Флорентийские маски - Роза Планас

Когда гроб был поднят из могилы, два колдуна, довольные тем, что все прошло гладко и никто не помешал им исполнить задуманное, неожиданно столкнулись с мрачным и недружелюбно смотревшим на них человеком, вышедшим из темноты. Понимая уязвимость своего положения, Ди и Келли спросили у Гая Фокса, сколько денег он хочет за свое молчание. Услышанный ответ немало удивил их обоих: «Мне нужно лишь то же, что и вам, – спросить кое о чем того, кто лежит в этом гробу». Колдуны поняли, что имеют дело не с обычным человеком, и с готовностью согласились на его условия. Так, втроем, помогая друг другу нести гроб, они дошли до дома Келли, где без труда сняли с деревянного ящика крышку.

Джон Ди обратился к покойной на том языке, который, как он полагал и как написал позднее в своей автобиографии, был языком Адама вплоть до дня его изгнания из рая. Покойница, от которой к тому времени в гробу остался лишь полуразложившийся труп, откликнулась на могущественное заклинание и в свою очередь обратилась к колдуну с вопросом: «Что тебе нужно? Зачем ты заставил меня вернуться?»

Гай Фокс хотел первым спросить покойницу о чем-то очень важном. Удивленные такой настойчивостью, колдуны уступили его просьбам. Гай Фокс объяснил, что вместе с некоторыми недовольными офицерами и братом иезуитского ордена Джоном Джерардом устроил заговор с целью свергнуть монархию и уничтожить ересь, укоренившуюся в Англии. Заговор должен был осуществиться на следующее утро. Вот почему Гай Фокс хотел знать, добьется ли он с товарищами желаемого успеха. Старая кормилица рассмеялась во весь полубеззубый рот и пугающе-дружеским голосом произнесла: «Гай, ты ведь уже мертв, да-да, и ты, и вся твоя семья, и все, кто пойдет за тобой. Отныне и вовеки твое имя и твоя кровь будут гореть в пламени праздничных костров».

Предсказания мертвецов всегда сбываются, но Ди и Келли обеспокоились судьбой своего нового знакомого вовсе не по этой причине. Джон, полный решимости перейти к активным действиям, воскликнул: «Мы должны помочь этому человеку». Эдвард Келли согласился. Гай смотрел на них, словно не понимая, что происходит, и явно не придавая значения словам колдунов. Его сердце, пораженное столь четким и чудовищно жестоким предсказанием, билось во много раз сильнее и чаще, чем обычно, а все его мысли были направлены на то, каким образом спасти от неминуемой беды жену и детей.

Марк, который выслушал этот рассказ не перебивая, вдруг вспомнил, как в день праздника порохового заговора заметил, что Ада – в те дни еще мисс Слиммернау – ведет себя несколько странно. Не желая слушать даже самых невинных расспросов своего возлюбленного, она убежала прочь и стала играть с огнем праздничных костров. Тогда Марку это показалось довольно неожиданным, но он списал такой поступок на несколько инфантильное восприятие мира его невестой.

Ада внимательно посмотрела в глаза мужу и, выдержав паузу, спросила:

– Ты меня слушаешь?

Вновь поймав нить разговора, Марк утвердительно кивнул. Чуть успокоившись, Ада продолжила свою историю:

– Чем все это закончилось, ты, наверное, и сам знаешь. Гая и его сообщников арестовали в ту же ночь, когда они пытались поджечь здание парламента. Как предсказала мертвая старуха, сначала их пытали, а затем казнили. Досталось и ближайшим родственникам заговорщиков. Так вот, Марк: я принадлежу к прямым потомкам Гая Фокса, который спас свою семью, называя себя вплоть до последнего вздоха чужим именем. Он так и умер, записанный в судебных документах под именем Джона Джонсона. Воспоминания о столь печально знаменитом предке наложили печать на всю историю нашей семьи. У родных Гая Фокса отобрали собственность, имущество и титулы. Ввергнутые в нищету, они нашли свой собственный способ сохранить жизнь и более-менее свободное существование: все родственники, как один, стали актерами и жили из поколения в поколение под чужими личинами. Эту традицию наша семья хранила веками. Лишь на мне она дала сбой, и я выбрала себе жизнь, не связанную с театральными подмостками. Я прекрасно понимаю твое удивление, когда после свадьбы ты стал знакомиться с моими родными. Да, все они актеры и в самом деле уже разучились просто жить, а не исполнять очередную роль. Даже когда они не на сцене, а рядом с тобой, не знаешь, говорят ли они тебе правду или врут, произносят чужие слова или говорят то, что сами думают. Отношения между родственниками в нашей семье всегда были сложными, но еще сложнее складывались отношения с внешним миром: почти все наши браки заканчивались разводами, но никто, ни один из нас, за все эти столетия не предал семью и не поступился нашими общими интересами. Кроме тебя, ни один посторонний не знает об этом не то братстве, не то сборище заговорщиков, которое существует уже несколько веков. Тебе я рассказала об этом лишь потому, что ты очень похож на одного из нас. Ты тоже обладаешь даром покидать собственное бренное тело и переноситься душой в другое место и в другое время. Я знаю наверняка: ты не подведешь меня, не обманешь моего доверия и не сделаешь ничего, что пошло бы во вред мне или моим близким.

Марку было нелегко поверить в слова Ады, но, с другой стороны, уставший после долгого путешествия, он не мог не признать, что в мире есть та реальность, о существовании которой он раньше и не предполагал. Он был сам не свой. Мысленное путешествие полностью преобразило его. Вплоть до этого дня он считал себя человеком обычным, простым, если не сказать – примитивным. Его жизнь осложнялась только элементарными комплексами робкого и замкнутого юноши. Теперь же он воспринимал самого себя как некое чудовище, как индивидуума, обладающего особенностями, несвойственными нормальным людям. Кроме того, он чувствовал, что каким-то образом вторгся в запретный для обычного человека мир. Все это не на шутку пугало Марка: интуиция подсказывала ему, что следующей остановкой на этом пути в неведомые миры может стать потеря рассудка.

– Я, кажется, понял, – сказал он, впиваясь взглядом в глаза Ады. – Тот дар, который колдун Джон Ди передал обвиняемому в заговоре Гаю Фоксу, и представлял собой способность ускользать душой из собственного тела и, следовательно, не чувствовать боли. Пока палачи терзали его тело и вынимали внутренности из вспоротого живота, твой знаменитый предок переносился куда-нибудь, например на гаитянские пляжи, или же начинал представление в кукольном театре, дергая за ниточки марионеток.

Ада улыбнулась ему, и в этой улыбке читалось вновь возродившееся доверие.

– Все было именно так, как ты говоришь. Этот дар – или проклятие, называй как хочешь, – остался с нами, потомками Гая Фокса, на века. Джон Ди сделал нас свободными и в то же время превратил в чудовищ, безжалостных и циничных. Вот почему ты должен понять, что и нам очень важно узнать, что произошло с тем черепом, который вы с друзьями купили на Гаити. История Пиноккио принадлежит и нашему миру, ведь он был актером, как и мы.

– В этом я ни на минуту не усомнился, – заверил ее Марк не без доли цинизма, – но, к сожалению, в данный момент я не могу сказать ничего, что пролило бы свет на эту загадку. Путешествие далось мне тяжело, и, несмотря на то что я многое увидел и почувствовал, ни один из увиденных образов, уверяю тебя, не был никак связан с этой историей. Кроме того, мне потребуется некоторое время, чтобы восстановить и привести в порядок воспоминания о моем путешествии. На данный момент я просто не способен сказать что-нибудь вразумительное.