Взлет и падение Третьего Рейха - Уильям Ширер

Однако судьба распорядилась иначе и он уже больше не увидел своего излюбленного пристанища в Альпах. Конец приближался гораздо быстрее, чем рассчитывал фюрер. Американцы и русские стремительно продвигались к месту встречи на Эльбе. Англичане стояли у ворот Гамбурга и Бремена, угрожая отрезать Германию от оккупированной Дании. В Италии пала Болонья, и союзные войска под командованием Александера вступили в долину реки По. Овладев 13 апреля Веной, русские продолжали продвигаться вверх по Дунаю, а навстречу им вниз по реке шла американская 3-я армия. Они встретились в Линце, родном городе Гитлера. Нюрнберг, на площадях и стадионах которого на протяжении всей войны проходили демонстрации и митинги, что должно было означать превращение этого древнего города в столицу нацизма, теперь был осажден, а части американской 7-й армии обошли его и двинулись на Мюнхен — родину нацистского движения. В Берлине уже слышался гром русской тяжелой артиллерии.

«В течение недели, — отмечал в своем дневнике за 23 апреля граф Шверин фон Крозиг, министр финансов, стремглав бежавший из Берлина на север при первом же сообщении о приближении большевиков, — не произошло никаких событий, лишь нескончаемым потоком прибывали посланцы Иова, вестники беды. Судя по всему, нашему народу уготована страшная судьба».

В последний раз Гитлер выехал из своей ставки в Растенбурге еще 20 ноября, поскольку приближались русские, и с тех пор до 10 декабря пребывал в Берлине, который почти не видел с начала войны на Востоке. Затем он направился в свою западную ставку в Цигенберге, расположенную близ Бад-Наухайма, чтобы руководить колоссальной авантюрой в Арденнах. После ее провала он вернулся 16 января в Берлин, где и оставался до конца. Отсюда он руководил своими разваливавшимися армиями. Его ставка размещалась в бункере, расположенном на глубине 15 метров под имперской канцелярией, огромные мраморные залы которой превратились в руины в результате воздушных налетов союзников.

Физически он заметно деградировал. Молодой армейский капитан, впервые увидевший фюрера в феврале, позднее так описывал его внешность: «Голова у него слегка тряслась. Его левая рука висела плетью, а кисть дрожала. Глаза сверкали непередаваемым лихорадочным блеском, вызывая страх и какое-то странное оцепенение. Его лицо и мешки под глазами создавали впечатление полного истощения. Все движения выдавали в нем дряхлого старика».

С момента покушения на его жизнь 20 июля он перестал кому-либо доверять, даже старым соратникам по партии. «Мне лгут со всех сторон, — возмущенно говорил он в марте одной из своих секретарш. — Я ни на кого не могу положиться. Меня кругом предают. От всего этого меня просто тошнит… Если со мной что-нибудь случится, Германия останется без вождя. У меня нет преемника. Гесс — сумасшедший, Геринг несимпатичен народу, Гиммлера отвергнет партия, кроме того, он совсем неартистичен. Поломайте себе голову и скажите, кто может стать моим преемником».

Казалось, на данном историческом отрезке времени вопрос о преемнике чисто отвлеченный, однако это было не так, да иначе и быть не могло в безумной стране нацизма. Не только фюрер мучился этим вопросом, но и, как мы вскоре убедимся, ведущие кандидаты в его преемники.

Хотя физически Гитлер был уже полной развалиной и стоял перед лицом надвигающейся катастрофы, по мере того как русские продвигались к Берлину, а союзники опустошали рейх, он и его наиболее фанатичные приспешники, прежде всего Геббельс, упрямо верили, что в последний момент их спасет чудо.

