Белое дело в России: 1917-1919 гг. - Василий Цветков

На заседании 16 декабря 1918 г. обсуждались основные направления организации судебной системы и корректировался отдел Основных законов, посвященный судебной власти. По мнению Челищева (основного докладчика), при восстановлении мировых судов следовало сохранить должности за теми судьями, которые уже были утверждены Сенатом по выборам 1917 г., и прибегать к назначению лишь в случае отсутствия судей. Аналогичную систему предполагалось использовать и применительно к судам присяжных. В том случае, если мировые суды и суды присяжных уже работали на основании краевого законодательства (в Крыму, на Кубани), то их состав и полномочия сохранялись до последующего «разрешения в общегосударственном порядке». Избранные, но еще не утвержденные Сенатом судьи могли назначаться распоряжениями по управлению юстиции. Что касается самого Сената, то «кадровый вопрос» с сенаторами можно было бы решить «путем применения предоставленного Сенату права самовосполнения». Показательно, что на этом же заседании Центра был заслушан и принят проект Положения об Особом Совещании при верховном командовании Добровольческой армии (7).

Заседание 26 декабря 1918 г. было посвящено обсуждению программы Центра по организации местного управления и самоуправления. Здесь главным докладчиком выступал А. А. Червен-Водали, предложивший введение для каждой губернии должности Главноначальствующего, осуществляющего высшую «военную и гражданскую власть», должности начальника губернии, при котором будет сосредоточен «обычный аппарат гражданского управления» и должности начальника уезда. Из структур местного самоуправления сохраняли свои полномочия только городские и земские управы, а избранные в 1917 г. городские думы и земские собрания распускались с 1 января 1919 г. Червен-Водали доложил также о разработке положений о государственной страже и новых городовых и земских положений. На опасения князя П. Д. Долгорукова относительно целесообразности восстановления избранных «в ненормальной революционной обстановке демократических управ», коль скоро они «неизбежно займутся критикой Добровольческой армии», а не решением насущных хозяйственных проблем, докладчик ответил, что в этом случае «у командования всегда есть полная возможность от них избавиться», тогда как «априорное и огульное отрицание выборных управ навлечет нарекание на армию в реставрационных стремлениях». В свойственном ему стиле «защитника демократии» Червен-Водали отмечал, что «борьбу с большевизмом нельзя успешно вести одной голой силой, не считаясь с народными настроениями. Поэтому, соглашаясь с членами ВНЦ о неправомерности восстановления Учредительного Собрания, которое «умерло, едва родившись, и не нашло даже красивого жеста перед смертью», Червен-Водали убеждал собравшихся в том, что избранные в 1917 г. земства «во многих случаях работают добросовестно и удовлетворительно». Типичным для политической программы Белого движения было данное докладчиком сравнение советской власти и земско-городской системы: «Советы основывались на насильственном навязывании всему населению воли небольшой его части, тогда как в основу органов самоуправления было положено здоровое правовое начало, хотя бы и получившее уродливое, искаженное применение под влиянием обстановки (выборы в «революционных условиях» 1917 года. – В.Ц.)». В итоге ни точка зрения Долгорукова (одновременный роспуск дум и управ), ни точка зрения Червен-Водали (перевыборы дум и временное сохранение управ) на собрании Центра не получили достаточной поддержки.

На базе проекта Основных законов уже в январе 1919 г. началось обсуждение «Основных положений Всероссийского Национального Центра». На заседании 25 января Федоровым и Новгородцевым была изложена краткая программа предполагаемых ВНЦ изменений в организации власти. Отмечалось, что текст, в отличие от Основных законов, должен быть максимально сжатый и доступный для понимания. Федоров отметил важность упоминания формулировки: «правительство при диктатуре, образуемое по деловому признаку из лиц, пользующихся общественным доверием». Но главная дискуссия развернулась в отношении определения статуса будущей российской Конституанты. По мнению Н.К. Волкова, в документе нужно было избегать конкретики при описании аграрной, рабочей политики, но «определенно указать на будущее Учредительное Собрание, как на орган, призванный сказать свое решающее слово». В этом случае «временное назначение диктатуры станет совершенно ясным, и с нее будет снято подозрение в реакционности». Соглашаясь с ним, Червен-Водали заявил, что отсутствие санкции диктатуры со стороны «Собрания с учредительными функциями» закономерно приведет к упрекам в «узурпации власти». Полномочия Конституанты не следует распространять далее решения вопроса о форме правления. Рассмотрение «аграрного и рабочего вопросов» должно происходить «в обычном законодательном порядке». Степанов напомнил, что, наряду с самой Конституантой, существуют и другие способы «народного волеизъявления», как, например, «плебисцит» (референдум) или «последующее одобрение Народным Собранием уже возникшей власти». «Психологическую неприемлемость» термина «Учредительное Собрание» отметил Долгоруков.

