Китайский алхимик - Лин Гамильтон

— Рада была вас видеть, — произнесла я после гудка как можно более спокойно. — Пожалуйста, перезвоните мне. Это мой номер мобильного. Здесь он работает с перебоями, но если вам не удастся дозвониться с первой попытки, продолжайте и, пожалуйста, не стесняйтесь оставить сообщение. Я регулярно их проверяю. Мне кажется, вы должны мне одно. Возможно, мы могли бы обсудить и кое-что еще: например, убийство, свидетелем которого я была, в переулке, недалеко от того места, где я вас сегодня видела. Полагаю, Сун Лян — это именно тот человек, который пытался купить серебряную шкатулку в Нью-Йорке и похитил ее на наших глазах в Пекине. И опять вы мой должник. Вы можете расплатиться со мной следующим образом. Мне бы хотелось знать имя армейского офицера, который был в зале, когда похитили шкатулку. Я устала от того, что все вокруг твердят мне: вам не нужно этого знать. С нетерпением ожидаю вашего звонка.

Я оставила номер мобильного телефона, не сообщив, где я остановилась, на случай, если неправильно оценила ситуацию, и повесила трубку. Вероятно, Дэвид и так знал, в какой я гостинице. Похоже, это было известно всем.

Я решила, что это должно сработать. Если нет, я скажу Дэвиду, где он сможет найти тайник похищенных из танских гробниц фигурок. Находясь под защитой лжи, которую придумала сама, чтобы оградиться от реальности, в частности от произошедших убийств, я снова вышла на улицу. Я двинулась в западном направлении по Дун Дацзе, снова очутилась в подземном переходе у главной площади и поднялась наверх к Барабанной башне, намереваясь снова посетить расположенный за ней рынок.

Я уже приближалась к Барабанной башне, когда ко мне подошел нищий на костылях. К несчастью, в Китае много нищих. Расцвет экономики создал огромную пропасть между богатыми и бедными, между жителями города и деревни, и теперь это очевидно любому. Однако этот человек был особенно назойлив, он меня даже напугал, такому мне бы не захотелось помогать ни при каких обстоятельствах. Он не отставал от меня, хотя я пыталась отмахнуться. Я все ускоряла шаги, пытаясь отвязаться от него, но у меня не получилось. Я повернула назад к подземному переходу, ведущему к Колокольной башне, решив, что человек на костылях не станет спускаться по лестнице. Я ошиблась. Он следовал за мной, не отставая ни на шаг, его просьбы становились все громче и громче. Можете считать меня сумасшедшей, но мне показалось, что костыли ему не нужны. Я перепугалась и уже не знала, как от него отвязаться. Потом я увидела вход в какой-то модный магазин на уровне туннеля и нырнула туда. Я знала, что два швейцара у входа не впустят туда грязного и взъерошенного нищего.

В течение нескольких минут я чувствовала себя в безопасности, окруженная знакомыми витринами с косметикой и яркими огнями, и решила, что перестаралась. Скорее всего, это был просто назойливый и отчаявшийся нищий, который пользовался костылями, чтобы вызвать жалость и получить деньги. Я сердилась на себя за то, что меня испугал находившийся в бедственном положении человек, но, по правде говоря, было в нем что-то странное. Убедившись, что он ушел, я вышла через другую дверь и продолжила свой путь на запад, а затем на север к рынку за Барабанной башней.

Когда я последний раз была здесь, то так увлеклась слежкой за Бертоном, что у меня не было времени любоваться окрестностями. Это было очень оживленное и красивое место. По улицам сновали люди, повсюду прыгали и бегали дети, продавцы у дверей магазинов пытались заманить покупателей внутрь. Скоро я оказалась в мусульманском квартале. Я была достаточно осведомлена о танской эпохе и Чанане, и мне было известно, что этот город отличался космополитизмом, являясь центром притяжения для торговцев со всех концов света. Считалось, что жители мусульманского квартала были потомками арабских воинов, которые появились в городе в восьмом веке — приблизительное время правления Просветленного государя.

Я оставила купленных для Дженнифер кукол в Пекине и решила, что надо бы приобрести что-нибудь для Роба, — хотя понятия не имела, что именно, — если уж привезу на Тайвань подарки для его дочери. Я нашла несколько прелестных чернильниц, а на красивой яшмовой печати мне выгравировали его инициалы на китайском. Я сомневалась, что Роб будет использовать эту печать для своих писем, но важен не подарок, а внимание, да к тому же эти вещи будут отлично смотреться на его столе. Если мы когда-нибудь соберемся жить вместе, я разрешу ему их сохранить, в отличие от, скажем, клетчатого красно-зеленого кресла с мягкой откидной спинкой и клейкой лентой на левом подлокотнике, как бы Роб ни пытался меня убедить, что эта отвратительная вещь является антиквариатом.

Я отправилась в сторону улочки, на которой располагались антикварные магазины, и принялась переходить из одного в другой, пытаясь говорить с владельцами как можно понятнее. Но все отрицательно качали головой. Большая часть того, что они называли антиквариатом, в моем магазине таковым бы не являлась, поэтому у меня было мало надежды на успех, особенно когда один продавец, немного понимавший по-английски, сказал мне, что кто-то уже искал ту же самую шкатулку. Я решила, что это был Бертон.

Я пыталась найти и человека из мечети, но тоже без особой надежды на успех. Тем не менее я продолжала смотреть, расспрашивать, и наконец одна женщина указала мне на лавку в конце маленькой улочки. Мое сердце бешено забилось, и я ускорила шаг. Я была уверена, что нахожусь совсем близко. Бертону просто больше повезло, потому что он знал язык, но на моей стороне была настойчивость.

Это оказался особенно большой магазин, в который надо было входить через дверь, а не рассматривать выложенное на столе, как в остальных, и, к моему удивлению, я нашла в нем несколько настоящих предметов старины. В магазине никого не оказалось. Мне, как торговцу антиквариатом, это показалось несколько странным. Я бы не оставила свой магазин без присмотра. Это было бы слишком большое искушение как для местных жителей, так и для туристов.

Я позвала, но ответа не последовало. Затем я заметила чайник, почувствовала аромат чая и решила, что, возможно, владелец решил сбегать в общественный туалет в конце улицы. Я подождала еще несколько минут, стоя в дверях. И тут я снова увидела нищего на костылях, того, кто так назойливо следовал за мной по лестнице. Я узнала его, несмотря на то что он, похоже, чудесным образом выздоровел и шел уже без костылей.

Он стоял в нескольких ярдах от магазина. Я не знала, заметил он меня или нет, но мне не хотелось снова с ним столкнуться. Я нырнула внутрь и забилась в угол, чтобы он меня не заметил, если ему придет в голову зайти. В магазине лежала груда ковров, и я решила, что если заберусь за них и пригнусь пониже, он пройдет мимо.

Именно в этом углу, рядом с коврами, я сделала ужасное открытие: руку. Я отпрянула назад, выбежала из магазина, промчавшись несколько ярдов по улице, прежде чем снова смогла логически мыслить. Я остановила на улице какого-то человека и с помощью жестов и звуков, очевидно, наводивших на мысль об истерике, убедила его последовать за мной.

Вызвали полицию. Тело нашли за занавеской. Несмотря на вид обескровленного тела, я узнала человека из мечети. У него были отрезаны обе руки и перерезано горло.