Под новым небом, или На углях астероида - Александр Кучаев

Путь был не близок. Сначала солнце било в глаза, потом оно оказалось у него за спиной.

Высоко в горах он разложил костёр, чтобы приготовить козлёнка, подстреленного по пути. Вечерело. Смеркалось. Ночная мгла поднималась из низин и, плавно замедляя движение, копилась, густела перед освещённым кругом.

Внезапно Цыган, лежавший на кромке света, сорвался с места и с громким лаем исчез на тропе, по которой они недавно пришли. Из темноты донёсся его радостный визг. Игорь понял, что он встретил кого-то из поселковых. Вот в отблесках пламени показались знакомые очертания; ещё миг – и он узнал Веду. Она приблизилась и с извиняющейся улыбкой произнесла своё «Хеллоу!».

– Здравствуй, Веда! – отозвался Игорь, вставая и показывая место у костра. – Присаживайся. Ты одна или с тобой кто ещё? – В отличие от отца он уже хорошо говорил по-английски и прекрасно понимал собеседника, улавливая малейшие интонации.

Она ничего не ответила, но он и так понял, что она одна и приход её не случаен. Она села в метре от него, поправила юбку, встретилась с ним взглядом, смущённо улыбнулась, взяла веточку и кончиком её заправила в костёр откатившийся красный уголёк. Он понял, что она волнуется и не может сосредоточиться для чего-то очень важного и серьёзного. Ему и самому надо было выиграть время. У костра повисло тягостное молчание, и его следовало как-то разрядить.

Он обратил её внимание на козлёнка, сказал, что они с Цыганом собирались поужинать, и было бы хорошо, если бы она к ним присоединилась. Ему вспомнилась пустыня, олень, Марта, как она, голодная, еле сдерживая себя, поглощала куски мяса. Сопоставились обе картины, сегодняшняя и та, давнишняя, между ними было много общего, и одна казалась продолжением другой.

– Я пришла, чтобы поговорить с тобой, – сказала Веда, не отвечая на его приглашение к трапезе.

– Со мной? О чём?

– О наших с тобой отношениях.

– Наших? Но какие…

– Могут быть у нас отношения? – продолжила Веда. – Они могут быть очень хорошими.

Надо было убедительно возразить ей, но он не знал, что сказать, и молчал, чувствуя, как кровь приливает к лицу.

А Веда стала рассказывать о себе, как она росла и как всё у неё удачно складывалось. Она говорила о богатстве и знатности своей семьи, об уходившей в века родословной, о роскоши, в которой она, Веда, купалась, об открывавшихся перед ней перспективах. Чем дольше она говорила, тем подробнее становился её рассказ. И с каждым словом Игорь всё больше жалел её. Ему отчётливо представилось, чего она лишилась и насколько ужасно её положение сейчас, когда она осталась одна в своей тёмной пещере. Она выплеснула перед ним всё накопившееся за годы мытарств, в её глазах сквозила такая тоска, что у него заныло в груди. Он взял её руку и осторожно погладил шершавую натруженную ладонь.

Она сделала усилие, отнимая руку, и пересела немного дальше.

– Ты мне нравишься, Игорь. Очень. Я хотела бы, чтобы мы жили с тобой как муж и жена, чтобы мы почувствовали душу друг друга.

Если бы он не узнал о ней так много, он бы ответил ей категорическим «нет!». Но сейчас его мучили сомнения. Поэтому он сказал:

– Я женат. У меня есть Марта. Я её люблю. Почему бы тебе не обратиться к Свенсену или О’Брайену?

– Мне не нужен никто из них. В долине гейзеров я была замужем за человеком, который был мне симпатичен. Он сделал мне предложение, и я согласилась жить с ним. Он погиб, когда мы спасались бегством. Он и ещё трое мужчин остались, чтобы задержать преследование. А мы побежали дальше в пустыню. С нами оставались только О’Брайен и Уиллис – наш последний арьергард. Они должны были вступить в бой, если бы погоня вновь приблизилась. Потом нас догнал Свенсен. Он сказал, что остальные трое погибли. Свенсен всё ещё сжимал в руке нож. И рука по локоть, и нож были бурыми от запёкшейся крови. Левое плечо у него было разбито, кровоточила нога, и он плохо себя чувствовал. Он потерял сознание, как только приблизился к нам. Хорошо, что Джон Уиллис врач по профессии.

