Авантюрист - Сергей Шведов

— Будем тушить? — спросил Лабух, оборачиваясь к хозяйке.

— Бежать надо, — осуждающе глянул на художника Красильников. — Благо машина цела.

Наташа молча направилась к машине, Лабух побежал открывать ворота. Красильников же обеспокоенно зашипел мне на ухо:

— Не пускайте ее за руль, Феликс, она же сумасшедшая. Я еще одной гонки просто не выдержу.

Наташа вняла увещеваниям коллекционера и уступила мне место за рулем. Лабух почти на ходу запрыгнул в машину, и мы вылетели со двора под неодобрительные и угрожающие выкрики сбежавшихся на пожар жителей поселка. Судя по всему, нас заподозрили в поджоге, а потому и грозили вслед кулаками. Кажется, в нас запустили камень, но, к счастью, стекло не пострадало.

Я, конечно, более аккуратный водитель, чем Наташа, но тем не менее скорость развил приличную, ибо считал, что, чем быстрее мы уберемся из этого проклятого места, тем лучше. Меня беспокоил Гога, который вполне мог оказаться добросовестным работником и остаться в поселке для того, чтобы лично убедиться в нашем уходе в мир иной. А эта довольно скверная дорога от поселка до трассы, по сторонам которой образовались густые заросли, была идеальным местом для засады.

— Легче, Феликс, легче, — причитал недовольный Красильников. — Мы все-таки с пожара едем, а не на пожар.

Ответом столичному коллекционеру явилась автоматная очередь, изрядно попортившая Наташину машину, но вроде бы никого из нас не зацепившая.

— Это я называю из огня да в полымя, — охнул, пригибаясь, Лабух.

— Гоните, Феликс, гоните, — мгновенно изменил свою точку зрения на скорость передвижения Красильников.

Можно подумать, что я нуждался в понукании. Проблема была в том, что поселковая дорога не ремонтировалась еще с советских времен и представляла собой сплошные выбоины, лишь кое-где облагороженные асфальтом. Машину трясло и кидало из стороны в сторону, а руль вибрировал в моих руках, как отбойный молоток. Гога больше не стрелял. Вряд ли у него кончились патроны, просто, видимо, выжидал более удобного случая и пытался сократить расстояние. Мне даже показалось, что тусклые фары его «мерседеса» приблизились.

— Вы не потеряли свой пистолет? — спросил я у Наташи.

Амазонка молча достала из-за пояса джинсов два пистолета, свой и мой, и изготовилась к стрельбе. Попасть на такой скорости и при такой тряске в идущую следом машину, наверное, можно, но хотелось бы, чтобы при этом и водитель слегка пострадал. Наташа высунулась из салона чуть ли не по пояс и выстрелила.

«Мерседес» чуть приотстал. Нам повезло, что у Гоги не было напарника, а вести по такой дороге машину и одновременно палить из автомата довольно затруднительно.

— Держите меня за ноги, Лабух, — крикнула Наташа и добавила к вышесказанному смачное ругательство.

От трассы до поселка было не более пяти километров ухабистого пути, но это была, пожалуй, самая трудная дорога в моей жизни. У меня теплилась надежда, что на трассе нам все-таки удастся оторваться, но увы. Этой надежде не суждено было сбыться. Ровная дорога сослужила хорошую службу не только нам, но и Гоге. В этот раз треск автоматной очереди обернулся хрустом разлетевшегося стекла. К счастью, это было стекло заднее, а лобовое оставалось почти целым. В ответ Наталья выстрелила из пистолета. И, по-моему, удачно. «Мерседес» дернулся и едва не вылетел на обочину. В довершение он, кажется, еще и ослеп на один глаз. Ночная трасса была практически пустынной, за десять минут бешеной гонки мы обогнали только одного тихохода да навстречу нам попались три-четыре машины. Зрелище, надо полагать, им в эти секунды открылось захватывающее: две машины, черными призраками вылетающие из ночи, плюющие огнем и свинцом. А из окна одной из них чуть ли не по пояс высунулась ведьма с развевающимися на ветру волосами и пистолетом в руке. Конечно, надеяться на чью-то помощь в нашей ситуации было бы глупо, но будь трасса более оживленной, вряд ли Гога стал бы вести себя столь нагло.

— Вот сволочь, вот сволочь! — причитал Красильников.

— Это вы о Гоге? — полюбопытствовал побуревший от натуги Лабух, который так крепко держал Наташу за ноги, словно собирался провести в этом положении остаток жизни.

— Это я о Зеленчуке, — отозвался потомок купца первой гильдии. — Ведь мы же с ним деловые партнеры! Так вы считаете, Феликс, что Зеленчук с Чуевым договорились?

Ответить я не успел, «мерседес» стал стремительно приближаться. Раздался новый треск автоматной очереди, а потом одиночный выстрел Наташи. Выстрел оказался на редкость удачным: «мерседес» слетел-таки с полотна дороги и по очень странной дугообразной траектории спикировал в черноту. Раздался страшный грохот, а следом что-то полыхнуло в ночи. Однако торжествующего вопля я издать не успел.

— Лабух, — сказала Наташа упавшим голосом.

Белая рубашка художника на глазах становилась красной. Лабух был еще жив и в сознании. Во всяком случае, глаза его смотрели на меня вполне осмысленно и даже почти насмешливо.

— Судьбу не обманешь, Мефистофель. А нос я тогда расковырял.

— Сделайте же что-нибудь, Феликс, вы же врач! — в отчаянии крикнула Наташа.

Теперь она обнимала Лабуха, который неловко повис на спинке сиденья. Убегать вроде бы было уже не от кого. До города оставалось еще километров двадцать, а художнику было, похоже, отмерено злым роком гораздо меньше. Я остановил машину и сделал Лабуху перевязку, использовав Наташину аптечку.

— Он будет жить? — испуганно спросил Красильников.

Я утвердительно кивнул головой, хотя был уверен в обратном. Теперь за руль вновь села Наташа. Красильников перебрался к ней на переднее сиденье, а я остался на заднем, держа художника в объятиях. Наташа, по-моему, превзошла саму себя: машина летела по трассе со скоростью болида, но это уже никого не волновало: ни меня, ни Красильникова, ни тем более художника.

— Сбросьте скорость, — сказал я Наташе, когда мы ворвались в город. — Лабуху уже все равно, он умер.

Мы остановились почти на том же месте у ГУМа, с которого стартовали в ночь. Теперь эта ночь была уже на исходе. Было по-прежнему душно, горели тускло фонари, но до рассвета оставалось не более получаса.

— Отвези его в больницу, — кивнул я на Лабуха. — Спросишь там Калягина, он все оформит как надо.

— А ты? — посмотрела на меня в упор Наташа.

— Мне еще надо кое с кем посчитаться.

— А как же мой брат?

— Я его вытащу, даю слово. Ну а если со мной что-то случится, Калягин поможет тебе опровергнуть слухи о смерти Лузгина.

Мой «форд» стоял на том самом месте, где я его бросил. В целости и сохранности. И даже не подозревал, что потерял одного пассажира и едва не потерял хозяина. Доктор Фауст умер, а Мефистофелю еще предстояло отыграться. Пьяный бред обернулся кошмаром. А на совести графа Фели осталась одна загубленная по его вине жизнь. Я, конечно, не ангел, но и не настольно подл, чтобы не чувствовать своей вины за смерть Лабуха. Но были еще более виноватые, чем я. И этим виноватым я должен был предъявить счет к оплате. Говорят, что в цивилизованном обществе кровная месть не в ходу, но это смотря что считать цивилизованностью.