В итоге из четырех поставленных Федоровым на голосование вариантов определения будущей Конституанты: «Учредительное Собрание; Народное Собрание на основе всеобщего избирательного права; Народное Собрание, имеющее установить форму правления; Формула Екатеринодарского съезда кадетской партии (Учредительное Собрание, созванное Временным правительством. – В.Ц.)», – большинством голосов за основу была принята 3-я формулировка – «Народное Собрание, имеющее установить форму правления». В окончательной редакции – «Народное Собрание, которое установит основы Государственного строя». Таким образом, в политической программе ведущей общественной организации Белого движения было решено ограничить полномочия Конституанты вопросом о форме правления (иначе говоря, утверждением 1-го тома Свода законов). Вся дальнейшая законотворческая деятельность должна была перейти к новой «Легацианте» (по аналогии с событиями Французской революции XVIII века). Кроме того, не оговаривался и порядок избрания Конституанты, можно было предположить, что взамен «четыреххвостки» произойдет делегирование членов от различных политических, профессиональных организаций или социальных групп. На собрании 31 января 1919 г. обсуждение Положений продолжилось. На этот раз наибольшие споры вызвал пункт об избирательном праве в контексте выборов в местное самоуправление и в Народное Собрание. И хотя в окончательном варианте слова о «всеобщем избирательном праве» остались, на собрании высказывалось мнение о возможности получить «народное признание» уже a posteriori (Степанов): «Лучше, чтобы возникнув, власть созвала Народное Собрание, а последнее ее признало». Графиня С. В. Панина отметила, что «общее желание населения иметь Царя ясно обнаружится до созыва Учредительного Собрания, например, через петиции и заявления земских городов». «Но окончательное решение будет все-таки принадлежать Собранию, ибо нельзя найти другой эмблемы общенародного признания».

В итоге «Основные положения ВНЦ», этот своего рода катехизис Белого дела, были приняты 7 февраля 1919 г. и изданы в форме листовки. «Положения» фиксировали наиболее важные тезисы политического курса, согласие с которыми становилось условием принятия в члены ВНЦ (см. приложение № 31). Главной идеей «Положений» стало провозглашение общественного единства в противостоянии лозунгам «классовой борьбы» и «засильем большевиков»: «Раздору классов и гражданской войне должна быть противопоставлена общая для всех патриотическая задача возрождения Единой и Великой России, восстановления в ней социального мира и государственного порядка, утверждающегося на примирении и сотрудничестве всех классов и всех групп населения». «Партийным и классовым лозунгам» следовало противопоставить «общенациональную и патриотическую программу», «открывающую возможность деятельной поддержки ее со стороны всех классов и партий, идущих под знаменем патриотизма и государственности». Завершение вооруженной борьбы с советской властью требовало, чтобы «власть гражданская» подчинялась «власти военной». Оптимальным вариантом организации временного управления объявлялась «единоличная военная власть, обладающая чрезвычайными полномочиями». Она была сама источником законодательства и декларировала свое верховенство. «В помощь себе» эта «власть» создавала «Правительство из лиц, пользующихся общественным доверием, по строго деловому принципу, независимо от их партийной принадлежности». «Верность союзным обязательствам» не должна наносить ущерб «целости, единству и нераздельности» России, и, несмотря на «помощь» союзников, «Россия должна надеяться сама на себя, на свои собственные силы, на своих верных сынов». Бессословное местное самоуправление должно было строиться «на основе всеобщего избирательного права», земельная реформа предполагалась как «принудительное отчуждение государственной властью частновладельческих земель», а будущее «Народное Собрание утвердит основы Государственного строя в России» – данные пункты (6; 7 и 12) «Положений» признавались «носящими декларативный характер, не обязательный для всех членов Центра, при условии, однако, что члены организации, не разделяющие этих положений, не имели права публичного против них выступления». Остальные пункты определялись как «забронированные», то есть не подлежащие корректировке, неизменные. Декларировались «автономия Церкви, свобода вероисповедания и совести», «восстановление деятельности просветительных и учебных учреждений». Оценка состояния промышленности предусматривала ее «восстановление» и «подъем производительности труда», сохранение профсоюзов, 8-часовой рабочий день для квалифицированных рабочих. В отношении национально-государственного устройства декларировался принцип «широкой областной автономии».