Однажды, чудесным вечером в начале апреля, Геббельс читал Гитлеру вслух его любимую книгу «История Фридриха II» Карлейля. В главе рассказывалось о мрачных днях Семилетней войны, когда великий король почувствовал приближение гибели и сказал своим министрам, что если до 15 февраля в его судьбе не произойдет поворота к лучшему, то он сдастся и примет яд. Этот исторический эпизод, безусловно, вызывал ассоциации, а Геббельс, естественно, читал это место с особым, присущим ему драматизмом…

«Наш храбрый король! — продолжал чтение Геббельс. — Подожди еще немного, и дни твоих страданий останутся позади. Солнце твоей счастливой судьбы уже появилось на небе и скоро взойдет над тобой». Умерла царица Елизавета, и для Бранденбургской династии свершилось чудо».

Геббельс рассказывал Крозигу, из дневника которого мы узнали об этой трогательной сцене, что глаза фюрера наполнились слезами. Получив такую моральную поддержку, да еще из английского источника, они потребовали принести им два гороскопа, хранившиеся в материалах одного из многочисленных «научно-исследовательских» отделов Гиммлера. Один гороскоп был составлен для фюрера 30 января 1933 года, в день его прихода к власти, другой — был составлен известным астрологом 9 ноября 1918 года, в день рождения Веймарской республики. Геббельс сообщил позднее Крозигу результат повторного изучения этих удивительных документов.

«Был обнаружен поразительный факт — оба гороскопа предсказали начало войны в 1939 году и победы до 1941 года, а также последующую серию поражений, при этом наиболее тяжкие удары должны были обрушиться в первые месяцы 1945 года, особенно в первой половине апреля. Во второй половине апреля нас ожидает временный успех. Затем воцарится затишье до августа и тогда же наступит мир. В течение последующих трех лет Германии предстоит пережить тяжелые времена, но с 1948 года она вновь начнет возрождаться».

Ободренный Карлейлем и поразительными предсказаниями звезд, Геббельс обратился 6 апреля с призывом к отступающим войскам:

«Фюрер заявил, что уже в этом году должна наступить перемена в судьбе… Истинная сущность гения — это предвидение и твердая уверенность в предстоящих переменах. Фюрер знает точный час их наступления. Судьба послала нам этого человека, чтобы мы в час великих внутренних и внешних потрясений стали свидетелями чуда…»

Едва минула неделя, как в ночь на 12 апреля Геббельс убедил себя, что час чуда настал. В этот день пришли новые недобрые вести. Американцы появились на автостраде Дессау — Берлин, и верховное командование поспешно отдало приказ об уничтожении двух последних пороховых заводов, расположенных поблизости от нее. Отныне немецким солдатам придется обходиться боеприпасами, которые имелись у них в наличии. Весь день Геббельс провел при штабе генерала Буссе в Кюстрине на одерском направлении. Как рассказывал Геббельс Крозигу, генерал заверил его, что прорыв русских невозможен, что он «будет держаться здесь, пока не получит от англичан пинка в зад».

«Вечером они сидели вместе с генералом в штабе, и он, Геббельс, развивал свой тезис, что согласно исторической логике и справедливости ход событий должен измениться, как это чудесным образом произошло в Семилетней войне с Бранденбургской династией.

«А какая царица умрет на этот раз?» — спросил генерал. Геббельс не знал. «Но судьба, — ответил он, — располагает многими возможностями».

Когда поздно вечером министр пропаганды возвратился в Берлин, центр столицы полыхал в огне после очередного налета английской авиации. Пожаром были охвачены уцелевшая часть здания канцелярии и отель «Адлон» на Вильгельмштрассе. У входа в министерство пропаганды Геббельса приветствовал секретарь, сообщивший ему срочную новость: «Рузвельт умер». Лицо министра засветилось в отблесках пожара, охватившего здание канцелярии на противоположной стороне Вильгельмштрассе, и это увидели все. «Принесите лучшего шампанского, — воскликнул Геббельс, — и соедините меня с фюрером». Гитлер пережидал бомбежку в подземном бункере. Он подошел к телефону.