Ничего не изменилось, Вика все так же подвывала, зажав руки между колен, качаясь и глядя в одну точку.

Ира вбухала в рюмку почти полфлакона валокордина, разбавила водой. Вика безропотно выпила резко пахнущую жидкость, но подвывать и раскачиваться не перестала.

Понаблюдав за ней несколько минут, Ирина вышла в кухню. Пристроившись на табуретке, она с горечью размышляла о судьбе подруги.

«Бедная Викуша! А я ведь даже завидовала ей. Завела богатого любовника, тот завалил девчонку дорогими подарками, квартиру купил, фирму! Мне-то ничего вот так с неба не падало! Я начинала в наспех оклеенной завалящими обоями комнатке только что расселенной коммуналки, которую делила еще с тремя «фирмами»: продающей дутые акции конторой, мастерской по изготовлению фенечек из бисера, и гадалкой. Через год сняла две комнаты в Ясенево, и только относительно недавно агентство стало занимать все четыре комнаты. Сколько раз за это время хотелось бросить все к черту, до того доставали всякие хапуги ― налоговые, пожарные и прочие инспекции. С бандюками тоже проблемы поначалу были, пока под «крышу» к Воронову не устроилась. Он погиб, и как теперь?.. Ой, что я о себе!.. Вику жалко… и Артема! Страшно подумать, его больше нет, совсем нет, нигде… Смерть ― это единственное, что непоправимо… Я переживала из-за Сашкиных измен… Какая ерунда… Пусть бы он даже бросил меня ― лишь бы был жив и здоров!»

Чувствуя, что вот-вот разревется, Ирина схватила трубку и набрала номер мужа:

– Саш, с тобой все в порядке? ― спросила она, хлюпая носом. ― Да, случилось… Воронова застрелили, того самого, я тебе рассказывала… У Вики с ним любовь… Да нет, все равно жалко, он неплохой мужик был, и не только рэкетом занимался… Саш, я тебе хочу сказать, что если ты уйдешь от меня, я переживу, но если тебя… совсем не будет… я с ума сойду!

Она нажала на кнопку, разъединяясь, кулаком вытерла глаза. Сотовый зазвонил буквально через несколько секунд.

– Да! … Да? Правда? … Сашенька… ― Ира уже улыбалась сквозь слезы. ― Я пока с Викой останусь?.. К вечеру вернусь, а может, и здесь придется заночевать… Но ты ведь не завтра уезжаешь?.. А хочешь, я к тебе туда прилечу, сразу после Тошкиной сессии?… Конечно, смогу. Ну, все, пока. Я позвоню.

«Ну вот, а я боялась, что Сашка бросит меня ради неизвестной молодой девахи. Все-таки он меня любит!»

Ира положила трубку на стол и тихонько вернулась в комнату. Вика спала, свернувшись клубочком на диване, и лишь иногда ее дыхание прерывалось всхлипыванием.

Достав из Анютиного кресла одеяло, Ира прикрыла подругу.

Воронова хоронили утром девятого января на Хованском кладбище. Вика узнала об этом от Лидии Иосифовны, до которой дозвонилась накануне, как только стала способна что-то соображать. Ирина была категорически против того, чтобы она шла на похороны, но как раз сегодня ее муж уезжал на очередные гастроли и подруга собралась провожать его, поэтому удерживать Вику было некому.

Все отпевание она простояла в толпе, не слыша и не разбирая слов службы, крестясь невпопад. С ее места лица Артема было не видно, только круглый подбородок и сложенные на груди руки с иконкой. Рядом с гробом замерли два парня, и две женщины в кружевных черных платках то и дело утирали слезы.

Наверное, та, что стройнее, и есть Лена, жена Артема, догадалась Виктория. Похоже, в молодости она была очень красива. Тонкие черты лица еще не утратили привлекательности, хотя под запавшими от горя глазами набрякли темные круги, и скорбные морщины легли в уголках рта. Гладко зачесанные под платком волосы густо разбавлены сединой. Артем обещал не бросать ее до самой смерти. А получилось, что больная раком пережила своего крепкого, пышущего здоровьем мужа.

Вика вглядывалась в лица ребят. Конечно, высокий ― это старший, Валера, а крепкий круглоголовый ― Игорь. Правду Тема говорил, младший в него пошел. Валера хоть и стоит прямо, но в глазах слезы, а Игорь кусает губы, на лице горе и злость вперемешку.

Сама Вика не плакала. Она отрыдала свое, когда очнулась вечером седьмого числа и полностью осознала глубину своей потери. Но три дня на хитрых успокаивающих средствах, которыми пичкала ее подруга, сделали свое дело. Внешне Вика казалась спокойной, даже заторможенной, она смотрела на происходящее как бы со стороны.

Большинство присутствующих составляли мужчины, некоторые совсем бандитского вида, и в храм божий пришедшие с охраной. Вика заметила несколько знакомых лиц. Недалеко от вдовы стоял Саша Тихомиров, самый давний охранник Воронова, обычно он сидел в машине рядом с водителем; похоже, в день убийства была не его смена, раз он здесь. Справа неподалеку от Вики сиял серебром шевелюры адвокат Крутов, а чуть впереди слева утирала покрасневший от слез нос бухгалтерша Лидия Иосифовна.

Певчие смолкли, Вика поспешила перекреститься вслед за всеми. Слов священника, вставшего за гробом, было не разобрать, но толпа пришла в движение. Настало время прощания.

Вика боялась, что, увидев Артема, не выдержит. Ира вообще опасалась, что она бросится на гроб. Но в гробу был не Артем, во всяком случае так показалось Вике. Она всматривалась в белое лицо с заострившимся носом и выступающими скулами, и не могла поверить, что это он. Смерть не оставила ни одной родной черточки на этом сильно загримированном лице, ничего от того толстощекого жизнерадостного мужика, которого она знала и любила. Поэтому Вика не решилась прикоснуться губами к бумажке со старославянской вязью, которая закрывала лоб покойного, только погладила рукой покрывало, как делали многие.

Едва она вышла из пахнущей свечами духоты церкви на морозный простор огромного кладбища, как к ней подскочила Ольга Царева.

– Привет! И ты пришла? Ну да, на таких шикарных похоронах есть что посмотреть. Один гроб три тысячи баксов стоит… Сколько заплатили за место на главной аллее, тебе даже не представить. Нам с тобой таких денег за десять лет не заработать!

Вика с ужасом смотрела на нее. Что несет эта змея? Но Ольга, продолжая рассматривать выходящую из церкви публику, не заметила ее взгляда и продолжала тараторить: