Контейнер - А. М. Олликайнен

– Вы ведь тоже должны были приехать в резиденцию накануне Юханнуса, – сказала Паула.

– Да. Я как раз успела усадить Джерри завтракать, когда позвонил Юхана и попросил не приезжать. Мы не особо расстроились – поболтали, посмотрели телевизор, – сказала Риитта и улыбнулась, но потом вспомнила, почему праздник отменился. – Ох, я вовсе не…

– Всё нормально, – успокоила её Паула. – А вы с Джерри ладите?

– Ну конечно, Джерри – мой малыш. Мы много времени проводим вместе – с тех пор, как… Я всегда говорила, что Джерри – лучшее, что Ханнес привёз из Африки.

– Ханнес?

– Да, Ханнес участвовал в усыновлении, а точнее – организовал его. Он очень переживал, что Элина никак не может снова забеременеть…

Паула сдержалась и не стала спрашивать, почему это считалось исключительно проблемой Элины. Вместо этого она поинтересовалась, что Риитте известно об усыновлении Джерри.

– Подробностей я уже не помню. Но Ханнес устроил всё сам, ещё будучи в Намибии, Юхане и Элине нужно было только получить разрешение на усыновление.

– Насколько мне известно, это непросто.

– Да, наверное. Я действительно больше ничего об этом не знаю. Но Джерри – чудесный мальчик, и это главное, – в голосе Риитты прозвучало столько любви, что Пауле стало больно.

Она сглотнула и стала прислушиваться, не возвращаются ли Ренко и Аро. Но из дома не доносилось ни звука, мужчины растворились где-то в его глубинах.

– Зимой вы овдовели, соболезную, – сказала Паула. Риитта не ответила – лишь закрыла глаза и подставила лицо солнцу.

– Насколько мне известно, незадолго до смерти Ханне с пропал. Где вы видели его в последний раз?

Риитта ещё немного постояла в том же положении, будто свет придавал ей сил, затем вернулась в тень и открыла глаза.

– На презентации художественного проекта.

– «Сострадание»?

– Да. Ханнес тогда произнёс хорошую речь, казалось, она идёт от самого сердца. По крайней мере, отчасти.

– Почему бы ей целиком не идти от самого сердца? Риитта некоторое время молчала, разглаживая передник, который забыла снять.

– Знаете старый сюжет про доктора Джекила и мистера Хайда? – спросила она и с сомнением взглянула на Паулу.

Паула сдержала улыбку – Риитта, очевидно, сочла её слишком молодой и не знакомой с классикой – и серьёзно кивнула.

– Тот Ханнес, который выступал с речью, был Джекилом. Но после этого над ним, увы, вновь возобладал Хайд, – сказала Риитта с неподдельной грустью.

– Его смерть вас не шокировала?

– Конечно, шокировала. Но тяжёлые периоды бывали и раньше, причём со временем они становились всё длиннее. Они случались ещё в студенческие времена, когда мы познакомились. Но Африка… Она каким-то образом изменила Ханне са. И дело не только в затяжных запоях.

– Так, значит, это Африка сделала его мрачным? – вопрос прозвучал несколько саркастичнее, чем хотелось бы Пауле.

– Вы не так поняли. Я хотела сказать, что Ханнесу не пошла на пользу роль всесильного белого господина.

Набегавшись по двору, борзые вернулись на террасу. Одна из них принялась обнюхивать ноги Паулы.

– Глупая девочка, ну-ка гуляй! – Риитта взяла красный мячик, бросила его через лужайку, и молодые собаки во весь дух устремились за ним.

– Хороший бросок, – оценила Паула.

– Играла в бейсбол в молодости.

Самая проворная из собак принесла мячик назад. Риитта снова бросила его, на этот раз поближе, и животные накинулись на него, пытаясь отобрать друг у друга.

Паула подумала о Вейкко Аро, который, по всей видимости, всё ещё предавался охотничьим воспоминаниям в каминной комнате. Она не сомневалась, что Вейкко и раньше видел завещание, скан которого Лаури ему отправил.

Не сомневалась она и в том, что старый юрист действительно не помнил Калондо. Такие, как Аро, всегда предельно быстро делят людей на классы. Те, кто оказывался внизу иерархии, превращались в безликую массу, и встречи с ними в памяти не задерживались.

В ответном сообщении Вейкко Аро был почти так же краток, как и сын. При этом ему удалось уместить в одну фразу самые жуткие выражения по отношению и к женщинам, и к темнокожим.

Паула смотрела на дога, застывшего в древесной тени. В этот момент гигантское животное даже не было похоже на собаку.

Юрист «Лехмуса» Лаури Аро покорно проследовал с Хартикайненом и Медведем из галереи, где оставался, чтобы наблюдать за следственными действиями.

И всё же теперь, на допросе в комнате без окон, сидя перед Хартикайненом, он явно нервничал. Вероятно, до сих пор он лишь имитировал спокойствие, чтобы Май Ринне и Элла Лехмусоя не переживали.

Аро давал однотипные ответы на все вопросы Хартикайнена вне зависимости от их содержания.

Он никогда не встречался с Раухой Калондо. Её лицо он впервые увидел в пятницу, когда детектив Паула Пихлая показала ему фото на телефоне.

Он не может связать лицо жертвы с именем Раухи Калондо, которое (он это не отрицает) видел в полученном документе.

Он не видел этого документа до одиннадцатого июня. Он не предпринимал никаких действий с ним, поскольку посчитал (и по-прежнему считает) его поддельным или как минимум не имеющим юридической силы. Он послал скан документа отцу, поскольку бумага относится к тому периоду, когда тот ещё работал в «Лехмусе».

Он не выяснял, кому принадлежит номер, с которого пришло сообщение с документом, и не получал других сообщений об этом ни до, ни после. Изначальное он удалил.

В подтверждение последнего ответа он буквально швырнул свой телефон на стол перед Хартикайненом.

– То есть вы хотите, чтобы мы поверили, что кто-то неизвестный непонятно зачем прислал скан, а вы не стали ничего выяснять, – подытожил Хартикайнен.

– Именно так.

– Но вы всё же переслали его отцу.

– Именно.

– И отец ответил так, что, если произнести это вслух, налицо будут признаки разжигания межнациональной розни.

– Отец – человек старой закалки, – вступился Лаури за Вейкко, но было видно, что он стыдится.

– Ну не такой уж и старой, я моложе всего на десять лет. Вы как юрист знаете, что мы при необходимости можем отслеживать обмен сообщениями и обязательно вычислим отправителя. Спрошу ещё раз: сообщение от одиннадцатого июня – ваш единственный контакт с Раухой Калондо?

– Да.

Хартикайнен вздохнул. По-видимому, Лаури Аро тянул время, прикрывая компанию и семью Лехмусоя – или по меньшей мере одного из её членов.

– Вы рассказали о нём Юхане Лехмусоя?

– Как я уже говорил – нет.