Служить и защищаться - Хелена Руэлли

но решила и впрямь расспросить раба, что произошло.

— Ладно, Рэй, как хочешь. Но и с тобой надо поговорить. Не в коридоре, конечно.

Рэйшен прикрыл за Элиной дверь, по привычке окинув коридор острым взглядом. Элина, удобно угнездившись на кровати Рэйшена, сразу перешла к делу:

— Значит, так: со стороны короля нам ничего не грозит, разве что мне он устроит выволочку по возвращении. Но здесь опасно, меня могут укокошить в любой момент, начиная с завтрашнего полудня, если мой план не удастся.

— Стой, стой, давай по порядку! Кто тебя укокошит и за что?

Элина вкратце объяснила, отчего эльфы могут решить, что Элина — лишний элемент в здешней картине мира. Теперь ошарашенным выглядел Рэйшен.

— Вот это да! А я-то думал, что наш Тэбдин — помнишь лекаря из моего клана? — выжил из ума и болтает старческую чушь! Мол, Шианнон не хочет допустить, чтобы у нас родились дети и всё такое, поэтому так шарахнула тебя молнией…

При воспоминании о Тэбдине, которого она прозвала "доктором Менгеле", Элина скривилась. Да и про Шианнон, мать Рэйшена, вспоминать не хотелось.

— Эли, а что за план у тебя?

Элина рассказала, с каким поручением Лоркан отправлен по злачным местам. Рэйшен вскочил с места, явно раздосадованный:

— Почему он? Почему не я? Или ты думаешь, что я справился бы хуже?

— Рэйшен, мне нужно, чтобы громилы не могли точно описать внешность человека, нанявшего их. Лоркан подходит идеально, он неприметный, а тебя всякий назовёт.

— Ну и что?! У тебя королевская грамота и кольцо наследника! Ты можешь делать всё, что захочешь!

— Но не грабить же подданных короля!

— Да ты можешь просто запретить Лорилле идти в горы! Прикажи вернуть флакон с твоей кровью!

— Дело получит огласку. Слухи расползутся и дойдут до вольных гномов, а потом и до эльфов. Раз я вначале сдала образец крови, а потом пошла на попятный, значит, я точно знаю, что обнаружат в моей крови эльфы. И меня по-прежнему надо убрать, чтобы не разбавлять кровь дроу, не смешивать расы. А так — Лориллу ограбили случайные воришки, а её подозрения и догадки — это лишь подозрения и догадки.

Рэйшен принялся мерить широкими шагами тесную комнату.

— Эли, тебе надо быть осторожнее. Слишком уж дерзко ты себя повела.

— Не думала услышать это от тебя! Тебе и самому надо вести себя потише, я-то знаю, зачем тут Гвенедд шарится! Она за тобой охотится, не иначе!

Рэйшен несколько смутился. Он не думал, что Элине известно о том тайном визите Гвенедд. Как она узнала? Сама подглядела или донесли? Интересно, кто? Может, это её раб расстарался, чтобы представить Рэйшена в наихудшем свете?

— Прогони его! — вырвалось у Рэйшена. — Продай или передари!

— Кого? — Элина не поняла хода мыслей дроу.

— Твоего раба! Он достал меня! Я за себя не ручаюсь!

Элина ухватила Рэйшена за руку, ощутив под пальцами мозоли на его ладони от оружия, и усадила на кровать.

— Прекрати мельтешить и постарайся думать хладнокровно. Ну, куда я его выгоню? На улицу? И куда он пойдёт? В бордель?

— А хотя бы и так! — выпалил дроу.

Элина встала рядом с Рэйшеном. Когда он сидел, а она стояла, они были почти одного роста, и Элина могла смотреть дроу прямо в его упрямое лицо. Она не удержалась и ласково взъерошила его светлую шевелюру.

— Рэйшен, я совсем не хотела такого подарочка, и он мне действительно не нужен. Но выбросить его, словно надоевшего щенка, я не могу. Я подумаю, что с ним делать. Но для меня это не самый важный вопрос, пойми. Если меня придут убивать, судьба Келе больше от меня зависеть не будет… И эльфам плевать на все мои полномочия, ты сам это знаешь…

Элина гладила Рэйшена по лицу, по длинным нервным ушам. Постепенно яростный блеск в его фиолетовых глазах угас, и дроу прижал Элинину руку к своей щеке:

— Всё уладится… Ты справишься, я уверен.

Элине было приятно, что Рэйшен так верит в неё. На какой-то миг ей показалось, что всё как прежде, что можно прижаться к его горячему телу и забыть обо всех заботах в его объятиях… Однако Рэйшен мягко отстранил её и покачал головой:

— Прости, Эли… Ничего не выйдет. Наверное, я тебе таким не нужен. И насчёт раба я погорячился.

— Рэйшен, не глупи! Ты нужен мне всегда! Любым!

— Любым? А если бы мне руку оттяпали? Или ногу?

— Мне плевать! Подумаешь, рука, нога! Когда мы рванули за тобой, я боялась только одного — что тебя уже убили! Даже не знаю, что бы я тогда с ними сделала…

— Прости меня, Эли, я втянул тебя в неприятности, — теперь Рэйшен искренне сожалел о совершённом поступке. — Я-то больше всего боялся не того, что меня убьют или покалечат, а того, что ты меня не простишь. Ну, ты же говорила, за других женщин…

Элина схватилась за голову и закатила глаза:

— Ты не видишь разницы, когда ты волочишься за другими юбками и когда тебя оглушили и удерживали насильно, фактически в плену!

Рэйшен пожал плечами. Разницы он действительно не видел. Но если её видит Элина, это ему только на руку.

Глава 39

К себе Элина вернулась гораздо позже, чем рассчитывала. Келеах, нетерпеливо ожидавший хозяйку, видел, что она слегка взвинчена. Потянув носом, он ясно понял, что именно бесит Рэйшена. Да, запах другого мужчины слышался отчётливо, вот только раб не мог высказать ни слова недовольства. Впрочем, другой запах внушил ему надежду — запах желания… Однако Элинины слова развеяли эту надежду без остатка.

— Объясни мне, Келе, что ты сказал Рэйшену. Зачем ты вообще полез к нему?! Тебе мало было, что он чуть не придушил тебя? Захотелось довести это до завершения?!

— Я хотел как лучше, — оправдывался Келеах, — я предложил один способ, который мог бы помочь Рэйшену…

Элина навострила уши:

— Какой именно способ?

— Я подумал, что нам следовало бы провести время втроём…

Элина успела раз пять моргнуть, открыть и закрыть рот, прежде чем до неё дошёл смысл сказанного. Её молчание Келе расценил как согласие и продолжил:

— Понимаешь, даже если у Рэйшена ничего бы не получилось, ему было бы полезно просто поприсутствовать, посмотреть…

Келе наконец-то расшифровал выражение Элининого лица и заткнулся. Раньше Элина никогда не задумывалась, как Рэйшен относится к сексу втроём, но, видимо, отрицательно. Удивляло только одно — почему Рэйшен не распустил кулаки и не "поучил" это озабоченное злосчастье.

— Я не знал, что тебе претит мысль об отношениях