Из Тьмы (Арка 5) - Добродел

на меня боевом, злом и социопатично-весёлом настроении, навеянном горячкой схватки и влиянием силы тейгу, активно мной используемой.

То, что вражеский монстр не только стал свирепее, но и во всех смыслах раскочегарился — подтвердилось, когда мы с Раух попытались достать его заряженными негативной энергией когтями и энергослешем с Яцуфусы. Нам просто не дали этого сделать, пыхнув невероятным жаром на несколько десятков метров.

Причём не из пасти этого пылающего от ярости существа или какого-либо иного технологического отверстия (моё чувство прекрасного благодарно за отсутствие последнего, хотя внутренний насмешник был даже немного опечален), а сформировав воздействие у поверхности шкуры. Та, кстати говоря, словно бы обуглилась, изменив свой цвет со старой тёмно-зелёной окраски на угольно-чёрную с (пока) редкими огненными прожилками, кои постепенно расползались по всей поверхности тела, со временем разгораясь всё ярче.

«Ба, да ведь это не то самое легендарное возгорание задницы, как мне вначале показалось! — мелькнула в голове весёлая мысль. — У него, оказывается, просто закладка на самоподжог сработала! Это не так смешно, да и Кей не лопнет от смеха, когда ему расскажу — просто надорвётся от хохота. Но и такая замечательно-агрессивная самозажаривающаяся ящерка-камикадзе — тоже забавна.

Хех! Интересно: если отрубить кусочек, он будет сырым или уже приготовленным? Вот бы попробовать!»

Несмотря на посторонние мысли, которые мелькали на задворках разогнанного сознания, основной поток внимания полностью концентрировался на бое. Резко усилившийся противник этого вполне заслуживал.

Видимо, способный направлять пламя монстр — или сам, неожиданно для всех, смог больше, чем просто сгореть, или, что вероятнее, эта его возможность изначально учитывалась и теперь была активирована. В любом случае, отпускать этого берсерка-камикадзе на вольные хлеба не стоит. Никому (кроме врагов) не станет лучше от того, что этот огнедышащий летающий чемодан, к примеру, выдаст по центру поселения посмертный удар на полранга выше своего предела.

Если от Гейделя останется пепелище, то кто станет распространять слухи и различные печатные пасквили о революционных отморозках, уничтожающих мирные города тех стран, которые позвали их на помощь? Или лить вёдра помоев на неразборчивую в средствах новую власть, которая, судя по делам, радеет не за свободный Север, а за безлюдный? Уж не для колонистов ли с Запада жизненное пространство освобождает эта новая метла?

Ещё не помешает попробовать возложить вину за инициированную мною Волну Монстров на РА. Скажем, раз Гейдель порушили монстры, то и восточную часть королевства тоже разорили они. А что? Звучит правдоподобно, особенно для стороннего слушателя. Небось, этот копчёный союзничек северян пытался кого-то подчинить, да не преуспел. Какой плохой! Ругайте его дружно, хе-хе.

Почему я сейчас, перед лицом усилившегося врага, могла позволить себе не только мимолётные мысли, но и отвлечённые рассуждения об информационной войне? Для начала, летучая ящерица сконцентрировалась именно на мне, что означало отсутствие необходимости привлекать к себе внимание и заботиться о побочном ущербе. А кроме того, несмотря на свою почти физически ощущаемую ненависть (полагаю, выжившим горожанам будет очень нехорошо от такого давления) и дополнительную огневую мощь, «драконье жаркое» не слишком прибавило в скорости.

Да и меткость у него хромала. Мне даже не требовалось сознательно рулить Раух: находящаяся в своей стихии птичка и сама успешно уклонялась от нападок врага, вместе с тем имитациями собственных атак держа противника в постоянном напряжении.

Столкнись они в, так сказать, живой природе — у птички, в отличие от более энерговооружённого дракона, быстро закончились бы силы. Но сейчас она успешно демонстрировала плюсы своего нового, немёртвого существования. Сила на манёвры и атаки, конечно, тратилась, в том числе и моя, но терпимо. И быстро восстанавливались за счёт тейгу.

Ну, а различные воздушные зигзаги, что, у склонных к высотобоязни обладателей плохо развитого вестибулярного аппарата могли вызвать слабость в ногах и головокружение даже при созерцании со стороны — лишь веселили.

Восьмёрка!

Нисходящая спираль!

Мёртвая петля!

И вот мы сзади! А теперь запустим в спину оказавшейся снизу-спереди вражины заряженными негативной энергией перьями! Ага, не нравится?! На ещё!

Рядом — и вместе с тем безнадёжно далеко — пролетает настоящий столп плазмы, способной жечь камень и кипятить металл. Пролетает — и бесполезно уносится ввысь.

Такой сильный, а такой неуклюжий и косой! Крылатый бычок на корриде, хи-хи-хи!

Мы с птичкой закрутили новый финт, да так удачно, что удалось достать отвлёкшегося на огненный выдох дракона когтями. Увы, отрезать кусочек мяса, дабы узнать, сырой наш «крылатый бычок» или уже жареный — не получилось. Но энергослеш, заряженный негативной энергией и немного духовной силой с оттенком воздуха, таки оставил свою отметину на чешуйчатой тушке.

В отместку нас в очередной раз чуть не сожгли сформированной вокруг тела огненной атакой. Этакой сферой пламени. Но «чуть» не считается. Так что дестабилизированному негативной силой духовному пламени пришлось довольствоваться защитным барьером Раух.

Последняя, кстати, радовалась схватке не меньше меня, даже упивалась ею. Застоялась птичка в качестве транспорта. А вот сейчас эмоции пернатого хищника и его хозяйки, действовавшей с Раух, словно единое целое, были как никогда близки.

«И-иху! Да, да! Так его! Весело! Ха-ха-ха, всегда любила высоту и хорошую драку!»

Пока мы бесили — а также уводили вверх и в сторону — всё ярче пылающего любителя дышать огнём, который всё хуже контролировал оный огонь в своём теле, Печенька, отрастившая широкий плавник на удлинившемся хвосте, достаточно успешно преследовала свою не совсем трёхмерную добычу. Не позволив хитрой бестии повторно провернуть трюк с изменением среды, она загнала щупальцевого змея на глубину и потихоньку нагоняла.

Было бы неплохо, если бы она его поймала, но не съела. И чтобы монстр оказался без системы самоуничтожения, как я рассчитала. Интересное всё же существо, хотелось бы изучить. Потом.

Что до наших с дракончиком воздушных танцев, то здесь произошли достаточно любопытные изменения. Не опасные, просто несколько меня удивившие, а впоследствии даже сбившие с весёлого настроя.

Разрастающиеся прожилки пламени постепенно слились в единую сеть, и монстр фактически обратился в живой пылающий уголёк… который, тем не менее, сохранил разум — ну, на том уровне, который уже имелся — и волю, продолжая преследовать свою цель, даже когда на месте его глаз и мозгов остались лишь пепел и пламя, кои уже не очень-то поцарапаешь когтями.

Горячо! Настолько, что можно и сгореть. Даже несмотря на защиту негативной силы и воздушного барьера.

А потом плоть окончательно обратилась прахом. Унесённая встречным потоком ветра, как лишний и более не защищаемый духовной силой сор, телесная оболочка полностью оставила пламенное существо.

Резко выросшее, ускорившееся и усилившееся