Веда замолчала и закатила в костёр ещё один выпавший из него уголёк.

– Мой муж был неплохой человек. Он всегда заботился обо мне. А Свенсен и О’Брайен? Они тоже хорошие люди, но они никогда не были мне интересны.

Тонким концом ветки она загнала в костёр ещё несколько горящих угольков.

– Понимаешь, когда я впервые увидела тебя в пустыне по ту сторону гор… У меня так забилось сердце. Я тогда долго не могла уснуть и всё думала о тебе. Я полагала, это пройдёт, я упрекала себя тем, что мой муж погиб совсем недавно, я должна думать о нём, а не о тебе, но всё было напрасно. Потом ты увлекся Мартой, я не хотела вам мешать, и всё у вас складывалось, как надо. Я же осталась одна со своими мыслями о тебе. Я даже не стала переселяться из пещеры, чтобы реже видеть тебя, но… Я не знала, как мне быть, и только замужество Паолы и Джоан помогло мне решиться.

– Этот номер не пройдёт, – резко, отсекая возражения, сказал Игорь.

– Не говори так и не старайся казаться грубым, – взмолилась Веда, заламывая руки. – Я ни за что не заговорила бы с тобой, если бы не видела, как нравлюсь тебе. Я тебе не безразлична, я знаю это. Пожалуйста, не доказывай мне обратное. Я помню твой взгляд, когда мы, голодные и оборванные, пришли к твоему костру; он многое рассказал и о тебе, и обо мне, я сразу почувствовала, какой я выгляжу в твоих глазах…

– Я сказал – нет. И довольно об этом.

– И тебе не жалко меня? Вспомни, земля опустела, нас всего несколько человек. Мы одиноки, мы ни на секунду не забываем об этом. Но как же тогда одинока я!

Она погладила лежавшую рядом собаку и потеребила у неё за ухом.

– Цыган, славный ты мой, ты слышишь, он отказывает мне в простом человеческом участии.

– Прости, но я и Марта…

– С Мартой я уже говорила – вчера, когда ты пришёл с охоты, и ещё позднее, когда мы с ней пекли лепёшки. О-о, у неё благородное сердце, она меня поняла, как только может понять женщина женщину. Это она мне сказала, что ты снова собираешься в горы.

Она замолчала, терзаемая какими-то сомнениями.

– Я не хотела прибегать к этому последнему средству. Но ты не оставил мне иного выбора. Взгляни на это.

И Веда извлекла из мешка стрелу, так хорошо знакомую Игорю.

– Прочитай, что на ней написано.

Он взял стрелу в руки и прочитал слова, мелко выведенные охрой: «Не возражаю. Твоя М». Почерк Марты он не спутал бы ни с каким другим. Охотник поднял глаза и посмотрел на свою гостью долгим сочувствующим взглядом. Так Веда стала его второй женой.

* * *

Прошло ещё пятнадцать лет. За это время население Бристоля заметно возросло. Каждая семья обзавелась кучей детей, которые ни минуты не давали покоя своим родителям. Игорю пятерых детей родила Марта и троих – Веда. У Петра Васильевича было трое от Паолы и четверо – от Джоан. О’Брайен со своей Катрин кроме девочки что прибыла с ними из долины гейзеров, обзавелись ещё двумя девочками и двумя мальчиками. Шелла, жена Свенсена, родила шестерых, поэтому в прямом смысле слова у них было семеро по лавкам. Немного приотстали лишь Джон Уиллис с Анной: их семья подросла только на двоих. Но у них ещё был старший, Генри, и их семью никак нельзя было назвать малодетной.