Белые волки - Влада Южная

Ее мысли явственно читались на хорошеньком лице. Ну и что, что Димитрий избегал спать с ноннами. Ну и что. Все когда-то случается. А она еще так молода. И ей так хочется жить…

Чудовище встрепенулось, заинтересованное предложением, но Димитрий медленно покачал головой. Она же сломается от одного его прикосновения, сгорит от единственного поцелуя. С таких, как она, он начинал, когда его периоды просветления длились во много раз дольше, а сознание не отключалось. Покорные тела с широко раздвинутыми ногами, бьющиеся под ним в судорогах то ли болезненного оргазма, то ли оргазмирующей боли, уже не приносили облегчения.

Он не имел пристрастия к опиуму, но не зря постоянно сравнивал себя с наркоманом. Спасаясь поначалу крохотными порциями, теперь увеличил дозу настолько, что нуждался в чем-то более сильнодействующем и долгоиграющем и не хотел довольствоваться лишь хрупкими человеческими оболочками. Душа. Разум. Вот что представляло гораздо большую ценность. Он почувствовал этот позыв, когда играл с маленькой волчицей, подружкой его сестры. Но ее нельзя было трогать, пришлось остановиться.

Девушка выдохнула, даже не скрывая облегчения, озадаченный Ян наморщил лоб, но тянуть с выходом Димитрий больше не мог и поэтому дал знак открывать двери.

– Порви его, – прошептал Ян, похлопав напоследок по плечу.

Амбал из Нардинии уже ждал Димитрия на ринге, недовольно прохаживаясь вдоль края. Для неискушенного зрителя он выглядел устрашающе, так как весил, по меньшей мере, с половину слона. Лицо было злобно перекошено, нижняя челюсть выпятилась вперед, веки набрякли на глаза. Нардиниец не стал утруждать себя нарядом и вышел в коротких джинсовых шортах, открывающих мускулистые волосатые ноги. Спина, грудь и руки сплошь расцветали татуировками. При появлении Димитрия он зарычал, сжал кулаки и выпустил из-под лопаток короткие кожистые закрылки, после чего стал похож на недоделанную летучую мышь.

Ходили слухи, что нардинийская земля славится уродливыми полукровками, живущими где-то в прожаренных южным солнцем скалистых пещерах, но раньше никто из них не осмеливался заявиться во владения белых волков в таком виде. Димитрий повел носом, ощущая легкий запах гари, исходивший от амбала, и поднял руки, принимая стойку. Возможно, у себя на родине полукровка и внушал местным ужас, но Димитрия больше пугало другое. Чудовище в башке не заинтересовалось будущей жертвой, значит, облегчения от этой победы тоже не будет и надо искать кого-то другого, надо думать, кого выбрать. Он поднял голову и обвел взглядом балконы. Кто? Кто ему нужен? Женщина или мужчина? Кому придется пожертвовать собой на этот раз, чтобы его семья спокойно легла спать и проснулась на утро невредимой?

Девушка в золотой цепочке по традиции пожелала удачи соперникам и приятного просмотра зрителям, получила увесистый шлепок по заднице от нардинийца и, опустив голову, поспешила убежать. Димитрий едва заметно поморщился, он не любил, когда в его доме ведут себя бесцеремонно.

Бой начался. Прежде всего, следовало дать противнику «вымахаться», а заодно оценить степень его сообразительности и тактику, чем Димитрий и занялся. Он двигался назад и в сторону, уклонялся, но сам не торопился наносить удар. Это было легко, этому он учился с детства и теперь просто развлекался, исполняя свой танец под свист увесистых кулаков амбала. Соперники двигались по кругу, то приближаясь к краю ринга, то смещаясь в центр. Аристократ в белых брюках и рубашке с подкатанными до локтей рукавами против дикаря в джинсовых шортах, покрытого татуировками. Чудовище против чудовища.

Уже через несколько минут нардиниец стал понятен Димитрию так, словно лежал у него на ладони. Он совершал однообразные движения – мах правой, мах левой и снова правой, – после чего всегда следовала короткая пауза. Его колено было недавно выбито, стоило лишь приглядеться, как он наступает на ногу. И один глаз, похоже, ему когда-то сильно повредили, потому что Димитрий заметил, что попадает в слепое пятно, если смещается чуть в сторону, заставляя амбала усиленно крутить башкой. Видимо, с регенерацией дела у парня обстояли туго, как и с мозгами, раз добровольно приехал сюда с такой бравадой.

Выждав подходящий момент, Димитрий подставился под кулак. В глазах брызнули красные искры, носовая перегородка затрещала так, что на миг заглушила крик публики с балконов. По лицу потекло теплое, белая рубашка на груди расцвела алыми пятнами, прекрасными и совершенными, как мазки гениального художника. Увидев, как приободрился нардиниец, Димитрий слегка улыбнулся. Он оценил удар противника, силы в нем действительно хватало – хоть отбавляй, но что бы ни происходило в окулусе, здесь всегда был лишь один хозяин ситуации, и если кровь пролилась, значит, это входило в его планы.

Внезапно на балконах поднялся шум и давка. Внимание всех собравшихся переключилось на нижний ярус, откуда слышались крики, и противникам на ринге тоже пришлось невольно остановиться. Димитрий поднял голову и нашел взглядом причину суматохи даже быстрее, чем расслышал мелодичный звон колокольчика, с которым первый идущий прокладывал путь в толпе.

Дарданийские монахи и монахини. О, они любили изредка совершать паломнические набеги на темпл темного бога, призывая неразумный, по их мнению, сброд прислушаться и перейти на сторону истинной веры. Ради этого не ленились даже проделывать долгий путь пешком от самых гор и до столицы. Одетые во все белое, они прорвались в окулус в самый разгар поединка и с фанатично горящими глазами, потрясая факелами, призывали людей сжечь обитель разврата и покинуть дымящиеся руины. Подобное происходило уже не в первый раз и обычно заканчивалось ничем, монахов выталкивали взашей, а действие продолжалось, но те упорно возвращались через какое-то время. Вялотекущая борьба за власть над человеческими душами шла уже много лет и прекращаться не собиралась.

Среди мешанины лиц Димитрию бросилось в глаза одно. Точнее, она сама притянула его взгляд, потому что остолбенела у перил балкона, глядя на него сверху вниз. Возможно, ее напугал вид его окровавленного лица, разбитого носа, из которого еще вытекали на губы и подбородок две темно-красные струйки. Возможно, она просто растерялась и не поняла, что делает мужчина с серебристыми глазами посреди сборища проклятых и падших. Был возможен и другой вариант. Димитрий легко прочитал его в глубине ее широко распахнутых голубых глаз. Она сама, пожалуй, и не понимала этого, ведь ей втолковывали много лет, что из всех вариантов любви для нее возможна только одна – любовь к светлому богу, а из всего разнообразия желаний – лишь страстное желание служить ему.

Она была совершенно не во вкусе Димитрия: светло-золотистые волосы вились и локонами спадали на плечи, чуть курносый нос придавал лицу детское выражение, а еще эти глаза, огромные, в пол-лица, цвета ясного неба… монашка… в первый раз в темпле темного бога… пришла бороться с тем, что вряд ли сама осознавала…

– Я разберусь, – шепнул подскочивший Ян и сунул ему в руки платок, чтобы вытереть кровь.

– Стой, – он успел перехватить друга за предплечье, от яростного хохота внезапно проснувшегося голоса в башке не рассчитал силы, и Ян поморщился от боли. – Я хочу ее.