Джек на Луне - Татьяна Русуберг

Лэрке вздохнула, провела пальцами по рулю, стряхивая мою ладонь:

— Для меня это — не выход. Выход — побег. Смерть — побег. Разве ты никогда не думал об этом?

— Думал, — говорю. — Но меня всегда что-то держало.

— Что? — снова она в глаза мне заглядывает, а у меня уже земля из-под ног плывет от ее близости, от запаха чистоты и цветущего бабочкина куста.

— Не знаю. Боялся… сделать больно другим.

— Даже если тебя бьют, издеваются, насилуют, даже если ты ночью кусаешь подушку от боли и плачешь в нее?

Блин, это же мои слова, одно в одно!

— Я… это так сказал, — отвел глаза, и будто холодная тень между нами скользнула. Как облако на солнце нашло. — В переносном смысле.

— Я так и поняла, — тихо сказала Лэрке. — В переносном смысле.

Села в седло и поехала. Я стою посреди дороги, как дурак, пялюсь ей вслед. Факинг Себастиан! И тут он мне все поломал!

— Лэрке! — она не обернулась на крик, но я продолжал. — Ты всегда можешь рассчитывать на меня, слышишь? Если тебе плохо… Или помощь нужна. Ты знаешь, где меня найти!

И все. Она исчезла за поворотом.

Почему-то я думал, что теперь, когда пошел в школу, отчим отстанет от меня.

Вечер, и правда, прошел хорошо. Мать рассказала о своем экзамене, я — про то, как опоздал на уроки. Вместе поржали над разными носками. Потом смотрели новый датский сериал, детектив вроде, уже не помню. Сева сделал попкорн, которым мы обожрались, а остатки пустили на снаряды в диванной войнушке. Победила ма. Короче, все как у всех, идеальная семья, ячейка общества.

Заснул я почти сразу. И оказался в ванной на втором этаже. Джакузи была наполнена горячей водой и бурлила, пуская пар. Подсветка мигала, окрашивая пузыри голубым, розовым и зеленым. Лампочки в потолке не горели, только свечи в стеклянных стаканчиках бросали на стены дрожащие блики. Дверь открылась, заставив пламя панически метнуться, но тут же закрылась снова. В ванную вошел Якоб. Я видел его в запотевшем по краям зеркале, но сразу узнал. На нем были только футболка и трусы.

Пацан поежился, будто мерз. Снял одежду и аккуратно сложил около ванны. Он был хрупкий, с тонкой талией и узкими бедрами, очень бледный и без растительности на теле. Потом он залез в джакузи. Сначала просто лежал, откинувшись затылком на край и прикрыв глаза. И вдруг скользнул вниз — медленно так, спокойно. Типа нырнул. Под пузырями и цветными вспышками мне было мало что видно, да и стоял я будто в стороне. Думал, вот вынырнет он сейчас, отдуваясь и отфыркиваясь, — обычный мальчишка, играющий в ванне. Но все оставалось тихо, жутко тихо, только механическое жужжание насосов и бульканье воды.

Потом картинка стала наползать, словно я подходил ближе, или на джакузи наезжала камера. Вот я уже смог заглянуть через край.

Якоб лежал на дне, лицом вверх. Струи воды шевелили его волосы, вокруг носа скопилось ожерелье пузырьков, меняющих цвет — голубой, розовый, зеленый. Рот был приоткрыт, глаза тоже. Они смотрели прямо на меня — не двигаясь и не мигая. Мой взгляд в панике скользнул ниже. Его руки будто тянулись к поверхности, безвольные кисти почти всплыли. Маленький член торчал вверх и бился под ударами боковой струи, как розоватая рыбка на крючке.

У меня даже не было сил, чтобы кричать. Голос примерз к глотке. Я медленно попятился, и тут мой взгляд наткнулся в зеркале на чужой. Из запотевшей глубины на меня смотрел Себастиан. Смотрел и усмехался.

Он также усмехался, когда разбудил меня той ночью, чтобы увести на башню.

— Не надо, пожалуйста, — сонно бормотал я, пытаясь отбиться от его рук. — Мне же завтра в школу.

— Ну и что? — по ходу, мое сопротивление его искренне забавляло. — Что же, нам теперь и поразвлечься нельзя?

И мы развлекались.

Я боялся выходных. Странно, да? Ведь именно в выходные я мог спокойно выспаться. Наверное цимес в том, что в викенды Себастиан был непредсказуем.

График обычной рабочей недели повторялся с небольшими отклонениями. Школа с 8.15 до почти трех. Потом перекантоваться где-то до шести — если не шел дождь, это труда не составляло. В шесть — семейный ужин, после которого из дому меня уже не выпускали. Я пытался пару раз отпроситься "к друзьям", но всегда получал ответ, что с друзьями-торчками уже свое нагулялся. Надо делать уроки и по дому хоть что-нибудь, а то у меня носки скоро сами гулять по комнате будут. Если честно, я особо и не рвался. Лишь бы меня оставили в покое, а Себастиан обычно оставлял. Пока мать не засыпала.

Кстати, ее приняли на курсы датского, но, к счастью, дневные. Ездила она в Силкеборг на автобусе по вторникам и четвергам и возвращалась домой к двум.

В общем, у меня было чувство, что с понедельника по пятницу я хоть как-то контролирую свою жизнь. Зато в выходные все решали мать с отчимом. Или точнее решал Себастиан, а мать радостно соглашалась.

То к нам в гости притаскивались соседи, и я должен был, вырядившись в чистую рубашку, изображать благодарного пасынка и подавать фру Микельсон печенье в хрустальной вазочке. То мы тащились в аква-парк, и в душевой Себастиан следил, достаточно ли тщательно я намыливаю обведенные на картинке красным места. А потом лапал меня между ног пока мы сидели в большой джакузи, окруженные незнакомыми людьми — в белой от пузырей воде все равно ничего не было видно. Однажды, помню, рука отчима появилась с совсем неожиданной стороны, точнее, меня щупало две руки одновременно. Если Себастиан не отрастил себе третью конечность, то нечаянную радость словил лысый араб, притиснувшийся ко мне слева.

В последние выходные вместо аква-парка был кинотеатр. Шла "Гравитация". На коленях у нас стояло по здоровенной коробке с попкорном. Когда начался фильм, Сева переставил свою коробку на бедро, то, что ближе к матери, а мою ладонь положил к себе на ширинку. Короче, фильм я помню только где-то с середины — после того, как сходил в сортир, руки помыть.

Поэтому, когда отчим предложил в субботу пойти на концерт, джазовый, конечно, я встал на дыбы.

— Меня на кемпинг одноклассники пригласили, — говорю. — Там вечером развлекательная программа.

Ма даже вечернее шоу потише сделала:

— Жень, у тебя что, уже появились друзья в классе?

А что, я такой лузер, что и друзей завести не могу? Сказать я это, ясно дело, не сказал.

— Меня Матиас и Наташа пригласили, — объясняю. — Их отец — владелец кемпинга.

На самом деле, приглашала меня девочка Адамс, и я отказался. Но вот теперь, услышав, какая предстоит альтернатива, быстренько передумал.

— Наташа? — насторожилась ма. — Она что, тоже русская?

— Да нет, — Себастиан притянул мать к себе, поцеловал в волосы. — Я знаю их родителей. Оба коренные датчане. Хорошая семья.